– Понимаю.
– Я серьезно.
– Я знаю. И уважаю твой выбор.
Они посидели еще немного, прохладная вода булькала, струясь вокруг лодыжек Элейны. Наверху по деревьям прыгала белка, перескакивая с ветки на ветку на своем пути неизвестно откуда в неизвестно куда. Постройки усадьбы из тени казались ярче, точно белые кирпичи были слеплены из огня.
Элейна вздохнула.
– Ну, привет, – сказала она. – Ладно, схожу.
6
Дайвол Сенит, капитан городской стражи и смотритель Новорядских казарм, не принадлежал к числу набожных, но и не видел большой потери от того, что стелит соломку. Если Трех Матерей взаправду не существует, то от него убудут лишь крупицы ладана да считаные минуты за день, просиженные перед алтарем в кабинете. А если они все же есть, ему, очень даже возможно, улыбнется судьба.
Кабинет был небольшой. На северной стене растрескалась штукатурка, и он так и не собрался ее отремонтировать, хотя каждый раз глядел туда с раздражением. Имелось тут и маленькое оконце, сложенное из кусков стекла, с залитыми свинцом стыками. На цельный стеклянный лист не находилось бюджета. На столе лежал открытый журнал происшествий. Капитан водил по каждой записи пальцами.
НТ 3-я хищение Хаттин Каммер кожаные обрезки пер. маг. В третью смену патруль Наттана Торра задержал некоего Хаттина Каммера за кражу кожаных обрезков и передал на следствие магистрату. Исчерпывающий отчет о деле будет составлен службой магистратов, вне ведений Дайвола.
ЛЛ 2-я уклонение пошлин 2 с. 5 м. Во вторую смену патруль Ледри Ладдата взыскал два серебреника и пять медяков с народа, пытавшегося миновать уплату мостовых сборов. Это лишь пеня. Суммы пошлинных сборов заносились в другой журнал. Подати передавались во дворец. Пени оставались в части или в карманах взимающих их людей. Он перевел пальцы к следующей записи.
В течение нескольких минут Дайвол способен был вникнуть во все дела своих подчиненных за последние сутки. Если что-то привлечет его любопытство, то мог посодействовать лично. Когда б не тысяча других вопросов, требующих его времени и внимания. Управлять стражей города – даже частью – походило скорее на работу няньки с тремя дюжинами детишек, чем на служение карающей дланью правосудия. Хватает ли продуктов для общей кухни? Если нет, это его забота. Обучены ли новобранцы выступать представителями закона, а не просто бандюгами с опорой на магистратскую власть? Если нет, это его вина. Наточены ли мечи? Надежны ли камеры для задержанных? Довольны ли душеньки магистратов? Доходит ли до казарм их доля от текущей из дворца монеты? Вовремя ли выплачиваются пенсии? Поддался ли кто из состава искушению отщипнуть кусочек от пошлин себе в кошелек? Ему, ему и больше некому, выправлять любые огрехи или же, волевым решением, закрывать на них глаза.
Молодым он натопался в уличных дежурствах. В толпе замечал карманника, как кровь на платье невесты. Чуял подтесанные грани костей, покатав их в руке. Мог уболтать пьяного отойти от обрыва и в потасовке урезонить дюжину долгогорских разбойников. От него уже не требовалось выходить на улицы, высматривая неладное, но в иные дни он все равно шел. Ностальгия звала хлеще долга.
Раздался стук в дверь, и Дайвол вдруг осознал, что не может разобрать, о чем говорят последние строчки журнала происшествий. Он надавил большим и указательным пальцем на глаза, отгоняя усталость сильнее, чем требовалось.
– Чего?
Дверь отворилась, и внутрь заглянул Наттан Торр. Шрам на щеке оттягивал его губу, придавая бойцу вечно подтрунивающий вид, даже когда он был серьезен, но смешинка в глазах означала, что нынче ему и впрямь весело.
– Кой-чего, капитан. Марсен Уэллис привел человечка. Они сейчас в камере.
Сенит закрыл журнал происшествий и встал, подтягивая пояс.
– У меня ощущение, что ты чего-то недоговариваешь – ждешь потеху?
– Может, и так.
– Мне уже потешнее некуда. Выкладывай.
– Арестованный – вор, – сказал Торр.
– Ну? И что украдено?
– Он нам не говорит.
Сенит насупился:
– Кто не говорит?
– Арестант.
– А жертвой кражи кто стал?
– Задержанный нам и этого не говорит, – ответил Торр. – Сказал только, что ему нужно поговорить лично с вами.
Два протяженных вдоха Сенит молча смотрел Торру в глаза.
– Едрить твою мать. – Он схватил со стола служебный значок увеличенного размера и прицепил на пояс. – Уж лучше бы там отыскался повод для смеха.
Он прошествовал к лестнице и далее, в сторону блока камер. Из низких блестящих туч накрапывал дождик. Долго он не продлится, но хоть немного собьет жару. Если небо расчистится до темноты, в городе станет душно, как под горячим полотенцем на лице. На дворе пыхтели новобранцы. Старый Сааль показывал им приемы задержания. Как обездвижить человека, не причиняя ему вреда, как ушибить самую малость или изрядно. И как наверняка – чтобы тот больше не смог нормально ходить. Новое пополнение не было исключительно перспективным, но и не самым худшим на его веку. Среди них был племянник Марсена.
