– Что это? – произнес Гаррет. У него было время вытащить меч.
Дверь распахнулась настежь. У двоих налетчиков, ввалившихся в комнату, оружие было на изготовку. Ханчийский головорез с короткой стрижкой и сальными темными волосами держал меч так, что, похоже, умел обращаться с оружием. Молодая инлиска с дубинкой со свинцовым набалдашником скалила зубы как крыса. Гаррет оценил дистанцию, и его наполнила осязаемая, звериная жажда убить обоих злодеев, пока они не причинили вреда Элейне.
Парень-ханч сделал выпад, хлеща от запястья клинком – Гаррету в ребра. Отбить было легко, и Гаррет дал инерции пронести его вперед, как натаскивал Берен, чтобы оказаться внутри защиты врага. Надо было кончать побыстрее. С двумя против одного непросто. Будь здесь лишь он, сумел бы высмотреть слабости в их обороне. Его же слабостью была Элейна.
Она встала с кровати с гневным лицом, будто жестокое нападение не так оскорбило ее, как вторжение в личную жизнь. Инлиска взмахнула дубинкой, и не было способа предотвратить этот взмах. При ударе раздался треск раздробленной кости. Элейна пошатнулась, упала.
Гаррет почувствовал, как бессловесно орет, пока мечник-ханч пытается отодвинуться на подходящее расстояние. Хотелось броситься к Элейне, но лучшая защита – сократить число врагов, поэтому пора убить этого, и немедленно. Потом инлиску, потом всех прочих в этом доме, в городе, во всем мире. Его боковой был плотным, скругленным. Не откатись ханч назад, его располосовало бы как ветчину, выкроив кусок мяса. Но даже так Гаррет почувствовал, что ужалил противника.
Глаза под сальной копной трезво окинули обстановку. Справа от Гаррета инлисская девушка занесла дубину, готовясь разбить череп Элейны, но, когда грянул удар, Элейна уже вскочила и двигалась. Ханч быстро проследил за ней взглядом, и Гаррет ткнул ему в лицо, отгоняя подальше. Если он прижмет подонка к стене, откуда нельзя отпрыгнуть назад, с ним будет кончено.
– Это она. Не дай ей уйти! – крикнул налетчик, но Элейна была почти у двери. Инлиска попыталась схватить и оттащить ее обратно, но та сумела вырваться. Элейна исчезла за дверью, и инлисская убийца устремилась за ней, визжа на ходу. Гаррет рубил твердо и быстро, пять тяжелых ударов, его меч трепетал, лязгая о гарду противника. Пятый прошел. Кровь оросила бок парня, заалела на его плече. Теперь в его глазах появился отблеск страха.
– Пора уходить, – сказал ханч. – Пока она не размазала по полу мозги твоей девки. На меня у тебя нету времени.
Гаррет понимал, что нельзя отвлекаться, но все же замешкался. Противник нанес низкий укол, пытаясь порезать ступню или голень. Гаррет отпорхнул назад. Он знал, что в него попали, но еще не чувствовал боли.
– Я окажу тебе услугу. Отпускаю тебя, – сказал парень. – Останешься, и ей не жить.
С левой рукой было, кажется, совсем худо. Элейна достигла узкой лестницы, и тут разбойница врезалась в нее. Обе кучей грохнулись вниз по деревянным ступенькам, и боль, вспыхнув, пронзила плечо и шею, как грозовую тучу молния. Она распласталась на каменном полу прихожей. Когда невольно потянулась, пытаясь встать, кость скрежетнула о кость. Неловко поднявшись на ноги, она припустила в сторону огорода, забора, улицы, любого прохожего, кто мог бы помочь.
Девушка-инлиска не отставала как тень, рыча от усилий. Они вместе оказались на грядках голой земли и грязного снега. Смотреть за низкий край каменного забора было все равно что из-под воды на поверхность. Спасение, дыхание, воздух – рядом, рукой подать. Элейна нырнула туда и лишь в последнюю секунду инстинктивно отдернулась назад. Дубинка инлиски снесла камень, где иначе была бы спина Элейны. Пришлось, спотыкаясь, отступить. Рука к этому времени уже обвисла, жжение в плече и шее походило на огонь без пламени. Позади завопил мужской голос, и образ Гаррета с клинком в горле промелькнул перед ней адским видением. Девка-инлиска, выжидая, поудобней перехватила дубинку. Они взглянули друг на дружку. Девчушка была совсем юной. На четыре, может, пять лет моложе Элейны. Еще не взрослая. Едва ли подросток. И казалась испуганной.
Рассудок Элейны двоился и путался. Рана оказалась хуже, чем она посчитала. Раньше она видела охотничьих псов, случайно стоптанных лошадьми, как они пытались встать, даже с перебитым хребтом. Так она сейчас себя ощущала. Если повернется спиной, девчонка убьет ее, а дорога вперед перекрыта. Словно головоломка, которую невозможно решить. Грохотал гром – видимо, некий бог прочищал горло.
Страх – был ли то страх? – в глазах инлиски дрогнул, дал трещину, распадаясь, превращаясь в решение, которое Элейна не в силах была оценить. Свинцовое оголовье дубинки опустилось к земле. Девчонка шагнула в сторону. Путь на улицу был открыт.
Когда разбойница заговорила, в голосе слышался четкий, ударный акцент Долгогорья:
– Чего ты ждешь? Беги!
Еще одного приглашения Элейне не требовалось. Она побежала.
