В нем ничего не осталось от хладнокровного, расчетливого бойца – капитан превратился в берсерка. Два раза Дан доставал его клинком, ранил в плечо и ногу, но Волдо словно не чувствовал боли. Оскалившись, снова и снова бросался вперед, одержимый ненавистью и желанием убивать.
За спиной раздавались выкрики и звон металла.
– Не по-божески! – гудел Ганс, словно дубиной, отмахиваясь мечом от наседавших на него ближних.
Здоровяк так и не научился правильно двигаться и уклоняться от ударов, зато, добравшись до противника, раскроил его наискось от плеча до грудной клетки.
Двое ближних наседали на Андреаса, тот изящно парировал атаки, двигался стремительно и красиво, словно исполняя сложный танец. Однако через некоторое время барон начал выдыхаться. Встав плечом к плечу, ближние теснили его к воротам. На помощь подоспел Ганс – набросился сзади, схватил солдат за шеи, столкнул головами. Раздался треск – оба ближних упали на землю, черепа их треснули как переспелые арбузы.
– Верность друзьям, смерть врагам! – Андреас отсалютовал мечом. – Пожалуй, пора помочь второму другу.
Энгель поступил проще – носился по улице взад и вперед, уворачиваясь от двух ближних. Когда он в очередной раз пробежал мимо, Андреас с Гансом заступили Христовым воинам дорогу. Схватка была короткой и яростной, ближние, не привыкшие к столь серьезному сопротивлению, вскоре спасовали. Один был ранен в грудь, другой – в бедро.
– Добивать будем? – деловито спросил запыхавшийся Энгель.
– Никогда благородный фон Гейкинг не марал рук расправой над поверженным врагом, – пафосно ответил Андреас. – Сами отойдут, не видишь: раны смертельные.
Безумие Волдо делало его особенно опасным, но и уязвимым одновременно: он не заботился о защите, стремился лишь достать противника. Раненый, истекающий кровью, он оставался все таким же сильным, а его удары – мощными и точными.
– Издохни! – Волдо замахнулся мечом, снова ринулся на Дана.
Поднырнув под клинок, Дан вонзил меч в грудь капитана. Тот захрипел, остановился, во взгляде его безумие сменилось болезненным удивлением, изо рта хлынула кровь. Дан потянул клинок на себя, Волдо упал навзничь, раскинув руки.
– Готов? – подошел Энгель.
– Да примет Господь его душу, – проговорил Ганс. – Он был хорошим человеком.
Дан молчаливо согласился. Тот, с кем он дрался сейчас, уже не был Волдо. Что-то вселилось в капитана, свело с ума, сделало частью обезумевшего города.
– Не примет, – мрачно проговорил Энгель. – Тут мало кого Господь примет, не видишь разве?
– Дорогие друзья, полагаю, ваш безусловно интересный теософский диспут лучше перенести в более подходящее место, – вмешался Андреас.
– Уходить надо, – согласился Ганс. – Плохо скоро будет.
– Только вот куда?.. – задумался Дан.
Он оглянулся, в полной уверенности, что пока шла драка, Сенкевич сбежал. Но тот стоял поодаль, с интересом разглядывая трупы и раненых.
– Бессмысленно, – пояснил Сенкевич удивленному Дану. – Мое укрытие вы знаете, а сменить времени бы не хватило. Да и зачем? Скоро все так или иначе закончится…
– Тогда идем к тебе, – предложил Андреас.
– Ко мне нельзя, слишком далеко, придется пересечь полгорода. А тут скоро стражи будет, как клопов в трактире.
– Пойдемте. Я знаю, – сказал Энгель. И добавил с лукавой усмешкой: – Наконец-то наступило время вора.
Он скользнул в ближайший переулок. Выбора все равно не оставалось, пришлось следовать за ним.
Они не знали, что вскоре после их ухода на улице появился человек в черном плаще. Он тащил за руку юную девушку, босую, в одной белой рубахе. Бедняжка тряслась от холода и ужаса. Будь здесь Дан – без труда бы узнал спасенную накануне Фриду. Девушка упиралась и плакала. Человек остановился точно на том месте, где брат Готфрид собирался убить последнюю жертву, с коротким замахом ударил девушку по лицу. Фрида вскрикнула и упала. Человек поспешно удалился, а из темноты вышло огромное существо с горящими, как раскаленные угли, глазами. Увидев его, Фрида истошно закричала.
Сенкевич
В трактире воняло гнилью, ни столов, ни скамей не имелось – гости сидели прямо на полу, на грязной, пропитавшейся нечистотами соломе. Ободранные нищие, покрытые язвами и ранами – то ли настоящими, то ли искусно нарисованными. Дешевые наемники, бывшие солдаты – самая опасная их разновидность, из тех, кто давно опустился и готов лишить жизни кого угодно за кружку пива или медный пфенниг. Грязные беззубые шлюхи, берущие за труд еще меньше, чем убийцы. Мрачный тощий хозяин бродил по залу, переступая через спящих, а иной раз спотыкаясь об них, разносил прокисшее пиво, миски с похлебкой из тухлятины.
– Жрите, шлюхины дети, – потчевал он посетителей. – Жрите, да не забывайте платить.
Появление Дана с отрядом не прошло незамеченным. Пожалуй, они единственные здесь выглядели нормальными людьми. Отребье переглядывалось, оценивая, сколько денег может быть в кошельках гостей. Дан обвел зал вызывающим взглядом, демонстративно положил ладонь на рукоять меча, чуть вытащил его из ножен, с резким звуком кинул обратно. Интерес посетителей несколько поугас.
