– Как, по-вашему, я должен был поступить? – спросил я.
Она встала передо мной на одно колено, едва не коснувшись золотой монеты.
– Слушать надо было, – ответила она. – А вы всё говорили, ох и хорошие же слова, да только никто не подскочил и не сказал: «Возьмите меня, сударь! Я буду вашим человеком!» Просто вы смотрите на нас так, словно мы псы или дети неразумные. И на слуг лорда напали в одиночку, как болван.
– Решил, что, может, они меня не успеют схватить, если я наскочу на них первым.
– В следующий раз просто бегите.
Она достала из торбы молот и еще какой-то инструмент, напоминавший узкую стамеску. Приставила его к замку, удерживающему колодки, и сбила одним ударом. Убрав инструменты обратно в торбу, женщина нагнулась и подняла монету.
– Не слишком-то большая плата, – сказала она.
Я избавился от колодок и попытался размять затекшие плечи и спину.
– Вам лучше поторопиться. Ваша лошадь стоит вон там за амбаром. Оседлайте ее как можно скорее, а потом скачите, куда я вам покажу.
– Они придут за вами, – предупредил я.
– Муженька своего хоть к делу пристрою, он поможет. Да и другие подтянутся, если припрет.
– Я все-таки не понимаю.
– А чего непонятного-то? Вы тут всякого наговорили, а я слушала очень внимательно.
Я слушал, но ожидание казалось невыносимым. Огромная толпа. На той стороне площади на помосте герцог с сыном, вокруг него – стражники, готовые схватить нас. И маленькие золотые диски, которые бессмысленно кружатся на камне, постепенно замедляясь.
И тут, словно молния, промелькнули мохнатые лапы: собака породы шарпни, быстрая, как скаковая лошадь, выскочила из толпы и схватила зубами одну блестящую монету, словно крысу поймала.
В камень рядом с собакой ударила стрела.
– Венчик! – крикнул мальчишка из толпы. Мститель, маленький тиран, с которым я познакомился несколькими днями ранее. Он выбежал на пятачок и тоже схватил монету, а затем тут же слился с толпой, сделав рукой неприличный жест и показав его сперва мне, а потом и герцогу. Еще пара стрел ударила по пятачку, ломаясь о твердый камень.
– Любой, кто поднимет эти грязные монеты, получит стрелу! – заревел герцог. – Расходитесь по домам, а не то, клянусь, я заставлю вас всех расплатиться кровью!
Затем крупная женщина, которая первой пообещала защищать Алину, выбежала и схватила монету, тут же слившись с толпой. Выбежал еще один, с раненой рукой, крепко примотанной к груди, – Кайрн, бедняга, который хотел стать плащеносцем Лоренцо. Затем третий, четвертый. Все они хватали монеты и тут же прятались в толпе.
Но одной женщине не повезло: ее пронзили сразу три стрелы, и она рухнула на камень, сжимая в руке монету.
Люди зашептались. На лицах мелькали гнев и решительность. Многие были бы не прочь выскочить на пятачок, взять монету и присягнуть на верность закону, но лучники осыпали камень градом стрел каждые несколько секунд без остановки. Тук-тук – стучали стрелы. Ломались они, лишь ударяясь о камень. Попадая в живую плоть, оставались целыми.
Я услышал крики – толпа заволновалась, кто-то пробирался сквозь людей, создавая волну между герцогом и нами.
– Томмер! Остановите Томмера! – закричал герцог. Я посмотрел на помост и увидел, что мальчика там нет. Неожиданно он оказался у самого края пятачка. В камень прямо перед ним ударила дюжина стрел. И как только в него не попали? – Остановитесь, болваны! – яростно кричал герцог. – Это мой сын!
Мальчик спокойно вошел в центр круга, осмотрел оставшиеся монеты, наклонился и поднял одну. Покатал ее между пальцами, а затем показал толпе.
– Никто не сможет разбить Валун! – воскликнул он высоким, ломающимся голосом рассерженного подростка.
Толпа словно сошла с ума. Люди подняли мальчика на руки и начали ликовать, как безумные. Вокруг нас кружились сотни мужчин и женщин, так что мы совершенно слились с толпой. Сын герцога поднял монету плащеносца. Сын герцога повторил девиз. Теперь я видел всех одиннадцать человек, поднявших монеты, и радостно лающего шарпни. «Ba-лун! Ва-лун!» – скандировали люди, и эхо отражалось от твердого камня. Они больше не обращали внимания ни на герцога с Шиваллем, ни на нас с Алиной, ни на стражников. Словно мы перестали для них существовать.
– Она была права, – пробормотал я, огорошенный тем, что увидел.
– Кто? – спросила Алина.
– Женщина-кузнец. Она сказала, что мне нужно слушать.
Алина усмехнулась, словно сама собиралась дать мне подобный совет.
– Вы слишком много наговорили, сударь, – сказала она.
– Он только и делает, что говорит, но иногда и этого достаточно.
Я оглянулся и увидел седую морщинистую старуху в лохмотьях и со сталью в глазах. Швея держала в руке тяжелый дорожный баул.
– Но время для разговоров вышло: пора вам выбираться из этого трижды проклятого места.
– Маттея! – радостно вскрикнула Алина и порывисто обняла Швею.
– Да, дитя мое, я все еще забочусь о тебе. – В ее глазах светилась невиданная прежде нежность. – Тебе пора уезжать, дитя мое.
– Но почему? Почему я не могу остаться здесь, с тобой? Я не стану тебе обузой, Маттея…
– Это не твое призвание, дитя, – ласково ответила Швея. – И не мое, хотя мне бы очень этого хотелось. Ты сделала то, что должна, – пережила Кровавую неделю, и теперь твой род признан по закону. Никто больше не посмеет отнять у тебя имя, милая Алина.