Улица казалась слишком обыкновенной, чтобы быть настоящей. Телеги и мулы. Мужчина в красном кафтане с волосами, заплетенными в старомодную косу. Элейна, пока шла, пыталась держать руку так, будто та цела. Ее кучер был на конюшне. Той самой, куда она ходила тогда поутру, в чужой жизни, – вместе с дядей Гаррета и тучей разочарования. Лишь бы суметь дотуда добраться…
«Это она».
Она споткнулась. Покачнувшись, восстановила равновесие. Мужчина в красном кафтане с вялым любопытством поглядел на нее. Она отвернулась.
Тот разбойник с мечом. Он крикнул: «Это она. Не дай ей уйти!» Они не влезли в чужой дом грабежа ради. Они явились за ней. Они знали, что она будет там. Привезший ее кучер представлял, куда направляется княжна, хотя бы примерно. Мог ли он кому-то про нее рассказать? Продать ее – кому? Или быть верным до конца – но тайне, что скрывалась за дверью библиотеки князя Осая?
Ужас при этой мысли немного прочистил ей разум. Она повернула обратно, нашла перекресток, двинулась туда. Части ее хотелось идти назад к Гаррету или звать стражу. Мог ли в покушении участвовавать кто-то из стражи? Не обмолвился ли Гаррет кому-то из них – другу или верному соратнику, – где и когда с нею встретится? Боль превращалась в онемение, а то было еще хуже. Необходимо найти спасительный уголок. Безопасных мест не было. Она шла по улицам своего города, города ее отца, города двоюродного деда, как беженка в незнакомой стране.
Рядом с ней что-то шлепнуло о камень, резко и быстро. Темное пятно на булыжнике. Потом второе. Ливневая буря началась. Она насквозь промокнет. Хуже того, будет выглядеть подозрительно. Девушка с переломом, в дорогом платье без плаща бродит по городу, словно призрак.
Надо скорее на что-то решаться. Она только не знала на что.
– Останешься, и ей не жить.
Гаррет сместился влево, направляя клинок на врага. Пол пятнали полосы крови. Темноволосый парень скривился в улыбке.
– Если кого это утешит, денек выдался и для меня неважнецким. Иди. Я здесь обожду, пока не уйдешь, потом свалю и заштопаюсь. Все мы выживем и сразимся в другой раз. Даже она. Заметано?
Гаррет повернулся к двери, образы Элейны полнили его разум, как дым при пожаре. Он сдалал пару шагов, и тут ханч кинулся на него. Гаррет успел повернуться, чтобы отразить клинок, скорей оттолкнул, чем парировал. Плечо ханча въехало ему в ребра, и оба врезались в стену, мечи покатились по половицам. В руке налетчика возник нож, метнувшийся к глотке Гаррета, но тот успел, выворачивая, перехватить запястье противника. Ему едва дышалось. Полузастенчивая улыбочка парня превратилась в оскал борющегося за жизнь зверя. Гаррет пытался вспомнить, чему его учил Берен, что втолковывал капитан Сенит. Часы в пыли у барака начисто вылетели из головы.
Но тело, однако, помнило.
Он вывернул запястье разбойника, потянул на себя и заблокировал локоть. Когда Гаррет развернется, парню придется двинуться вместе с ним или сломать себе руку. Любой исход – выигрыш, но человек повернулся с криком отчаяния и боли и бросился на письменный стол. Гаррет ударил его сбоку под колено, втыкая ногу с приятным ощущением скрежета. Бандит попытался вытянуть руку с ножом, извиваясь, как рыба. Гаррет поскользнулся в крови. Если б не все внимание на противнике, на ноже – удержался бы на ногах. А так все что мог – усилить хватку и утянуть врага с собой на пол.
Оба рухнули тяжело, и парень издал кашель или смешок, а может, неожиданный вздох сожаления. Гаррет оттолкнулся, дотягиваясь до выпавшего меча, и враг не пытался ему помешать. Нож исчез. Только рукоять была здесь, торча под углом из его груди в том месте, каким парень упал на лезвие. Гаррет схватил свой клинок и попытался встать, но боль, что простреливала бок с каждым вдохом, слепила его. Он согнулся, выставив перед собой меч.
Разбойник стиснул челюсти и, с трудом перевалившись, встал. Сжал кулаки, готовый продолжать схватку. Гаррет покачал головой:
– Ты проиграл. Брось сопротивляться… хитрец. Пожалей раны.
Парень двинул боковым, метя окровавленным кулаком Гаррету в левое ухо, и у того не нашлось в руке сил, чтобы остановить его. Удар будто был нанесен мягкой подушкой. Человек снова поднял кулаки, но тут же упал на колени и осел на пол. Под ним растеклась кровавая лужа, и отодвинуть от крови лицо он не пытался. Гаррет еще раз попробовал встать. Бежать невозможно. Он не поможет Элейне, не успеет никак. Он выронил меч и стал ощупывать пояс, пока не нашарил свисток. С ощущением, что теряет последние силы, откинул раму, высунулся из окна и дул тревогу, пока не провалился в забытье.
К тому времени, как капитан Сенит прибыл к дому, начался плотный ледяной дождь. Фриджан Рид и трое из его патруля расставили вокруг железные столбики и отгородили дом канатами. Не было никакого следа ни Элейны, ни девчонки-инлиски. Несмотря на мерзкую погоду, на улице собралась толпа. У Дома Лефт что-то произошло, и все будут гадать, как это связано с зимним караваном. Люди ни за что не поверят, что два этих события могут пересечься по чистой случайности. Гаррет из опыта знал, что до наступления ночи появится сотня разных толкований случившегося и все они будут ошибочны.