На землю опускался «Искатель», его металлический корпус отливал алым в солнечном свете.
– Принц Обрахим здесь, – прошептала Саша.
В это мгновение из дворца вышел генерал Савериан, рядом с которым шла судья Мелиссан в синем плаще.
– Брат. Что это значит?
Обрахим и Савериан стояли лицом к лицу перед дворцом. Принц взирал на побоище с выражением глубокой печали.
– Предательство, – заявил Савериан, указывая на Коула и Сашу. – Люди нас предали.
Как ни был он разъярен бойней, Коул все же дрогнул перед грозным командующим. Но, быстро оправившись, рявкнул в ответ:
– Предательство? Ты умертвил десятки невинных! Ты убил Белую Госпожу и Танатеса во время их собственной, проклятье, свадьбы! Ты убил Бродара Кейна – лучшего из людей, кого я когда-либо встречал!
– Это возмездие! – прогремел Савериан. – Моя суженая и я надумали посетить ваш город перед путешествием в Новую Малагу – примирительный шаг в знак признания нашего нового союза. Прибыв сюда, мы обнаружили, что правители города убили Судью Айзека. Так же как правитель Призрачного порта, Мариус, убил Фериана и Адуану.
Савериан сделал знак Мелиссан. Судья вошла во дворец и вернулась, таща за собой тюфяк, на котором лежал со сложенными на груди руками Айзек, покрытый саваном в пятнах крови.
– Доказательство, – сказал генерал. – Сражен неким Бродаром Кейном.
Коул засомневался. Он переводил взгляд с принца Обрахима на Савериана. Губы принца вытянулись в ниточку. Бриллиант на конце его скипетра сверкнул на долю секунды.
«Могла ли Белая Госпожа накинуться на Айзека?» По опыту Коула, лорд-маг Телассы могла быть жестокой, как зимняя стужа, под настроение. Безглазое лицо распростертого рядом с ней мужчины, женой которого она едва успела стать, являло убедительное тому доказательство.
Саша, стоявшая возле Коула, взволнованно заявила:
– Кейн не причинил бы вреда Айзеку. Он ему нравился.
Савериан презрительно ухмыльнулся. Повернувшись, он показал на лицо Мелиссан. Ее нос, похоже, был сломан, а на голове образовалась огромная шишка подпортив безупречные в остальном черты.
– Взгляните, что этот Бродар Кейн сделал с моей суженой, – прорычал генерал.
Подняв руку, он указал на тонкую кровавую полосу на щеке.
Он нанес мне удар, и я был вынужден убить его за эту дерзость. И его презренного дружка, который называл себя Волком. Следует отдать им должное. Для смертных их было весьма трудно убить.
Волка? – тихо сказала Саша. – Джерек никогда не нарушал обещаний. Никогда, если речь шла о важном. При всех его недостатках он оставался верен своему слову.
Раздался смех Савериана – резкий, как скрежет стали, и столь же лишенный веселья.
– Вы, люди, понятия не имеете, что значит быть верным. Вы – существа, управляемые инстинктами, ненадежная, импульсивная раса детей, скрывающих свою настоящую природу за ложью и претензиями. Возможно, пришла пора вам двоим познать суровую грань истины.
Генерал Исчезнувших извлек хрустальный меч и сделал шаг вперед.
Коул достал из ножен Проклятие Мага, внезапно обуявший его ужас вступил в борьбу с непрестанной жаждой убийства Похитителя, и ни то, ни другое не могли одержать верх. Командующий Исчезнувших превосходил их с Сашей. Если придется биться, им не уйти отсюда живыми.
К счастью, схватка не состоялась. Принц Обрахим поднял скипетр. Золотоволосый брат повернулся к беловолосому и произнес одно-единственное слово. В голосе Обрахима послышалась такая глубокая скорбь, что Коул едва не разрыдался.
– Зачем?
Генерал Савериан нахмурился.
– Зачем – что, брат мой?
– Не «брат мой», – глухо произнес принц Обрахим. – Больше никогда.
– Я не понимаю.
– Ты нарушил свое слово. Ты нарушил наше слово.
Обрахим на мгновение закрыл глаза. Когда он вновь открыл их, тоска, прозвучавшая в его голосе, вызвала у Коула слезы.
– Скажи мне правду, Савериан. Ты убил Айзека?
Наступила оглушительная тишина. Генерал перевел взгляд с принца Обрахима на мертвого Судью. Губы Савериана изогнулись.
– Ты мне не веришь, – выговорил он наконец.
Принц Обрахим поднял скипетр.
– Последнее великое изобретение Прежних Времен позволяет мне узнавать истину всего сущего.
– Ты никогда не говорил мне этого, – сказал Савериан.
Теперь он выглядел неуверенным, реакция брата поселила в нем смятение. Возможно, Обрахим представлял собой единственное в мире существо, способное выбить из колеи легендарного генерала.
– У меня никогда не возникало повода. Ты был моим братом. Ты не лгал мне, а я – тебе. Но ты забыл правила, которые установили Пилигримы, когда прибыли в эти земли. – Глаза принца Исчезнувших исполнились печали более глубокой, чем океан. – Я любил тебя, Савериан. Пять тысяч лет ты обеспечивал безопасность нашего народа. Но за это преступление – убийство соплеменника – прощать нельзя.
