ла немало примеров обратного, ведь люди предрасположены к предательству…
В отличие от собак.
Пёс выглядел донельзя измученным и голодным, однако нашёл в себе силы подняться и негромко зарычать при моём приближении. Своими размерами и мехом он напоминал виденного мной однажды тибетского мастифа – больше полуметра в холке, длинная чёрно-коричневая шерсть, неухоженная и свалявшаяся в колтуны, мощные лапы и по-медвежьи большая голова.
– Тише, парень, тише. Я не причиню тебе вреда, – говорил я, продолжая медленно приближаться к псу, прикованному к толстой сосне. – Кто же тебя так? Где твой хозяин?
Опухшие и влажные глаза пса подернулись тоскливой поволокой – зверь печально завыл, давая своеобразный ответ на мой вопрос. Но, заметив, что я сделал ещё несколько шагов по направлению к нему, он ощерил полную зубов пасть, прежде чем сделать скачок в мою сторону и звучно клацнуть челюстями.
При ближайшем рассмотрении стали видны несколько рваных, запекшихся ран на его широкой и лобастой морде. Он, безусловно, принадлежал к охранной породе и был способен задавить любого из тех волков, что я видел утром у шатра шаманки. А россыпь следов и бурые пятна на белоснежном снегу наглядно демонстрировали, что столкновения с измененными волками у него уже были.
Отступив назад, я увидел, как пёс вернулся на своё место под деревом и грустно улёгся прямиком на снегу, положив голову на передние лапы. Заиндевевший, израненный, но не сломленный, он был воплощением собачьей преданности. Это определило мои дальнейшие действия.
– Эй, хозяева! – громогласно окликнул я троих местных жителей, что на моих глазах вышли из ближайшей юрты, и махнул им рукой, привлекая внимание. – Мяса не продадите?
– Чужак! Чужак то’рг п’редлагает! – немного картавя русские слова, залопотал один из них, подозрительно оглядел меня с головы до ног, но одежда, подаренная Иланой, опровергла его подозрения. И вызвала любопытство. – ‘Русский гость? Чей гость?
– Меня пригласили на Совет Племён. Верховный Вождь Геркэн, Верховный Шаман Удаул и Видящая народа Э’Вьен Илана.
Ложь не понадобилась. Умело выбранная точка зрения способна незначительно исказить правду, не превращая её во враньё. Впечатленные громкими именами э’вьены громко переговаривались на своем наречии, оживлённо размахивая руками, и, казалось, даже позабыли о моей первоначальной просьбе.
– Мясо. Продайте мне мясо. Плачу имперскими рублями, – напомнив им о себе, я мысленно возблагодарил собственную предусмотрительность, заставившую меня непонятно зачем взять с собой кошелёк, прежде чем отправиться на Совет Вождей. – Торг?
Аборигены искренне разочаровались моим подходом к сделке. Рассчитывая на долгий и пылкий торг, эти предприимчивые потомки южноамериканских индейцев завысили цену на несколько порядков, требуя за несколько кусков копчёного мяса три сотни рублей. И обескураженно смотрели, когда я выгреб всю имевшуюся наличность и, разбив тоненькую пачку ассигнаций надвое, попросту вручил им отсчитанные на глазок банкноты, переплатив, самое малое, вдвое против обозначенной ими цены. Отсутствие жадности в их глазах приятно удивило и даже расположило к этим деловитым и любопытным туземцам.
Ещё большее разочарование, смешанное с большой долей удивления, постигло их после того как местные решили посмотреть, куда я дену непонятно зачем купленное у них мясо. Смачный и презрительный плевок одного из них не остался без моего внимания, и, встретившись с аборигеном взглядом, я укоризненно покачал головой, продолжая бросать псу один кусок мяса за другим.
– Не обращай на них внимания. Ешь, – добавив в голос как можно больше ласки, произнёс я, обращаясь к принюхивающемуся псу. – Ешь, парень. Тебе понадобятся силы, когда я тебя освобожу. И может быть, мы найдём твоего хозяина…
Внутренняя борьба пса продолжалась недолго. Смышлёная зверюга быстро прикинула все варианты и, здраво рассудив, что противостоять врагам на полный желудок получится гораздо эффективнее, приступила к утолению голода.
Подкинув в ладони танто, я ловко поймал его за лезвие и резким, едва различимым движением метнул абсолютно неприспособленный для этого кинжал в дерево, параллельно успев навесить на него «технику» стихии Света. Росчерк белого пламени врезался в ствол сосны, с глухим звоном начисто перерубив намотанную на него цепь и удерживавший её замок. Отреагировавший на резкое движение пёс вновь глухо зарычал и почти сразу же смолк. Не знаю, кто и как дрессировал этого сторожа, но он быстро сообразил, что к чему, отбежал от дерева, проволочив остаток цепи за собой по снегу, и только после этого вернулся к прерванной трапезе.
– Первый урок доверия прошёл успешно. А теперь надо закрепить материал, – прошептал я, под одобрительное ворчание деда направившись к дереву за кинжалом. – Всё так складно, что аж подозрительно становится.
