Лестница опять повернула, на этот раз изворачиваясь вправо широким отвесным витком, что далее выравнивался в коридор. Воздух здесь пах по-другому. Элейна тоже это почуяла, но замешкалась только на миг, а потом плавно двинулась дальше. Широкая дверь, сделанная из пропитанной маслом сосны, возвышаясь, выступила из стены. Когда княжна замерла перед ней, Гаррет приложил к полотну обе руки и толкнул. Дерево прогнулось, и на секунду Гаррет подумал, что дверь заперта или рассохлась за многие годы. А потом она слегка подалась.
Капитан Сенит подступил сбоку, упирая свои ладони возле Гарретовых.
– На счет «три», – приказал старший и отсчитал.
Дверь визгливо заскрежетала. Уступая, дерево впивалось Гаррету в пальцы, но в конце концов сдалось. Перед ними открылась комната чернее ночи, и Элейна вошла туда, высоко держа фонарь. Гаррета внесло в проем толкотней тел бойцов, стремившихся не остаться в полной темноте. Обитые кожей сундуки жались по каменным стенам. Невысокие деревянные полки, заваленные кулями, коробами и глиняными кувшинами, заполняли середину помещения, походившего на заброшенную лавку с разнообразными диковинками и безделушками. Стража – в том числе таращивший глаза Маур и пытавшийся изобразить невозмутимость Канниш – разбрелась по комнате, придерживая оголовья мечей. На лице каждого ясно читалось, что они угодили в ночной кошмар.
– Я знаю, где мы, – сказала Элейна. – Это южная часть дворца. Прямо над нами должна быть старая оружейная.
– Там будет Кинт, – сказал капитан Сенит.
– Могу сходить к нему, – предложил Старый Кабан. – Я знаю многих в красном, и он не откажется со мной говорить.
– Вопрос не в этом, – сказал капитан, в упор глядя на Элейну.
Та поджала губы и задумчиво опустила взгляд.
А вскоре покачала головой:
– Нам можно доверять только себе. Себе и моему отцу. Других привлечем только тогда, когда убедимся, что они на нашей стороне.
– Дюжина нас против всей дворцовой охраны, – молвил Берен. – Не особенно честная драка.
– Возьмем тренировочные мечи, – утешил Фриджан Рид.
– Отставить болтать! – гаркнул капитан, затем обратился к Элейне: – Как найти вашего отца?
– Не знаю. Скорее всего, в его покоях или в кабинете. Но если на него напали…
– Марсен. Возьмешь Рида, Берена и его отделение. Отыщете княжеские покои. Если он там, то княжна послала вас его охранять, и вы ни на шаг от него не отойдете, покуда я вам не прикажу. Если это будет значить воткнуть нож в наших алых собратьев – постарайтесь не начинать первыми.
– Вас понял, – сказал Марсен. В слабых лучах фонаря его лицо посерело, как пепел.
– Прочие со мной и владычицей. Испробуем кабинет. Мы знать не знаем, во что влезаем, кто наш друг, а кто враг, но цель проста. Найти князя. Обеспечить его безопасность. А если наткнетесь на Андомаку Чаалат – посадить ее под замок. Если окажет сопротивление…
Капитан Сенит застрял с открытым ртом, сообразив, что сейчас едва не сказал.
– Убить, – закончила за него Элейна.
– Уяснили? Убить, – подтвердил капитан, правда, с меньшей уверенностью, чем вначале. – Леди, будьте нашей провожатой, пока не окажемся под ясным небом.
– Сюда, – сказала Элейна, направляясь к дальнему краю кладовой.
Гаррет тронулся следом, но капитан Сенит придержал его за локоть, сжав до боли крепко.
– Лефт, ты со мной. Одно из двух – или я своими глазами увижу, как тебе вспорят брюхо, или мы с тобой серьезно побеседуем, когда все это закончится.
– Я делал то, что должен был, – сказал Гаррет, и капитан отпустил его, буркнув:
– Ты делал то, что захотел сам.
Элейна вела их по коридорам между кряжистых стен, через мрачные, темные комнаты с уверенностью, порожденной неделями ее скитаний по этим закоулкам. Когда они вышли на воздух, стойко пахло дымом, но можно было дышать не задыхаясь. Языки пламени не мелькали в окнах и притворах дверей, чего боялась Элейна. Пожар не проник во дворец, хотя и полыхал где-то рядом. Солнце побагровело от дыма.
Кратчайший путь в потайной кабинет Осая требовал пройти сквозь столовую для прислуги, где часто бывала дворцовая стража. С Гарретом, двумя его друзьями, капитаном и еще дюжиной синих плащей она будет выглядеть вторгнувшейся захватчицей. «Я – княжна, – мысленно произнесла она. – Посторонитесь и пропустите нас». Она повторяла эти слова, покуда звон фразы не слился воедино с ритмом ее поступи. В одно целое с ней самой, направленное строго на цель и натянутое, как тетива. «Я – княжна. Посторонитесь и пропустите нас». Ее тело устало, Элейна это чувствовала, но будто бы издали. Страх и предвкушение схватки, как теплый ветер, влекли ее ввысь.
– Дальше может оказаться непросто, – сказала она перед последним поворотом к залу.
– Все обойдется, – молвил Гаррет в тот самый миг, когда капитан отозвался:
– Вас понял.
Ответ Гаррета в большей степни обнадеживал ее.