– Я сделал то, что должен был сделать! – прошипел Савериан. Его рука сжала эфес меча. – Этим людям нельзя было доверять! Однажды они напали бы на нас. Я – щит, что защищает наш народ. Я…
На скипетре Обрахима вспыхнул кристалл, и слова его брата сменились хрипом. Внезапно он взмыл в воздух, легенда – возможно, величайшая легенда из всех – стала беспомощной в мгновение ока.
Грандиозность событий, разыгравшихся на его глазах, потрясла Коула: был поставлен восклицательный знак, завершивший год колоссальных перемен. Тысячи лет доверия, душа народа только что вдребезги разбились.
– Мне следовало покончить с твоим существованием, – провозгласил Обрахим, по щекам которого катились слезы. – Но я не могу. Ибо я тоже не достиг того, что наши предки ожидали от нас.
Бриллиант на верхушке скипетра Обрахима снова сверкнул, и Савериан упал, каким-то образом приземлившись на четвереньки. Поднявшись, он повернулся лицом к принцу.
– Послушай меня, брат! Человечество – за гранью исправления. Позволь мне подтвердить свои слова. Я покажу тебе…
– Нет. Это не имеет значения, Савериан. С настоящей минуты ты больше не принадлежишь к нашему Народу. Ты никогда не вернешься на Терру. Ты изгнан.
– Принц Обрахим, – принялся умолять Савериан, взывая в последний раз. – Ты не можешь так поступить…
– Все решено, – объявил принц Исчезнувших. – Первая и Вторая флотилия будут сопровождать меня назад к Терре. Те, кто желает остаться, присоединятся к тебе в изгнании. Ты можешь взять Разрушитель Миров, чтобы обеспечить защиту себе и тем, кто решит не уезжать. Не проси больше ни о чем. Никогда.
Принц Исчезнувших повернулся к Коулу и Саше.
– Я припоминаю теперь, почему мы покинули этот континент две тысячи лет назад. Мы не смогли жить среди людей. Возможно, вы и в самом деле – яд. Или, возможно, для нашего народа вы просто зеркало, которого нам разумнее избегать.
Коул обнял Сашу одной рукой. Она плакала.
– А как же мы? – спросил он. – Что будет с нами?
Принц Обрахим отвернулся.
– То, что вы сделаете с собой за свою короткую жизнь. Возможно, через тысячу лет я снова обрету интерес к судьбе этого континента. До той поры человечество предоставлено самому себе.
Последствия
Миновало лето. Саша вместе с Коулом прилагали все усилия к тому, чтобы помочь Городу Башен оправиться после событий самого трагического из дней. Со смертью Белой Госпожи власть в Телассе перешла к выжившим членам Совета. Саша провела много времени в бесплодных спорах с мужчинами и женщинами – они и о себе-то толком позаботиться не умели, не говоря уже о том, чтобы восстановить город, основания которого и в метафорическом, и в буквальном смыслах были сотрясены почти до полного разрушения.
Через месяц после бойни за воротами дворца в Телассу прибыл Брэндвин Младший с просьбой о встрече с Советом. Помимо Магнара, молодой вождь оказался единственным, кто пережил нападение Савериана. Он заявил, что в той схватке его ранили и он вернулся в лагерь горцев возле Западной Скалы в поисках убежища. Шрам на плече соответствовал его истории, хотя и казалось странным, что беспощадный генерал Исчезнувших позволил кому-то пережить переворот, который столь тщательно разрабатывал. Тем не менее Брэндвин помог организовать перевозку через пролив Мертвеца тела Бродара Кейна, а также Карна Кровавого Кулака и других горцев, чтобы похоронить их возле сородичей. Как и убийцы из Совета, так и воины, которых Брэндвин привез с собой в Телассу, были невольниками Савериана. Саше показалось странным, что хитрый вождь так легко позволил манипулировать собой. Возможно, у нее просто разыгралось воображение, но он будто бы с облегчением узнал, что Магнар ничего не помнит о событиях того дня. Сын Кейна оставался на попечении друга Коула, Деркина, и его матери, которых перевели из подземья в дом неподалеку от дворца.
Подготовка похорон Белой Госпожи и Танатеса, в дополнение ко всему остальному, настолько заняли Сашу, что она не смогла сопровождать корабль с телами павших к разраставшемуся лагерю горцев. Коул, однако, настаивал на том, что хочет поехать. Проститься в последний раз с Бродаром Кейном. Вернувшись через пару дней, он сообщил, что Карну Кровавому Кулаку выразили уважение тысячи горцев, тогда как лишь несколько десятков пришли на похороны Кейна, которые состоялись под старым дубом в уединенном месте пониже Западной Скалы. С ним простились Брик и Коринна, и юноша выплакал все глаза. Более удивительным оказалось то, что уважение Мечу Севера выразила Рана, а также – молодой воин с винного цвета отметиной на лице, который назвался Финном.
Двуручный меч Бродара Кейна похоронили вместе с ним. Никто не знал, что стало с телом Джерека: Брэндвин вспоминал, что видел, как Волка разнес на клочки Савериан, и настаивал: друг Кейна должен был погибнуть в схватке.
С течением времени стало ясно, что Брэндвин – именно тот вождь, который требовался горцам. Насколько Саша поняла, под его началом быстро сплотились два основных выживших клана. Благодаря его дальновидности горцы стали