Это имперский полк, и он приближается. София заморгала и сморщила нос от горячего несвежего дыхания пса, отчаянно пытаясь определить, где она находится. Ей снились прежние лихие времена, когда она вместе с Сингх и Канг Хо пыталась поднять на бунт толпу в каком-то городишке – то ли Рваке, то ли Интарне, – но Одиннадцатый Лентоанский полк устроил засаду, медные трубы просигналили атаку, сплошной поток солдат хлынул с каждой улицы и из каждого переулка…
Снова прозвучал горн, еще ближе. София оттолкнула Мордолиза, прежде чем тот успел оцарапать языком ее щеку, и разум наконец осознал то, что видели глаза. Встревоженный демон, выглядевший так же плачевно, как и накануне вечером, и темная тесная палатка. София смутно помнила, как добралась сюда, спасенная Мордолизом от верной смерти. Едва шевеля занемевшими руками и ногами, она выбралась, словно гусеница из кокона, из-под вороха воняющих кислятиной шерстяных одеял, которые, вероятно, натаскал для нее демон, когда она без сил рухнула на холодную землю. Да и сейчас София чувствовала себя ничуть не лучше, чем вчера вечером. На самом деле даже хуже. Рана от укуса на плече ныла еще сильнее, чем застуженные суставы, стреляющая боль в голове добавляла мучений. Пошатываясь, София заковыляла прочь из палатки, навстречу суматошным крикам, лязгу металла и рогам кобальтовых, трубящим снова и снова, заглушая проклятые горны имперцев, что заставили ее проснуться.
– Это еще что за хрень? – пробормотала София, пытаясь ногтем соскоблить налет плесени с куска вяленой говядины.
Впрочем, при более близком рассмотрении это оказалась оленина… или просто клочок сыромятной кожи? Как бы там ни было, она бросила пищу в рот, подошла к ночному горшку и присела на корточки, отогнав Мордолиза, пытавшегося засунуть свой любопытный нос и туда. Пес оглушительно залаял, и Софии показалось, будто кто-то вонзил ей в глазницы тупые кинжалы и начал медленно там проворачивать. Трудно поверить, что она еще недавно скучала по этому паршивцу.
– Да, я знаю, мы идем сражаться… только заткнись на минутку.
По крайней мере, это его успокоило. Демон пошарил в захламленной палатке и вытащил из кучи одежды ее хауберк, а следом и боевой молот. Вероятно, Сингх, или Пурна, или кто-то другой принес оружие сюда после стычки с Чи Хён, пока София сидела за частоколом. Она задержала взгляд на короне, которая так сверкала, когда София впервые примеряла ее, а теперь лежала исковерканная и тусклая на грязном полу палатки; весьма точная метафора того, что произошло с ее обладательницей. Она еще не решила, хочет ли на самом деле все начать сначала, но начинать нужно с чего-то простого, например, помочь тому, кому сейчас еще хуже. Значит, она должна отправиться к Чи Хён и поделиться своими догадками о том, что с королевой Индсорит случилась беда. Именно такая информация, которая поможет наивной юной мечтательнице исправить все пороки Звезды, покончить с продажными чиновниками и прочим дерьмом. Но София, словно старый пропойца, накануне зарекшийся пить хмельное, а утром проснувшийся с привычной жаждой, подумала, что казавшееся вчера таким правильным и естественным решение встать на путь истинный оборачивается полнейшей чепухой, ради которой не стоит обрекать себя на подобные испытания…
Впрочем, кто его знает. Судя по тому, как усердно Мордолиз рылся в тряпье и вытаскивал снаряжение, София вряд ли успеет переварить тот кусок вяленого мяса, прежде чем навалятся новые проблемы. Единственное, что могло ее воодушевить в нынешнем плачевном состоянии, – это надежда на хороший завтрак, а то, чем питается демон, не вызывало у Софии никакого аппетита. Однако ее рот все же наполнился слюной и в желудке заурчало; необходимо есть, даже если не чувствуешь голода.
По крайней мере, демон был так занят подготовкой к выходу из палатки, что не следил за ее упражнениями с ночным горшком, прежде часто служившим для них яблоком раздора. София решила, что это благоприятный знак. Какое прекрасное начало новой жизни!
Пока что эта новая жизнь выглядела еще печальней, чем прежняя.
Стоило Чи Хён предположить, что начался последний рассвет в ее дурацкой жизни, как она тут же заметила свежую кровь на простыне, с которой только что поднялась.
Она провела пальцами между ног, надеясь, что это всего лишь открылась одна из многочисленных ран, полученных… Ну что за вашу мать! Далекие сигналы горнов, близкие звуки рога и становящиеся с каждой минутой все более встревоженными голоса телохранителей рядом с палаткой – никогда еще месячные не начинались у нее под такую музыку. Нужно выйти наружу и узнать, что там за веселая кутерьма.
Вместо того чтобы найти в загроможденной всевозможным хламом палатке сундук с дамскими платками, она оторвала полосу уже измятой простыни, сложила ее нужным образом, укрепила самодельное приспособление между ног и, отыскав наконец чистые панталоны, принялась натягивать их.
Ко всем прочим удовольствиям, все это приходилось проделывать одной рукой, так что белье зацепилось за колено и…
– Не хотелось бы прерывать ваш сладкий сон, мой уставший генерал, но боюсь, что… О черт, простите!
