Процессия вышла из Низшего Дома, с трудом пробиваясь сквозь заполнившую улицы толпу людей с синюшными, как у трупов, лицами. Еле шевеля распухшими губами, Индсорит беззвучно возблагодарила небеса за то, что холодный горный воздух привел ее в чувство. Поначалу ей казалось, что волнующаяся толпа тоже пылает, выбрасывая клубы дыма в освещенное пожаром небо, но потом, оглядевшись, она поняла, что дымятся не горожане, а сам город: многие из непропорционально высоких домов с двух сторон бульвара охвачены пламенем. Сверкающие искры волнами поднимались ввысь, чтобы согреть холодные звезды.
Но как бы упорно она ни твердила себе, что видит лишь иллюзию, вызванную ритуалом и отравлением, отличить факты от фантазии в этом кошмаре было почти невозможно. Чем сильнее Индсорит сосредотачивалась, тем больше убеждалась, что все происходит на самом деле, хотя и кажется невозможным. Один за другим от плотной толпы отделялись неясные силуэты, приближались к неторопливо катящейся по улице конструкции и прыгали в широко распахнутую, ухмыляющуюся пасть Обманщика, изображенного в верхней части непристойного идола, к которому была привязана королева. Индсорит узнала свою мать; та бросила ей венок желтовато-серых роз, а затем, извиваясь всем телом, исчезла в темном отверстии. Другие подходили с меньшей охотой. Вот младшие братья прыгнули в пасть вслед за распевающим гимны отцом. Из толпы выбралась София, за ней сестра Портолес, обе кивнули Индсорит и, в свою очередь, исчезли в чреве идола, принеся себя в жертву адскому ритуалу Вороненой Цепи.
Этого не могло быть на самом деле. Не могло и не было, пусть даже цеписты верят в воскрешение мертвых. Но, хотя одурманенная Индсорит понимала, что просто примеряет маски своих знакомых случайным людям, это не делало картину жертвоприношения менее страшной и отвратительной.
Когда невинные младенцы и восторженные грешники исчезали в разверзшейся пасти, внутри идола плотоядно вздрагивали хитроумные механизмы, а из отверстия под ногами Индсорит на мостовую выплескивалась кровавая пена. При других обстоятельствах пробегавшая под сиденьем дрожь разогретого металла могла бы показаться даже приятной, но в сочетании с обжигающим кожу дымом и тошнотворным запахом становилась непереносимой, так что Индсорит едва не упала с головы идола, и только веревки, впившиеся в воспаленную плоть, удержали ее. Эхо песнопений разносилось по всему городу, пока процессия со свергнутой королевой неумолимо двигалась вперед, направляясь, как уже поняла Индсорит, к расположенным в самом сердце Диадемы Вратам, которые мистики Цепи называли Пупом Звезды…
В годы своего правления багряная королева редко посещала Предвратную площадь и, будь на то ее воля, не появилась бы здесь ни разу. Никто уже не помнил, с какой целью древние архитекторы возвели город в жерле потухшего вулкана, как не помнили и о многих других тайнах Века Чудес, и единственными, кто добровольно приходил на это мрачное место, были эмиссары Вороненой Цепи. Трудно поверить, но еще два года назад Индсорит недоумевала, зачем понадобилось верующим смертным это окно в Изначальную Тьму, и советник объяснял: перед тем как припасть к груди Падшей Матери, преображенные анафемы подходят к самому краю бездны и бросают туда демонически измененные части тела, от которых их избавляют папские хирурги. Представив себе, как несчастных страннорожденных заставляют наполнять огромные бадьи ампутированными кусками собственной плоти и сбрасывать во Врата только для того, чтобы получить право служить той самой силе, которая их искалечила, Индсорит пересмотрела свое отношение к Вороненой Цепи и пожалела, что в свое время не согласилась уничтожить ее. Вместо этого она издала указ, что имперские страннорожденные более не подчиняются жестоким церковным законам. Вследствие чего папа Шанату поднял вселенский крик и обвинил ее в превышении полномочий… Когда же Индсорит отказалась пойти на попятную, вспыхнула гражданская война.
И что это принесло ей и ее подданным? Очевидно, только смерть. Голод в одних провинциях, произвол и беззаконие в других, и каждая норовит вцепиться в горло соседке. Ради окончания войны и восстановления порядка королева с радостью приняла отречение папы Шанату, но вынуждена была также признать его сумасшедшую племянницу законной наследницей папской кафедры, даровав ей в придачу много новых привилегий. Страннорожденные стали жить ненамного лучше, Индсорит больше потеряла, чем приобрела, и все труднее было удерживаться на багряном престоле. И что теперь? Ей едва не разорвали мозг каким-то ядом, ее пленили в ее собственной столице и, весьма вероятно, отправят той же дорогой, что и отрубленные крылья и хвосты страннорожденных.
