– Ты же меня обвиняешь в том, что случилось. Ты думаешь, что я исчадие зла, давай, скажи это, – потребовала она.
Кест положил руку на меч. Он был готов к тому, что я выйду из себя и Фелток меня пристрелит. Тогда Кест выхватит шпагу, быструю, как молния, и перережет Валиане горло. А что потом? Ждать, когда появится очередной глупый герцогский отпрыск и станет очередным тираном? Что это решит? Закончится ли это когда-нибудь?
– Нет, – тихо сказал я.
Думаю, они не поняли, с кем я говорю, потому что все разом напряглись.
– Нет, Валиана, герцогиня, принцесса, императрица, как бы там вас ни звали. Я вас не виню.
Она посмотрела на меня округлившимися глазами, губы ее слегка приоткрылись, но она ничего не сказала. Просто стояла и ждала отпущения грехов.
Но отпускать я ей ничего не собирался.
– Я верю в зло, миледи. Я его видел собственными глазами. У себя дома и в самых дальних уголках нашей страны. И да, видел его и здесь, в Рижу. Видел его в фальшивой улыбке и тайных планах Шивалля, в глазах герцога, когда вы просили его за семью Тиаррен. Глаза его загорелись, когда он пошутил так, что поняли его лишь приближенные. Я нес когда-то правосудие этим людям. Даже убивал их, когда приходилось это делать. Когда-нибудь Шивалль и герцог Джиллард вдруг обнаружат, что у них из брюха торчат клинки плащеносцев.
Я подобрал дымящийся уголек, крепко сжал его в руке, а затем выронил.
– Но все самое ужасное, что происходит на этой земле, случается не из-за злых людей. Это происходит из-за тех, кто просто не знает о добре и зле. Из-за мытаря, которого совершенно не заботит, что урожай в этом году был плох и крестьянину пришлось отдать весь заработок целой семьи, чтобы уплатить подать. Из-за солдата, который не задает вопросов, когда ему приказывают облить маслом дом и приговорить мать с детьми к огненной гибели. Из-за юной женщины, совсем еще девчонки, которая представляет, как будет здорово жить в большом замке и восседать на престоле, но даже не задумывается, зачем плетутся сложные интриги и каким образом она займет это место. Так что нет, Валиана, миледи, герцогиня, принцесса. Я не думаю, что вы исчадие зла. Я думаю, вы намного-намного хуже.
Она посмотрела на меня и отшатнулась. Кест, несмотря на его намерения, подхватил Валиану: еще чуть-чуть, и она упала бы на землю. Фелток поступил благоразумно, сохранив спокойствие и позволив Кесту отнести ее в повозку.
Шивалль вышел вперед, улыбаясь. Но когда он заметил что-то за моей спиной, улыбка тут же сползла с его жирного лица. Трин поглядела в том же направлении и побледнела.
Я обернулся и увидел, как кто-то выползает из обожженных руин дома. Девочка, совсем ребенок, ей было не больше двенадцатитринадцати. Вся покрытая гарью и совершенно сбитая с толку. Она споткнулась, и, когда Кест бросился к седельным сумкам, я подбежал к ней. Вынес ее с места жестокой расправы, которое прежде она звала домом, и положил на скамью на другой стороне улицы неподалеку от кареты. Кест принес воды и бинтов. Я полагал, что кожа девочки сожжена, но, омывая детские руки, обнаружил, что она почти не обгорела.
– Как ей удалось выжить? – спросил Кест.
– Даже не знаю, – ответил я.
Шивалль подозвал свою охрану и принялся с ними шептаться.
Девочка открыла глаза и закашлялась. Я дал ей немного воды, она выпила и попыталась заговорить, но ее снова начали сотрясать жестокие приступы кашля.
Я подождал, пока они пройдут, и снова напоил ее.
– Не пытайся говорить, если больно, – предупредил я. Девочка мотнула головой.
– Я могу… могу говорить.
– Девочка поедет со мной, – сказал Шивалль, подойдя к нам.
– Сделай еще шаг, – рявкнул Брасти. – Еще один только шаг, маленькое жирное чудовище…
– Она жительница Рижу и подданная герцога…
– Значит, герцог не слишком хорошо справляется со своими обязанностями.
– Как ты выжила в пожаре? – спросил я девочку.
Она снова закашляла.
– В подполье, – прохрипел ребенок. – Когда матушка выбросила знамя, а те внизу подожгли дом вместо того, чтобы выпустить нас, она сказала, чтобы мы спрятались в подполье. Места там было мало, и мои братья хотели сражаться, хоть это и глупо, потому что шпагой огня не победить. Малыши тоже побежали за ними – я не успела вернуть их, потому что в этот миг на люк что-то обрушилось. Все подполье выложено камнем, поэтому огонь туда не добрался, а еще у меня были вода и полотенца, чтобы закрыть лицо от дыма.
Она глотнула воды.
– Я пробовала выйти, но не смогла, а затем, наверное, то, что упало на люк, тоже сгорело…
– Фалькио, – сказал Кест.
Я посмотрел на него.
– Она последняя из Тиарренов. Если кто-то увидит ее, она умрет.
– Шивалль ее видел, – напомнил Брасти. – Считаю, что надо его убить.
– Тогда мы тоже умрем, – сказал Фелток. – Боюсь, парни, что нам нужно выдвигаться прямо сейчас.
Я посмотрел на него.
– Как ты можешь служить Валиане, понимая, к чему это приводит?
Старик помрачнел.
– Я солдат, парень. Служу одному господину и делаю что мне велено. Если ты умен, то поступишь так же.
