Дигглби уселся рядом с ним на перилах, а Пурна и Гын Джу тем временем уговаривали Принцессу спуститься – лошадка очевидно решила остаться наверху, и пока она не сдвинется с места, Мрачный и паша тоже не смогут сделать и шагу.
– Жаль, что мы не попали сюда весной, – сказал Дигглби, проследив за взглядом Мрачного.
– А мне не жаль, – ответил тот. Вспомнив упрек Чи Хён, что он понимает чужие шутки еще хуже, чем шутит сам, варвар добавил: – Если бы мне нравилась такая вонь, я бы в лагере кобальтовых поставил свою палатку возле выгребных ям.
По тому, как посмотрел на него Дигглби, варвар догадался, что Чи Хён была права. Но тут до маленького чужеземца, похоже, дошло, он широко раскрыл глаза и выдохнул.
Мрачный дал Принцессе легкого пинка в зад, помогая решиться, но животное продолжало упираться, опасаясь крутого спуска.
– Ты раньше не слышал о Тао? И о Саде Звезды?
В отличие от прежних вопросов паши этот не показался Мрачному ни провокационным, ни высокомерным.
– Слышал, конечно, – ответил варвар, хотя никогда не умел петь о том, чего на самом деле не случалось. И вдруг он вспомнил. Это была даже не песня, а один из гимнов отца Турисы, посвященных Падшей Матери. – Но я считал, что он в Затонувшем королевстве. Что-то вроде Медового чертога Черной Старухи, только для цепистов.
– Кажется, это решили на Вселенском соборе не далее как двадцать лет назад, – объяснил Дигглби. – Мой дядя утверждал, что таким образом цеписты хотели наказать Тао. После свержения Софии город поддерживал королеву Индсорит, а не Вороненую Цепь. Для меня двадцать лет – чудовищный срок, но ведь на самом деле было по-другому, правда? В мире так быстро все меняется, и жители Северо-Восточного Луча теперь верят в то, что кучка кардиналов решила уже на моей памяти. Нам кажется, что история – это нечто твердое, незыблемое, а на самом деле она гибка и способна принимать нужную нам форму. Интересно, во что люди будут верить еще через двадцать лет или даже раньше? То, что мы считаем вечным, забывается так скоро…
– Дигглби, – вставил Мрачный, едва паша на секунду затих, – угостил бы ты меня своими жуками, я бы, наверное, понял, о чем ты сейчас говоришь.
– Ох! – Дигглби покачал головой, как будто только сейчас догадался, что изъясняется слишком сложно. – Я хотел сказать, что раньше, много столетий подряд, Тао называли Садом Звезды, но потом Вороненая Цепь решила, что это неправильно, что такое великолепие не может быть создано руками грешников, и официально объявила… Безусловно, в Тао есть какие-то сады, и Тао является частью Звезды, но Сад Звезды отныне и навсегда будет располагаться на Джекс-Тоте, и лишь когда Затонувшее королевство поднимется со дна моря и призовет истинных верующих, мы наконец-то сподобимся узреть всю щедрость Падшей Матери и так далее и тому подобное. Мой дядя присутствовал на том соборе и голосовал против, хотя был тогда всего лишь писцом. Хороший человек дядя Обедир, только страсть как любит поболтать, и это еще мягко сказано.
– Сад Звезды, – повторил Мрачный, озирая присыпанные снегом навозные кучи на извилистых улицах, груды мусора на плоских крышах и голые ветви деревьев. – Что случилось с этим городом, почему он стал таким бесплодным? Неужели все это сделало слово Вороненой Цепи?
– Нет, это сделало нечто более древнее и сильное, – ответил Дигглби. – Зима. Я же сказал, здесь лучше гостить весной или летом. Это все равно что вернуться в детство и пробежать по папиной клумбе с тюльпанами, чтобы цветы разлетались во все стороны, только никто тебя за это не отругает. Кругом сплошные аллеи, сады и высокие клумбы, словно ты на берегу Радужной реки, по которой плывут мириады цветов. О, как я любил бродить по Тао в летнее полнолуние с бутылкой гибискусового пива или вина из одуванчиков, вдыхая пряные ароматы и вылавливая из травы необычных ползучих тварей, пока рукава куртки не покрывались слоем пыльцы, как парик пудрой…
Дигглби вздохнул и облокотился на перила, и Мрачный тоже не сдержал вздоха, глядя на город, такой же тусклый, как храм Черной Стражи в Эмеритусе, но в отличие от него возвращающий прежнее сияние со сменой времени года. Сможет ли Покинутая империя когда-нибудь засиять снова, если расцветить гробницу Безликой Госпожи всеми красками мира смертных?.. Хотелось верить, что так и будет, а пока Мрачный мысленно извинился перед Тао за свои поспешные суждения.
– Ты сказал, что этому городу сотни лет, – значит, он сохранился с Века Чудес, как Змеиное Кольцо?
– Нет, – ответил Дигглби с улыбочкой, чуть смявшей слой блестящей черной помады на его губах. – Тао стар, но не настолько. Это чудо построили не королевы ведьм и не связанные демоны, а обычные смертные, обладавшие тем, что почти забыто ныне: прекрасными мечтами и терпением, чтобы воплотить их в жизнь.
Мрачный уже хотел ляпнуть, что они могли бы заглянуть сюда на обратном пути, после поимки дядюшки Трусливого, но сообразил, что отряд Чи Хён к тому времени наверняка окажется в другом месте. К тому же неизвестно, когда это произойдет, да не допустят Древние Смотрящие, чтобы охота за мерзавцем затянулась до самой весны.