Все это лишь подтверждает, что она напрасно не послушалась Хьортта, Ждун и других старых полковников, предлагавших вытеснить сраных цепистов из столицы в их тихие Норы среди древних развалин, что окружают Предвратную площадь, чтобы истинные верующие предстали перед судом своей богини. Подумать только, это предложение показалось Индсорит варварски жестоким…
Процессия достигла ощетинившихся железными шипами ворот, какие перегораживают каждый из пяти бульваров, ведущих к Предвратной площади. Массивные створки повернулись на петлях и пропустили тяжело ступающих, сверкающих чешуей быков, тянущих за собой идола. И’Хома покинула свое сиденье в задней части конструкции и прошлась с важным видом вдоль гигантского фаллоса, пригоршнями бросая в толпу пепел из висевшего у нее на поясе мешка из козьей шерсти. С высоты своего места Индсорит казалось, будто Черная Папесса танцует на золоченой крыше небес. Затем почти полностью обнаженная девчонка остановилась позади неудобного трона пленницы; измазанные вином губы выглядели таким же безумным кошмаром, как и огнекрылые ангелы, вившиеся над головой малолетней папессы.
Этого не могло быть на самом деле, но это было абсолютно реальным.
– Узрите чудо, – прошептала Черная Папесса, и эхо повторяло ее слова, все громче и громче с каждым разом.
Затем чудовищные быки втащили фаллическую конструкцию в священный внутренний двор, где перед ними распахнулись непроницаемо черные Врата Диадемы. Махина остановилась так резко, что у Инсорит вскинулась голова и глаза увидели, как утомленные монстры вдруг вспыхнули, их блестящие от пота бока лизало зеленое и желтое пламя, пока укротители снимали ярмо и уводили быков прочь. Холодные пальцы скользнули по поникшим плечам Индсорит, И’Хома указала на Врата и повторила призыв:
– Узрите чудо!
Заскрежетал металл, затрещало дерево, задняя часть огромного фаллоса вскинулась, а передняя часть продвинулась вперед, погружаясь во Врата, и привязанная к нему Индсорит застонала, дергаясь в путах, мешающих ей соскользнуть во тьму. Конструкция кренилась, извергая из открытой пасти идола все, что он с жадностью заглотил. Смешанный с костями поток не исчез в глубине Врат, а скорее разлился по их черной поверхности. Нависшая над своим бывшим заклятым врагом И’Хома затаив дыхание смотрела, как последние тонкие струйки стекают по механическому идолу. Индсорит отвела взгляд от густеющей крови, покрывшей собой все Врата, как масляная пленка воду, и поняла, что даже сама И’Хома напугана не меньше ее. Она рассмеялась в лицо глупой девчонке, выдохнув дым вместо обычного воздуха. Это не могло происходить на самом деле, никак не могло.
Но происходило. Это было не видение, вызванное ядом или жуками. Это был материализовавшийся дурной сон. Индсорит изо всех сил старалась сохранить мир со своими врагами, и теперь ей придется заплатить сполна за эту ошибку, так же как и ее подданным. Ярко-кобальтовое сияние окутало их обеих. Индсорит повернула голову одновременно с И’Хомой и увидела вспышку света, вырвавшуюся из Врат, которые за все время, проведенное ею здесь на официальных церемониях, только поглощали свет, никогда не возвращая обратно.
Однако сияли не сами Врата, а то, что находилось позади них.
Это зрелище могло бы лишить Индсорит чувств, даже если бы она не висела прямо над Вратами. Она словно стояла на носу корабля и оглядывала море. И вот что видела на горизонте: голубые небеса, голубая вода и сплющенная между ними полоска земли такого ослепительно-изумрудного цвета, что заслезились глаза. Горячий пар с шипением коснулся щек. Она поняла, что́ видит перед собой, еще до того, как берег Затонувшего королевства увеличился в размерах и сквозь зеленые джунгли проступили очертания покосившихся многогранных башен. Индсорит, словно птица, летела над деревьями, затем навстречу городу почти алебастровой белизны, к тому, что затаилось в недрах давно утраченной страны Джекс-Тот. Она прикрыла опаленные сиянием глаза, а И’Хома, стоя у нее за спиной, прошептала:
– Ее воля исполнена, сестра, ее воля исполнена, рай обетованный возродился, и всех истинно верующих призвали домой, туда, где проходит ось мира. Смотри, Падшая Матерь послала нам армию, которой не сможет противостоять ни один грешник. Мы пережили пять веков беззакония и несправедливости, но сохранили веру, и теперь наша награда близка. Ангельская стая Всематери вернулась, чтобы очистить Звезду от скверны и спасти нас.
Даже с закрытыми глазами Инсорит видела бесчисленный рой покрытых панцирями, черных как смоль существ, с почти человеческими лицами, смотревших на нее через Врата, и сейчас она скорбела не только о себе и своих подданных, но и обо всех жителях Звезды, сознавая, что не осталось никакой надежды. Черная Папесса погрузила Вороненую Цепь в пучину Изначальной Тьмы, а потом подняла обратно к свету, ничуть не заботясь о скором конце всего сущего.
Часть 2И демоны дней
Верить в сверхъестественный источник зла совсем не обязательно; сами люди вполне способны на любую гадость.
Глава 1
Мордолиз заскулил и провел непривычно сухим и шершавым языком по щеке Софии, но хозяйка начала выплывать из дремоты еще до того, как ослабевший пес принялся ее будить. Ее вернуло к свету пение горнов.