Накаркал. Со стороны леса, буквально в пятидесяти метрах от меня, заголосила волчья стая. И, стоило стихнуть голосам изменённых, как окрестности огласил жуткий и мерзкий хохот, пробирающий до костей…
С трудом выдернув засевший в древесине клинок, я взвесил его на руке и несколько раз крутанул в ладони, меняя хват и делая пробные взмахи. Сердце гулко заколотилось в груди, получив свою порцию адреналина, тело наполнилось силой и желанием двигаться, сражаться, побеждать…
– Внук! Что с тобой?! – забеспокоился дед.
– Не знаю. Азарт, наверное. Это ведь не настоящий бой. Это…
– Охота, – довольно подсказал дедушка, уловив мою мысль и немедленно успокоившись. – Твоя первая Охота на Демона. Инициация. Это всегда происходит именно так.
Приглушённое рычание сбоку от меня прервало мой мысленный диалог – пёс без колебаний встал слева от меня, устремив свои разгоревшиеся недобрым пламенем глаза в сторону леса, из которого одна за другой на снежную поляну опушки вылетали серые тени изменённых хищников. Не думая, опустив руку ему на загривок, я почесал его за ухом и взъерошил ему шерсть на голове, поставив её дыбом. Ответом мне послужило неодобрительное ворчание, в котором отчетливо слышались нотки удовольствия. Присев на одно колено, я аккуратно подрезал широкий и толстый ошейник, окончательно избавив пса от остатков оков, и, безбоязненно развернув его морду к себе, спросил:
– Ты уверен? Ещё можно успеть убежать. Я их надолго задержу.
Пёс внимательно посмотрел на меня, не особо возражая против моего панибратского поведения. Выданный им аванс доверия заключался в тёплом взгляде, едва заметно подрагивающем хвосте и хищном оскале, изображавшем его версию улыбки.
– Потом не жалуйся, – пригрозил ему я, на что был удостоен презрительного фырканья и довольно бодрого басовитого взлаивания.
Расправив плечи и повинуясь наитию, я намотал цепь на рукоятку танто и пропустил по ней бахир с полярностью Тьмы – импровизированное оружие вышло хоть и неказистым, но у него был неплохой потенциал. Металл приятно холодил ладони и медленно нагревался, вибрируя от циркулирующего по звеньям потока энергии.
– Бестолочь, а талантливый. Весь в меня!..
Улыбнувшись привычному и столь неприкрытому акту самовосхваления, я пошёл вперёд, навстречу стелющейся по снегу угрозе – десяток крупных, хоть и облезлых волков уже находились в опасной близости. Раскрутив цепь над головой и прикинув её длину на глаз, рывком сблизился с вырвавшимся вперёд крупным зверем и хлестким ударом управляемой моей волей цепью вогнал засветившийся смертоносным Светом клинок прямиком в лобастую голову. Хищник даже не взвизгнул, кувыркнулся в воздухе и замертво ткнулся в снег. Выдернутый возвратным движением кинжал описал петлю над моей головой, прежде чем змеиным выпадом поразил следующего измененного волка, что хотел прыгнуть справа.
Мелькнувший в воздухе косматый силуэт перехватил напавшего с левой стороны хищника – мой нечаянный напарник по охоте вцепился врагу в горло и кубарем покатился с ним по снегу. Восприятие происходящего замедлилось: всё утратило свою резкость и скорость, даже сердцебиение словно сбавило темп, нарушив барабанный бой пульсирующей в висках крови на размеренный перестук набирающего обороты двигателя внутреннего сгорания.
Взметнувшись над волками в головокружительном прыжке, я интуитивно, наугад взмахнул левой рукой, удачно захлестнув горло одного из противников вторым концом цепи. Скрутив корпус, рванул цепь на себя, усиливая движение тела выплеском нейтрального бахира, и перекинул скулящего волка себе за спину, отстранённо отметив хруст его шейных позвонков сразу после того, как облезлое шерстистое тело грянулось о присыпанную снегом землю.
Пёс уже вновь твёрдо стоял на лапах. С его пасти вниз протянулись кровавые нити, а позади него распростерся измененный с дырой на месте глотки. Но трое других хищников уже окружили его и готовились напасть, сверкая алыми угольками прищуренных глаз. Остальные четверо развернулись ко мне и также разошлись в стороны, намереваясь закрутить вокруг меня привычную им «волчью карусель».
– Держись, дружище! – выкрикнул я, чувствуя, как по венам расходится новая горячая волна адреналина, и вновь пружинисто взвившись в воздух. – Охота только начинается!!!
Два сгустка Тьмы, небрежным взмахом руки отправленные в короткий и стремительный полёт, опрокинули оппонентов пса в снег, на время выключив из игры и оставив ему лишь одного противника. Крутанувшись в воздухе и раскрутив цепь, я сильным и точным ударом пробил череп ещё одному хищнику и приземлился на второго, сдвоенным ударом ног ломая ему хребет.
– Ты прав, Леон. Это только начало. Ты ведь не думал, что всё будет так просто? – тихо кашлянул дед, привлекая моё внимание и помогая отогнать затуманившее разум лихое веселье. – Оглянись по сторонам.
Сраженные мной противники вновь твердо стояли на лапах. Их тела начали причудливую трансформацию: бурный, взрывной рост мускулатуры раздирал их шкуры, обнажая бугрящиеся мышцы, когти и клыки увеличивались в длине, хвосты удлинились, приобретая острейшие костяные грани и тяжёлые на вид пирамидальные наконечники, а вдоль хребта проросли короткие костяные шипы.