Как только Хортрэп вошел в палатку и увидел, чем занята Чи Хён, его безразличный, по обыкновению, тенор сорвался на визг, колдун отвернулся и прикрыл глаза рукой в запоздалом раскаянии. Она быстро натянула панталоны, не в силах от ярости произнести ни слова. Неловкая пауза затянулась, так что Чи Хён решила отвернуться и нацепить доспехи. Если и могло случиться что-то хуже, чем не вовремя начавшиеся месячные, то это появление Хортрэпа.
– Я… ммм… никогда бы не посмел… – снова попытался заговорить он.
– Хортрэп, мать твою, я ведь предупреждала, чтобы ты не приходил сюда больше! – Чи Хён взбесило то, что он едва не довел ее до слез после всех вчерашних потерь. – Ты вляпался в дерьмо, Хортрэп, и на этот раз основательно.
– Да, конечно, я понимаю, – ответил Хортрэп все еще не своим голосом. – Но возможно, вы захотите сначала полюбоваться на Таоанский полк, приближающийся к нашему лагерю. Очевидно, ваш отец и его добрый друг полковник Ждун решили отклонить предложение насчет совместного выступления против Цепи.
– Я бы ни за что не догадалась сама по звукам горна, что становятся ближе с каждой секундой, – проворчала Чи Хён, пытаясь в полторы руки застегнуть пряжку ремня с ножнами. – Что бы я без тебя делала, Хортрэп?
– Не осмелюсь даже предположить, – ответил он, внезапно шагнув к ней и протянув руку к ее талии. – Позвольте, я помогу вам.
– Назад, засранец! – Чи Хён ткнула двумя здоровыми пальцами левой руки ему в лицо. – Тебе так хочется умереть именно сегодня утром?
– На самом деле я этого не планировал, но мой распорядок дня еще не составлен, так что…
– Еще раз забудешь приказ своего генерала, решето из тебя сделаю!
Чи Хён ужасно скучала по своей телохранительнице Сасамасо, вместе с другими солдатами проглоченной Вратами у Языка Жаворонка, и оплакивала ее как лучшую подругу… Вот и теперь невольно снова вспомнила о ней, потому что кавалересса, услышав, что генерал повысила голос, вихрем ворвалась бы сюда и расквасила уродливую физиономию Хортрэпа. Очевидно, остальные телохранители слишком привыкли к громким крикам, раздающимся из генеральской палатки в любое время дня и ночи.
– Прошу прощения, – начал оправдываться Хортрэп, – я просто хотел помочь.
– Если хочешь помочь, хренов паяц, подай мою трубку. – Чи Хён затянула ремнем ноющий живот. – Я всегда считала, что полковник Ждун осторожна, что твой контрабандист на таможне Непорочных островов. Какого демона она решила атаковать нас?
– Некоторые могли бы возразить, что это весьма разумное решение – напасть на загнанного в ловушку, утомленного сражением и уступающего числом врага, не дожидаясь, когда он восстановит силы. – Хортрэп взял со стола трубку с водяным фильтром из цветного стекла и передал генералу. – Возможно, она надеется, что вы сдадитесь без боя, и стоит вам двинуть кобальтовых навстречу таоанцам, она тотчас прекратит наступление.
– Значит, мой гребаный папочка дважды навешал мне лапши на уши, – проворчала Чи Хён.
Принцесса взяла здоровой рукой трубку и наклонилась к горевшей на столе свече. Раньше она старалась не курить по утрам, чтобы сохранить голову свежей на случай, если придется принимать важные решения. Но сейчас, когда полковник Ждун вместе с ее вторым отцом не оставили ей никакого выбора, можно наплевать на все с высокой башни. Даже боль в животе успокоилась. Хортрэп услужливо поднес огонь, она раскурила старую закопченную трубку и добавила:
– Значит, нам конец, если только Ждун не блефует.
– Если она не блефует, у меня есть идея, как сдержать ее с минимальными потерями, – заявил Хортрэп, как только Чи Хён наполнила легкие желанным дымом саама. – Но не думаю, что вам это понравится.
– Излагай.
Чи Хён поперхнулась дымом и закашлялась. Шум снаружи все нарастал, бледная совомышь шевельнула крыльями и перепорхнула ей на плечо, а Хортрэп осклабился в плотоядной усмешке:
– Как вам будет угодно, мой генерал.
Он оказался прав: ей совсем не понравилось. Пришедший в возбуждение Хортрэп сам признал, что это крайне рискованный гамбит, который никто ни разу не использовал со времен Века Чудес… И если даже старый психопат оценивает свою идею как рискованную, можно с уверенностью сказать, что на самом деле она просто чудовищно опасна.
Еще несколько дней назад Чи Хён не стала бы даже обсуждать этот план, как бы убедительно ни расписывал его Хортрэп. Но когда генерал вышла из палатки в слишком яркий, слишком холодный и слишком шумный день, когда увидела лица своих верных телохранителей и столпившихся позади солдат – растерянные, мрачные или напуганные, – она поняла, что другого выхода нет. Попавшая в капкан лиса должна что-то предпринять, чтобы вырваться на свободу. Бывает, даже приходится отгрызть себе лапу. Чи Хён лишь умоляла небеса, чтобы одной лапы оказалось достаточно.
– Не трогай его руками.