Зал был широк, низок и темен. Копоть горящего очага за века слишком глубоко въелась в стены, чтобы можно было отскоблить ее начисто. Середину палаты занимали массивные деревянные столы и скамьи, места между ними как раз хватало, чтобы слугам заносить блюда с едой и бочата вина и пива. Сиденья были пусты. Элейна сбилась с шага.
– Что такое? – спросил Гаррет.
– Здесь всегда кто-то был, – сказала она. – Чуется мне, не к добру это.
– А мне кажется, нам повезло, – сказал приятель Гаррета, Канниш.
Элейна не разобралась: то ли в его голосе прозвучала неуютная настороженность, то ли ей померещилось. Она встряхнулась и решительно двинулась дальше. Кабинет находился в двух зданиях и одном пологом лестничном спуске от них. Уже почти добрались.
Однако.
Взгляд уловил чье-то движение, и Элейна невольно вскрикнула. Девочка-горничная, тонколицая и с кучеряшками – инлиска настолько же, насколько ханчийка, – дернулась обратно за угол, прежде чем ступила в палату. Ее взгляд пронесся по стражникам, задержался на Элейне, и она поклонилась.
– Миледи, – сказала она. – Я так рада снова вас видеть. Всех страшно обеспокоило ваше исчезновение. Что я могу для вас сделать?
– Где все?
– На пожаре, миледи.
– Каком пожаре?
Горничная подняла озадаченный взгляд. Как будто Элейна поинтересовалась, вверху или внизу находятся небеса.
– У Дарис.
– Братство Дарис горит?
– В основном сгорело. Запылало сегодня утром. Из канала таскают воду уже много часов. Помогают все из дворца и ближних поместий. Рейос. А Джименталь. Воду ведрами передают наверх. По трем разным цепочкам. Час назад рухнуло одно здание, а другие… опустошены пламенем. Я сама вернулась только потому, что мастеру Аллисину нужны чистые перевязки – одна девушка сильно обгорела.
– А мой отец? Ты знаешь, где он?
– Нет. Простите.
– Тогда ступай, – сказала Элейна. – Мне ничего не надо. Иди по своим делам.
Девочка опять поклонилась, повернулась уходить, но помедлила.
– Хорошо, что вы вернулись, миледи, – выпалила она и поспешила прочь.
У Гаррета расширились зрачки.
– Это ее дом. Андомаки Чаалат. Подожгла бы она свою усадьбу, чтобы отвлечь внимание?
– Если так, то она умалишенная дура, – сказал капитан. – Но, с другой стороны, с дураками мне сталкиваться не впервой.
– Или у нас есть союзники, о которых мы сами не знаем, – заметила Элейна. – Предстоящего нам это никак не меняет. За мной.
Пустые проходы, и между строений, и внутри них, теперь казались более зловещими. Элейну встревожил какой-то звук, слишком отдаленный, чтобы понять его источник. Шорох, потрескиванье, словно крысы вгрызаются в дерево. Разум попытался сотворить из него разноголосье пламени, пожирающего Братство Дарис либо перекинувшегося на другие здания Зеленой Горки или на сам дворец, однако дым не густел. Тревожные крики не оглашали округу, только чувствовался этот негромкий жутковатый шум.
Составная железная дверь – дверь Осая – стояла закрытой. Элейна навалилась на нее – как будто на стену. Не было и намека на то, что дверь подалась ей однажды или уступит еще хоть раз снова.
– Попробуем протаранить, – предложил капитан.
– Есть другой вход, – сказала Элейна. – Я только надеялась, что…
Она потеряла нить сказанного – взгляд уткнулся в железные фигурки на кованой решетке. В мужчину с двумя мечами, в волчьей шкуре. Умлиш, так его звали. Он сражался с огромной птицей, эмблемой инлисских военных вождей. Он возвышался, попирая свою душу-тень, и он же внимал посвящению у алтаря. То были сценки основания города. Рождение Китамара, выкованное в железе, не подвластном вековой ржавчине. Даже восставшие звериные твари и павшие ангелы символизировали поворот от одной эпохи к следующей, знаменуя собой облики обновленного города. Все это прежде от нее было скрыто. А теперь стало прозрачным, как качественное стекло. Кованая скульптура была поэмой без языка, и от нее захватывало дух.
«Откуда ты это знаешь? – спросила она себя, неосознанно потирая щекочущие запястья. – Раньше фигурки не говорили тебе ни о чем, не то что сейчас. Как ты про все это узнала?»
– Элейна?
Гаррет оказался возле нее. При виде него ей сразу стало гораздо легче. Но он, разумеется, и так все время был рядом. Она прислонилась к двери спиной, ладонями сжала виски. Чувство потерянности в пространстве понемногу спадало.
– Тебе не плохо? – спросил он.
– Ничего. Все этот шум. То и дело отвлекает.
Гаррет нахмурился:
– Какой шум?
– Вроде… – Она показала кулак, изобразив, будто перетирает пригоршню камешков. – А ты не слышишь?
Нахмурившись, Гаррет навострил уши:
– Не пойму. Может, немного.
– Я ничего не слышу, – сообщил Маур.
Капитан положил руку ей на плечо.
– Надо двигаться дальше. Расскажите, как найти тот второй вход, и я оставлю с вами телохранителя.
Она сбросила руку стражника. Звучание стало более громким, в нем пробивался ритм, точно медленно нарастали и оседали волны. Было ощущение, что она вблизи чего-то необъятного, словно кружилась голова при взгляде с крыши дворца вниз, на ширь над городом. Или вверх, на небесный простор. Она сглотнула.