– Что за милое местечко? – поинтересовался Андреас. – Прелестное убранство, и публика… весьма добропорядочная.
– Зато здесь не найдут, – жизнерадостно ответил Энгель. – В Теплое местечко даже стража заходить боится.
За полпфеннига они сняли одну комнату на всех. Здесь воняло еще сильнее, а в соломе наверняка водились блохи с клопами, но выбирать не приходилось. Сенкевич, откашливаясь, первым рухнул на подстилку.
– Ты смотри не издохни раньше времени, – по-доброму напутствовал Дан.
– Не волнуйся, – прохрипел Сенкевич, – исключительно твоими молитвами спасусь.
– Ладно, рассказывай, – потребовал Платонов.
И Сенкевич рассказал. Не все, конечно, лишь то, что касалось этих людей. Информацию о портале он благополучно скрыл. Капитан отрывисто кивал, время от времени задавал вопросы и вставлял уточнения, но о перемещении во времени тоже умолчал. Его друзья слушали с открытыми ртами. Когда наконец Сенкевич закончил, первым заговорил Андреас:
– Правильно ли я понял, многоуважаемый и достопочтенный враг моего друга, что под угрозой весь город?
– Совершенно верно. И единственный шанс его спасти – помочь мне.
– Почему мы должны тебе верить? – насупился Дан.
– А у вас выбора нет, – просто сказал Сенкевич. – У меня хоть какой-то план имеется. Ну допустим, вы откажетесь, и что сможете предпринять?
– Экзорцизм, – быстро ответил Андреас.
– Прекрасно. Но где вы найдете стоящего экзорциста? Вы уверены, что он не находится под влиянием силы, которая управляет Равенсбургом? Так что мы с вами нужны друг другу.
– Тебе-то с этого какая выгода? – прищурился Платонов. – У тебя своих помощников достаточно.
– Когда все произойдет, они обернутся против меня, у них будет другой мейстер. У меня тоже выхода нет, надо сваливать. Да ни у кого нет выхода, город провалится в тартарары. А вернее сказать, в Тартар.
– Значит, надо отсюда убираться, – заключил Энгель, поднимаясь.
– Весьма по-товарищески, я бы сказал, – фыркнул Андреас.
– По-товарищески предлагаю уйти всем. Какой смысл здесь подыхать?
Дан слушал перепалку друзей, но не вмешивался.
– Чего молчишь? – шепнул Сенкевич.
– Они должны решить сами. Я не могу настаивать.
– Честный и светлый до опупения, просто Орлеанская дева какая-то, а не эфэсбэшный капитан, – усмехнулся Сенкевич. – Послушай, Энгель, меня удивляет твое бессребреничество.
Вор насторожился.
– Ты представляешь, сколько опустевших домов останется в Равенсбурге после Дня Всех Святых? А сколько из них богатых?
– Это если все не рухнет к черту, – пробурчал Энгель.
– Разве воры не любят риск? – невинно удивился Сенкевич.
Немного подумав, Энгель махнул рукой:
– Ладно, я с вами.
– Кто-нибудь еще хочет уйти? – Платонов обвел свою команду испытующим взглядом. – Скажите сейчас, я не держу.
Ганс упрямо помотал головой:
– Не по-божески бросать товарищей.
– Верность друзьям, смерть врагам, – рассмеялся Андреас. – А у меня здесь семья.
Остаток ночи и половину дня они провели в обсуждении плана действий.
– Это самое безумное предприятие из всех, о которых я когда-либо слышал, – сказал под конец Платонов.
– Зато единственно возможное, – ответил Сенкевич.
В полдень Энгель отправился в трактирный зал, узнать последние городские новости – нищие и воры знали о Равенсбурге все.
– Интересные вести, – вернувшись, сказал он. – Инквизиция объявила народу, что вервольф разоблачен, хотя еще и не найден. Угадайте, кого святые отцы сделали оборотнем?
– Некогда нам тут гадать, – рассердился Дан. – Говори давай. Меня, наверное?
– Нет, что ты. Народ может не поверить, ты же герой, в тебя ангел Божий вселился.
– Неужели мне была оказана столь высокая честь? – загордился Андреас.
– Ты отпрыск знатного рода, да и внешность у тебя для вервольфа неподходящая, слишком мелок. Ну а я тощий и незаметный, про меня забыли, – прищурился Энгель и указал на Ганса: – Вот он, наше новое исчадье ада.
– Не по-божески, – обиженно пробормотал здоровяк.
– Хорошо, что мы пришли сюда ночью, и ты был в плаще с капюшоном, – заметил Сенкевич. – Теперь можно надеяться, что местные обитатели не донесут на тебя инквизиторам. Отсиживаемся до вечера, там уже неважно будет. Все необходимое Клаус сейчас принесет прямо сюда.
– У меня осталось одно дело. – Платонов поднялся.
– Куда, капитан? Не свети личностью, ставишь операцию под угрозу.
– Мне нужно найти Настю. Скорее всего, ее готовят в жертвы.
– Но если так, прямо по ходу дела и разберемся. Ее ж на площадь выведут, вот и отобьешь.
– Я не могу так рисковать. – Платонов упрямо набычился.
– Ладно, понял. Что собираешься делать?
– Если жертва – она, ее должны держать в ратуше. В другом месте нерационально, придется доставлять к месту ритуала.