– Девочка может поехать с нами, – сказала Валиана, выглядывая из повозки. – Это самое меньшее, что мы можем для нее сделать.
Я промолчал.
– Я самая ужасная женщина на свете, да? – спросила она обиженно, но я не понял, на кого она злится, на меня или на себя.
Кест сложил бинты в сумку.
– Надо выдвигаться прямо сейчас. Скоро стемнеет, и снова начнутся беспорядки.
– Боюсь, ничего не выйдет, – сказал Шивалль. Его охрана стояла позади него.
– По какому праву вы мне перечите, Шивалль? – с тревогой и гневом в голосе спросила Валиана.
– Ваше высочество, вы все еще находитесь в землях вашего отца, герцога. Он дал мне четкие распоряжения.
– Он сказал, что девочка будет взята под его защиту.
– Нет, ваше высочество. Он приказывает ей остаться здесь, в Рижу. И позаботится о ней так, как сочтет нужным.
– Я никуда не поеду, – сказала девочка.
– Видите, даже ребенок знает, что ее место здесь, с родным народом.
– Так это вы всю ее родню и перебили, – возразил Брасти.
– У тебя есть доказательства, драная шкура?
– Девочка поедет со мной, – твердо сказала Валиана.
– Тогда, ваше высочество, живой вы за ворота не выедете. Вас убьют за то, что вы мешаете жителю Рижу исполнить его долг перед герцогом.
– Мой отец никогда бы…
– Это измена, ваше высочество. Ваш отец будет огорчен такой потерей. Вот, пожалуй, и всё.
Валиана посмотрела на меня, но вынести моего взгляда не смогла.
– Мой отец поклялся перед всеми дворянами, что защитит эту семью!
– Нет, ваше высочество. Он поклялся, что лично рассмотрит это дело и решит его по собственной воле, – именно это он и сделал.
– Но должен же быть какой-то выход? – Принцесса умоляюще посмотрела на Шивалля.
– Девочка останется здесь до конца Ганат Калилы. Если выживет, то в Утро Милосердия сможет прийти на Рижуйский валун, и тогда ее имя назовет городской мудрец.
– Да какие, к черту, шансы на выживание у сироты? – воскликнул Брасти.
– Не я заставил ее мать принять столь немудрое решение и завести себе любовника, не я советовал ее мужу, лорду Тиаррену, отнестись к этому снисходительно.
Девочка попыталась броситься на Шивалля, но Кест мягко удержал ее и вновь усадил на скамью.
– Неужели герцог Джиллард готов убить женщину и всю ее семью, потому что его так расстраивает супружеская неверность? – спросил я; рука сама собой тянулась к рапире.
Шивалль улыбнулся.
– Нет, конечно. Герцога расстраивает, э-э-э… выбор любовника.
– Идем с нами, дитя. Мы постараемся помочь тебе, – сказал девочке Кест.
– Нет, – решительно ответила она.
– Что значит «нет»?
Девочка оперлась рукой о спинку скамьи и встала.
– Он прав, это Кровавая неделя. Если я не приду на церемонию герцога в конце недели, то имя нашей семьи, всё, что у нас есть, перейдет в руки тех, кто это сделал. Я навсегда потеряю и имя, и права на наследство. – В отчаянии она посмотрела на меня. – Я этого не допущу. Я не сбегу.
– Тогда тебя убьют, – сказал Кест как можно мягче.
– Я умная и еще маленькая. Спрячусь где-нибудь в городе, буду все время переходить с места на место. Мне нужно продержаться лишь одну неделю, а потом прийти на площадь, чтобы мое имя занесли в список герцога.
Я ушам своим не верил. Эта девочка, не старше двенадцати-тринадцати лет, потерявшая всё, всю свою семью, вот-вот погибнет от руки стражников герцога или людей Шивалля из-за чужих прегрешений, в которых она не виновата. Тем не менее она хочет остаться и бороться за себя.
– Как тебя зовут, дитя мое? – спросил я.
– Алина. Алина Тиаррен.
У меня словно сердце остановилось, и в глазах потемнело. Кест положил руку мне на плечо, но я скинул ее. Это всего лишь имя, правда, довольно редкое, но все же просто имя. Глупое имя маленькой девочки с тяжелой судьбой.
Я преклонил перед ней колено.
– Ты знаешь, кто я?
– Плащеносец. Королевский магистрат.
– Ты знаешь, чем занимаются магистраты?
– Фалькио… – попытался остановить меня Кест.
Я поднял руку, чтобы он не мешал, и перестал обращать на него внимание.
– Знаешь, что мы делаем? – спросил я еще раз.
– Выслушиваете дела. Выносите решение. Сражаетесь.
– Мы выслушиваем дела, выносим решение и сражаемся. Здесь совершено преступление, Алина. Ты хочешь, чтобы я выслушал твое дело? Хочешь, чтобы я вынес решение? – Я сделал паузу. – Алина, хочешь, чтобы я сражался за тебя?
Девочка заглянула мне в глаза, словно испытывая мою искренность, а затем сказала:
– Хочу. Я хочу, чтобы вы сражались за меня.
– Фалькио, – возразил Кест. – ты не можешь. Завет…
– В пекло Завет. – Я встал и оттолкнул его. – И тебя, Кест, в пекло, если это всё, что ты можешь сказать. Что ты предлагаешь? Каков твой ответ? Слушай, – яростно прошипел я ему в ухо. – Мы даже не знаем, что происходит. А что, если Тиарренов убили, чтобы они не смогли рассказать нам, где находятся самоцветы короля? Что, если девочка знает о них? Если мы сохраним ей жизнь, то выясним, как остановить герцогов. Я в этом уверен.