Он ничего к сказанному не добавил, а Дигглби крикнул Гын Джу и Пурне, чтобы прекратили заниматься ерундой и тогда он покажет, как управиться с Принцессой. И действительно, проскользив мимо лошадки по настилу, он легко увлек животное за собой. Просто-напросто соблазнил содержимым своей фляги. Не раньше, чем Принцесса очутилась внизу, паша позволил ей угоститься. Лошадь была счастлива подставить язык под маслянистую темную жидкость. Для Мрачного это было самое диковинное зрелище за весь день – человек пьет с кобылой из одной фляжки…
Они до сих пор не встретились с Добытчицей, о которой говорил Дигглби. Если она водит знакомство с такими фруктами, как паша, то и сама должна быть ничуть не лучше.
– В жопу все это, в жопу! В самую разжопистую жопу! И вас всех, если вы здесь останетесь, тоже в жопу!
Этот великолепный финал прозвучал на имперском, и только его Пурна поняла из всей гневной тирады. Красноречиво высказав свое мнение, дикорожденный варвар выскочил из лавки и так сильно хлопнул дверью, что с одной из загроможденных сувенирами полок позади Добытчицы упал череп какой-то мелкой птицы. Женщина успела подхватить его, выбросив руку с черными ногтями так стремительно, что Пурна и Гын Джу обменялись одобрительными кивками. Непорочный держался с достоинством, особенно на фоне обезумевшего варвара, который без всякой видимой причины поставил своих спутников в неловкое положение – а может, и вовсе бросил их? Пурна, разумеется, не собиралась выходить следом, ее терзало любопытство, хотя дым свеч, во множестве расставленных по лавке, ел глаза.
– Я о-о-очень сож-ж-жалею, векс Ферлун, – протянул Диг, при всей своей невозмутимости тоже ошеломленный выходкой Мрачного, закатившего истерику еще до того, как его успели познакомить с Добытчицей.
Пурне ничуть не добавило спокойствия то, что он назвал хозяйку не леди и не госпожой, а древним, знакомым тапаи только по песням о Веке Чудес титулом, который носили королевы ведьм. Возможно, Мрачный был прав, когда сбежал отсюда.
– Клянусь, это больше не повторится, кляну-у-усь. Я даже не понял, что он вообще сказал. Судя по последним фразам, которые я разобрал, – ничего хорошего, но…
– Не беспокойтесь, паша, – улыбнулась Добытчица, обнажая необычайно острые клыки, которые, видимо, и вывели из себя Мрачного. Взгляд хозяйки остановился на Пурне – или нет, на капюшоне, который она снова надвинула. – Мы с ним давно знакомы, даже если никогда и не встречались раньше, правда, тапаи Пурна?
– В самом деле? – Пурна не вполне понимала, что за чепуху несет эта бледная жутковатая женщина с длинными темными волосами и черными заостренными ногтями, облаченная в превосходного кроя свободное платье, но готова была поставить в заклад свою сладкую плюшку, что глазные клыки Добытчицы не от природы такие острые, а специально подпилены. Пурна часто тайком разглядывала Чхве и теперь считала себя экспертом по зубам дикорожденных; эти клыки выглядели чересчур острыми для настоящих. – Мне и с обычным Мрачным трудно объясняться, а с обезумевшим и вовсе… Ох…
Она вдруг задумалась, о чем мог вещать Мрачный на языке Кремнеземья, и поняла, что многие из этих щелкающих слов похожи на ругательства, которым Марото с большой неохотой научил ее. Он говорил, что все достойные упоминания племена Северо-Восточного Луча плохо знакомы с языком непорочных, но считают, что знание чужих проклятий никогда не помешает. Житель Мерзлых саванн скажет тебе гадость прямо в лицо, если сочтет, что это сойдет ему с рук, а если он так сочтет, то может позволить себе и нечто похуже. Только одно племя Кремнеземья пользуется этими проклятиями реже, чем остальные, полагая, что не стоит разевать пасть на врага, если не собираешься укусить. А коли так, нет никакого смысла изучать ругательства безумцев, что поклоняются Вратам. И называется это племя…
Да, теперь все сходится. Острые черные ногти, длинные желтые клыки. И кожа гораздо светлее, чем у большинства известных Пурне жителей Кремнеземья, даже светлее, чем у Сасамасо, по всей вероятности проглоченной Вратами телохранительницы Чи Хён… Эта Добытчица бледней, чем грим на лице Дига. А из-под волнистых черных волос торчат уши с небольшим вырезом на самом кончике.
– Так вы из племени Шакала! – воскликнула она и попятилась к выходу из заставленной всевозможным добром лавки, испугавшись даже сильней, чем во второй битве у Языка Жаворонка, когда мчалась прямо на буйного монстра.
Судя по тому, что рассказывал об этих дикарях Марото, Королева Демонов кажется куда более приемлемой компанией.
– Я такой же Шакал, как вы Рогатый Волк. – Добытчица-Ферлун повернулась спиной к Пурне, чтобы поставить на место птичий череп. Что это, демонстрация миролюбия или вызов? – Разница в том, что когда-то я бегала на четвереньках вместе со своей стаей, а вы, полагаю, всегда предпочитали ходить на двух ногах. Будь вы настоящим Рогатым Волком или даже приемным, убежали бы отсюда вслед за своим другом.