Марсен числился в страже добрых полтора десятка лет. Рассказывал легенды о себе он получше, чем в действительности служил, но умел откалывать сюрпризы и тогда, и сейчас. С капелькой любопытства, что скрывает Марсен под своим брюзжанием, Сенит спустился по каменным ступеням до арестантского блока.
Сама камера задержания была небольшой. Единственный источник света – тонкая полоска от восточной стены. Там было даже не окно – ряд кирпичей с несколькими пропущенными, достаточно высоко, чтобы трудно было незаметно просунуть что-нибудь между ними. Не сказать чтобы подопечные рьяно пытались. Люди, по опыту капитана Дайвола Сенита, были идиотами.
Марсен стоял, прислонившись к стене, со скрещенными на груди руками. Когда вошел Сенит, он немного выправил осанку. Другой человек в комнате, судя по его ребрам, недоедал, а судя по глазницам – голодал. Острые скулы, но ниже плеч спадали волнистые волосы и торчала аккуратная стриженая бородка. Щеки ханча. Волосы инлиска. Он носил холщовые рабочие штаны и жилет из желтого хлопка без пуговиц, но с крючками-застежками эбенового дерева. Когда он почесывал шею, Сенит заметил на левой руке мужчины наколотого паука.
– Капитан Сенит, – произнес Марсен.
– Боец, – с кивком отозвался Сенит. – Как я понимаю, здесь требуется мое присутствие? – Он сохранял выдержанный тон.
Арестованный не услышал в его голосе угрозы, в отличие от Марсена.
– Я патрулировал Притечье, сэр. Этот человек окликнул меня. Он хотел говорить с капитаном.
«А зачем сообщил?» – едва не сорвалось с языка Сенита, но капитан удержался. Слишком едко и колко, кроме того, не стоило обсуждать мужчину в желтом жилете, словно его тут нет. Это было бы слишком грубо, а грубость, она как соль. Легко добавить, трудно избавиться.
– Так, встреча свершилась. – Он повернулся к мужчине: – Я капитан городской стражи Сенит. Ты что-то хотел мне сообщить?
Человек облизал губы. Молниеносным, как ящерица, движением. С ушлым и хитрым, но не особенно умным видом.
– Мне необходима защита.
– Ясно. Расскажи поподробней. От кого тебя необходимо защитить?
Человек посмотрел на него, потом на Марсена и обратно, что-то взвешивая в уме. Что бы его ни снедало, сейчас продумывать исход явно поздно. Сознавал он это сам или нет, но с выбранного пути ему уже не свернуть.
– Я своровал кое-что ценное.
– В самом деле?
– Но, – мужчина поднял палец, – своровал я у вора, поэтому разница есть.
На этом Сенит едва не закончил. Принимать чью-либо сторону в мелких склоках китамарского отребья интересовало его меньше всего. Этот малый уже признался в краже, и, даже не зная подробностей, Сениту нет смысла заморачиваться ради него с магистратом. Пару-тройку недель почистит город днем, поспит за решеткой ночью, а потом незадачливого олуха выпустят обратно на улицу и станет ясно, набрался ли тот ума вместе с опытом.
Вздумалось пошутить. А будет не до смеха.
Но… в блоке для заключенных прохладно, а Сенит подустал. Можно дать придурку еще веревки и поглядеть, не сплетет ли он из нее петлю.
– Ясно. Что за вещицу ты взял у вора?
Человек в желтом жилете пожал плечами.
– Нож.
– М-да, ножей там у вас полным-полно. Чем же примечателен этот? Он по-прежнему у тебя?
Человек усмехнулся, точно Сенит сморозил глупость.
– Я увел его, поскольку он понадобился кому-то другому. Нож продан, деньги потрачены. Три серебреника.
– Неплохо, – кивнув, произнес Дайвол. – Кругом выгода. Исключая то, что ты ищешь убежища под моим крылом. Что бы это значило?
– Клинок я украл у Тетки Шипихи, – сказал вор, рисуясь, словно преподносил конец анекдота. В каком-то смысле так оно и было.
– Ах вот оно что. Так тебе крышка настала?
Лицо мужчины осунулось. Марсен нервно переступил с ноги на ногу. Если все обернется тем, к чему шло, Сенит снимет его со старшего пьяно-ссаной смены, и над ним будет хохотать вся казарма. Марсен наверняка уже предвидит такую концовку.
– Она послала людей убить меня, – захныкал вор.
– Представляю, послала. А когда они исполнят приказ, мы найдем их и именем закона покараем. Можешь смело на это рассчитывать. Ну, здесь закончили.
Он повернулся к двери, и задержанный вскочил на ноги. Бросившись вперед, он ухватил Сенита за рукав. Сенит сместил свой вес, повел разворот от бедра и впечатал костяшки кулака прямо в переносицу вору. Хрящ хрустнул, как гравий под колесом, мужчину качнуло назад. Через секунду кровь придала желтому жилету новый, оригинальный цвет.
– Слушай сюда, говнюк, – зарычал Сенит. – Я знаю, что у тебя на уме. «Тетка Шипиха мне враг. При этом она и твой враг. Почему бы нам не стать приятелями, да?» Так вот, тут ты в корне не прав. Мой враг в этом городе – каждый самодовольный кусок дерьма, который мнит, будто, когда дело касается его, закон не в счет. Посади в ведро двух крыс, они подерутся. Это не делает одну из них моим, сука, домашним питомцем. Что до моих обязанностей, то если она упокоит тебя в реке, то только сбережет мне время и силы.