– Не понимаю, – сказал я. – Почему?..
Маттея перебила меня:
– Да, Фалькио, всем и так ясно, что ты ничего не понимаешь. Поэтому просто делай, что тебе говорят. Ты произнес хорошую речь, и народ наконец восстал, желая лучшей жизни, чем та, что была у них при этом жалком ублюдке-герцоге. Но вскоре их энтузиазм угаснет, и Шивалль вновь начнет плести интриги, чтобы прибрать город к рукам. Поэтому уезжай. Забирай девочку и скачите прочь от Рижу, так быстро, как только можете. Ступай, найди своих приятелей-болванов, пока они не натворили глупостей и не спутали мне все карты. – Она криво улыбнулась. – А та здоровенная зверюга, которая прячется за обгорелыми складами во-он там, ваша?
– Это Чудище! – сказала Алина.
– И впрямь то еще страшилище, – ответила Маттея.
– Не говори так про нее, Чудище хорошая, – возмутилась Алина. – Она гривоносец.
– Она едва не откусила голову одному бедняге, который случайно заглянул ей в пасть. Разве хорошие лошади так себя ведут?
– А вот так они себя ведут? – спросила Алина, а потом, приложив руки ко рту, закричала: – Дан’ха ват фаллату! Дан’ха ват фаллату!
На площади было слишком шумно от воплей бунтующей толпы.
– Она тебя не услышит, Алина. Пойдем…
Но тут раздался какой-то грохот, словно к нам приближалась гроза, а потом я увидел, как обгорелые ворота распахнулись и появилась она. Само пламя преисподней скакало к нам. Стоявшие на ее пути люди разбегались отчаянной волной, пытаясь избежать грохочущей смерти. И спустя пару секунд она уже стояла перед нами.
– Святые угодники! – воскликнула Швея. – Такой лошади я еще не видела. Не знаю, какие злые боги ее сотворили, но хвала им за то, что она тебе служит, дитя мое.
Маттея поцеловала девочку в лоб, я усадил Алину на спину Чудища, а затем и сам кое-как взобрался, устроившись сзади. Не так уж просто оседлать животное подобных размеров. Я наклонился и протянул руку старухе.
– Поехали с нами. Мы сможем защитить тебя.
Швея рассмеялась.
– А кто защитит тебя, если я брошу свое дело?
Она отдала мне дорожный баул.
– Я служила этой девочке еще до того, как ты встретил ее, и буду служить ей, когда тебя не станет.
Я снова не понял ее слов, но поверил женщине. Швея уже собиралась уходить, но что-то заставило ее остановиться и в последний раз взглянуть на меня.
– Ты так и не понял, что совершил здесь сегодня? – спросила она.
Я улыбнулся и ответил:
– Отобрал кое-что у герцога. Может, не очень много и не слишком важное для него, но все равно отобрал. Они хотели убить девочку, но, несмотря на то что Джиллард и Шивалль держат в руках все нити этого проклятого богами города, мне удалось сохранить ей жизнь. Это, конечно, не положит конец их проискам и интригам, но, по крайней мере, я напомнил, что даже им можно дать отпор.
Швея выглядела озадаченной.
– Боги, Фалькио, неужели ты впрямь думаешь, что все дело лишь в этом?
– Всегда дело было лишь в этом, но на сегодня и этого достаточно, – сказал я, потом наклонился вперед к уху Чудища и прошептал: – К’хей.
Мощные мыщцы напряглись, земля начала содрогаться под копытами, и я закричал:
– К’хей, к’хей, к’хей!
УРОК СТРЕЛЬБЫ ИЗ ЛУКА
Время от времени я убеждал себя, что магии не существует, что это всего лишь фокусы шарлатанов. Но в следующие несколько дней, пока мы ехали вдоль Копья на север, мне пришлось вспомнить о том, что магия реальна.
И тому виной стало не огромное животное, которое несло нас быстрее, чем кто-либо другой: лошадь фей хоть и здоровенная, но все-таки просто лошадь. И не городской мудрец, объявлявший родовые имена, ибо чего только не придет на ум дряхлому старику. Доказательством существования магии стали люди Шивалля, которых он послал вдогонку и которые каким-то невероятным образом опередили нас, хоть мы успели удалиться уже на сотню миль от Рижу. Вряд ли они прибыли из самого города, потому что их лошади не смогли бы обогнать Чудище. С другой стороны, я отказывался верить, что Шивалль заранее расставил отряды на всех дорогах, ведущих из Рижу, на случай если мы сбежим. Нет, скорее всего, он каким-то образом связался со своими агентами, живущими в ближайшем городке, и пообещал им щедрое вознаграждение за нашу поимку.
Чудище могла передвигаться без остановки очень быстро и долго, но мы не могли. Последствия Кровавой недели все-таки сказались на нас. Снадобья Эталии исцелили раны, но я был совершенно измотан и чувствовал это каждой частицей тела, поэтому раз в несколько часов нам приходилось останавливаться. И если бы даже я выдержал подобную скачку, Алина бы не смогла. Поэтому наше путешествие на север превратилось в смертельную игру в кошки-мышки. Когда нам приходилось драться, с Чудищем никто не мог справиться. Ее ярость не угасла после обретения свободы: она неистово защищала Алину и лишь изредка пыталась откусить мне голову. Но все остальные, кто попадался ей на пути, были обречены. Лошадь фей обрушивалась на них, ее копыта и зубы разили врагов быстрее, чем мои рапиры.