Элейна вернулась к ожерелью, расправляя его на шее, и Теддан наклонилась, чтобы помочь застегнуть.
– Да, в самом деле. Странно как это звучит. Я люблю чувственность, Элли. Все думают, будто я без ума от сношения с мужчинами, так и есть, но это потому, что действо это столь насыщенно, столь полно чувств. По-моему, на селе будет примерно так же. По-иному, конечно, но в том-то и удовольствие. На этих полях я еще не бывала, и может, подоспело время по ним побродить. Не представляю, как вы можете всю жизнь обитать внутри собственной головы, не вылезая даже на поверхность кожи.
Элейна оценила себя в зеркало. Под глазами немного темнело, но это лишь признак усталости. Немного подкрасить, и она будет чудесной, образцовой княгиней.
– Я не всегда обитала внутри головы.
– Под моим влиянием.
Элейна застыла.
– Вот ты… – сказала она. – Ладно, так и есть.
– Значит, поговоришь с моим папой? – Теддан расплылась преувеличенной улыбкой – зубастой, полной надежд и фальшиво-невинной.
Элейна не удержалась от смеха:
– Ага, как займу трон, немедленно поставлю под удар свой авторитет и престиж, уламывая твоего отца предоставить дважды опозорившей его дочурке третий шанс на полудостойную жизнь.
– Я не зря в тебя верила! Я люблю тебя, Элли.
– И я тебя люблю, – сказала Элейна и, серьезно глядя Теддан в глаза, повторила: – И я тебя.
На мгновение маска легкомыслия соскользнула с Теддан, и взгляды обеих женщин встретились. В глазах и уголках рта своей родственницы Элейна прочитала тревогу, сожаление и непокорство. Цену, что общество взимает за право наперекор правилам быть собой, и силу эту цену платить.
И не догадывалась, что кузина увидела в ней, но Теддан сказала сама:
– Не знаю, радоваться мне за тебя или печалиться.
– Беру оба, – сказала Элейна, и позади нее открылась дверь.
Две другие послушницы, с куда более длинными, чем у Теддан, волосами, с поклоном внесли полдюжины пар туфель, чтобы новая княгиня выбрала обувь для обряда у главного алтаря. За ними еще три послушницы, уже с красками для лица и перчатками, коли она захочет надеть перчатки. Теддан отошла, освобождая место для грандиозного представления, что зовется властью.
Элейна сдалась на милость распорядка. Слуги, послушницы и жрицы порхали вокруг нее возбужденно, как вспугнутые птицы. Потом настанет черед величественной церемонии при дворе, а затем и на публике. Очереди поздравительных встреч с главами великих домов, всеми теми, кто посещал ее только вчера, выражая свои соболезнования. Объезд города, если она пожелает его совершить, либо возвращение во дворец, принадлежащий отныне ей. А после того недели, месяцы и годы кропотливой, изматывающей работы на износ – того, что Гаррет зовет «установкой». Ее кошмара тех месяцев, когда престол занимал отец. Теперь на его месте она – значит, ей будет еще хуже. Но пока ей примеряли разные туфли, разные серьги, наносили всевозможные теплые оттенки на щеки и губы, страх, как ни странно, уменьшился.
Стало заметно, что возвышение уже не так подавляло ее, как прежде. Ее второе «я», Элейна а Саль, перед которой расшаркивается двор, а знакомые кичатся близостью, та, что взросла поверх нее и вокруг, точно панцирь рака, сейчас была сильнее прежнего. Но у нее есть Теддан, ее подруга, и Гаррет, ее любовник. Есть Халев Карсен, хотя до сих пор непривычно было думать о нем в каком-то качестве, – Халев Карсен, ее советник. Трое людей, которые знают, какая она взаправду, а какая нет. И их ей достаточно. Их и еще отца.
Думать об отце она пока еще не готова.
– Нам надо поторопиться, госпожа, – сказала девушка с красками для лица. – Мы же не хотим, чтобы вы шли к алтарю с не до конца подведенными глазами.
– Ни в коем случае, – согласилась Элейна.
Достаточно было троих, но их ведь не только трое. Пусть с другими она больше не будет встречаться, но была Эрья, бандитка и лекарка. Тетка Шипиха, которую Элейне официально полагалось выследить, схватить и казнить за все преступления. Была мать, скорее сказка, нежели воспоминание. Обычно та представлялась сумрачным ангелом, глядящим на дочку с неодобрением и недовольством. Теперь же ее образ казался иным. Разве Элейна аб-Денайя Найцис а Саль, вторая в новой линии князей Китамара, заслуживала презрения? Вообразив ту женщину здесь, под затененными сводами потолка, среди слуг, богов и святых, Элейна видела на лице матери только гордость. В конце концов, ее дочь не сумел убить даже бог.
– Умоляю, госпожа. Постарайтесь не улыбаться. Я уже почти закончила.
– А знаете, – сказала Элейна, останавливая руку девушки, – я довольно-таки устала. Хотелось бы чашечку чая. Можете сходить попросить мне одну?
Глаза той расширились от растерянности и расстройства. Она забегала взглядом от подносика с пудрой телесных тонов на дверь и вновь на лицо Элейны.
– Да, – вымолвила послушница. – Конечно.
Как только она умчалась с новым заданием, Элейна всплеснула руками на прочую бойкую суету вокруг.
– Собственно, не будете ли вы любезны оставить меня в покое всего на пару минут? Как только принесут чай, мы закончим.
Они недоуменно помедлили и тихо шмыгнули вон, закрыв за собой двери. Элейна откинулась в кресле, с богами наедине. Она различила Ланниса с кошачьей головой и золотыми зрачками. Адрогина с повязкой на глазах и мечом. Трех Матерей, собранных вместе в одном углу. Владыку Каута и Владычицу Эр в другом. Дваждырожденного Шау и абстрактный символ Безликого. Под ровным светом свечей и ламп великое множество богов и святых икон – однако без Китамара. Китамар – город, сорвавшийся с узды богования. Первый раз со дня основания Китамар был свободен. И, как его княгиня, пусть на свой ограниченный, ущемленный манер, свободной была и она.
Главная тайна высокого происхождения заключается в том, что оно не дает тебе всего на свете, но вместе с тем и не требует от тебя всего без остатка.
Открылась дверь, но вместо прислуги с чаем вошел, заламывая руки, сам верховный жрец. Она вспомнила, как сидела в его кабинете, когда в первый раз приехала к Теддан. Сейчас он сильно подрастерял прежнюю уверенность.
– Повелительница а Саль, ваш город ждет вас!
– Ждет, – подтвердила она. – Пускай подождет еще полчаса.
Так заканчивается вторая книга о Китамаре, где любовь стойко терпит все, как сорняк, проросший меж кирпича и булыжника.
Благодарности
Прежде всего я бы хотел поблагодарить Джейну Франк, мою соратницу в первом строительстве Китамара. Без ее преданности и увлеченности весь этот проект был бы совершенно другим.
Также хотел бы поблагодарить Денни Бэрора и Хизер Бэрор-Шапиро из «Бэрор Интернейшенал» за то, что прикрывали мне спину, всю команду «Орбит» (в особенности святое терпение и дальновидность Брэдли Энглерта и Тима Холмана) и мой «малый совет» – Тай Фрэнк, Кэмерон Харли, Паоло Бачигалупи, Кэрри Вонн и Рамиз Наам, – служивший мне утешением в темные времена. И более чем всегда спасибо моей семье за любовь, поддержку и периодическое вмешательство, когда я немного сходил с рельсов.
Любые огрехи и несостыковки повествования принадлежат исключительно мне.