– Это меня мало утешает, – говорю я. – Келлин сказал, что некоторые могут пренебречь законом. Я могу умереть еще до того, как в дело вмешаются законодатели.
– Может быть, нам стоит задуматься о бегстве, – говорит Петрик. – Если они найдут в моей комнате книги и древние магические тексты, кто знает, что они сделают? Хотя это неважно, но что, если они действительно узнают, что Зива – волшебница?
– Ты слишком остро реагируешь, – говорит Темра. – Нам нечего бояться. Некоторые из этих текстов даже не на том языке, который большинство людей может прочесть. Они никогда не догадаются об их содержании. А Зива не собирается использовать магию, так зачем беспокоиться?
– Затем, что я обещала сделать меч для Келлина, – говорю я. – Или ты забыла, что он останется в городе, пока я не закончу?
– Значит, мы откупимся от него. Заплатим ему стоимость одного из твоих творений. Он точно не откажется от денег.
– Но мы так не договаривались.
– Кажется, он – человек понимающий. Уверена, Келлин будет открыт для обсуждений.
– Ну и что с того? Я не могу прожить всю оставшуюся жизнь, не создавая нового оружия. Это мое призвание. То, что приносит мне радость и утешение. Я не могу не быть собой.
Темра стряхивает невидимые пылинки со своего ужасного платья.
– Конечно же, это не навсегда. Только до тех пор, пока бабушка не узнает нас по-настоящему. Тогда она примет нас, несмотря ни на что.
– Темра, я знаю, ты к ней уже привязалась, но она принадлежит к секте, которая считает, что убийство магов не только приемлемо, но и является божественным призванием. Что их благословят за это. Разве ты не видишь, как это пугает меня?
Остановившись, Темра оборачивается ко мне.
– Разве ты не видишь, что мы наконец-то не бежим, спасая свои жизни? Мы так долго были одни, а теперь у нас есть семья, которая хочет любить нас и защищать. Почему ты пытаешься все испортить? – она повышает голос.
Я чувствую, как мое лицо краснеет.
– Ты уже выбрала их, а не меня? Темра, они убьют меня. Как тебя это может устраивать?
– Я говорю не об этом. Можешь уже научиться немного расслабляться и не бояться каждого шороха? Ты все время такая жалкая. Ты даже не можешь увидеть что-то хорошее, когда оно прямо у тебя перед носом! Я последовала за тобой через весь континент. Но довольно, Зива!
Я смотрю в землю, чувствуя, как по щекам текут слезы.
– Темра, – говорит Петрик. – Как ты можешь говорить такое?
– Заткнись, – отвечает она ему. – Думаю, ты встанешь на сторону Зивы. В конце концов, она особенная, правда? Та, о которой стоит написать в твоей книге?
Темра бежит вперед, проталкиваясь сквозь толпу родственников, пока не догоняет Воланну и не берет ее за руку, как ребенок.
– Я уверен, она не имела в виду…
– Нет, Петрик, – говорю я. – Не защищай ее. Она имела в виду каждое слово.
Неужели я настолько жалкая, что не вижу безопасности и счастья? Она права?
Мы приближаемся к дому, но меньше всего мне хочется заходить внутрь.
– Пойду прогуляюсь, – говорю я Петрику. – Можешь прикрыть меня и присмотреть за Темрой?
– Конечно.
– Спасибо.
Глава 12
Я никогда не хожу по улицам одна, если могу этого избежать. Даже в Лирасу я никуда не ходила, если Темра не была согласна пойти со мной. Я не могу не опасаться всех и каждого.
Потому что, несмотря ни на что, все без исключения кажется угрозой.
Я вздрагиваю при каждом звуке. Мне приходится смотреть на незнакомцев, мимо которых я прохожу, чтобы убедиться, что среди них нет Киморы. И черт бы побрал этот город. Все слишком дружелюбны и здороваются со мной.
Я не хочу разговаривать. Почему все не могут просто заниматься своими делами?
Чтобы не заблудиться, я наконец набираюсь смелости спросить дорогу к таверне «Танцующий киви». Оказывается, киви – это не только фрукт, но и еще одна разновидность нелетающей птицы. Я смотрю на изображение приземистой птицы с длинным тонким клювом, нарисованное на вывеске над дверью.
Возможно, Келлина даже нет внутри. Он же не собирается целыми днями сидеть в таверне. Нет, он пойдет наслаждаться городом. Хотя сейчас обеденное время. Так что вполне возможно, что он ест.
Честно говоря, не могу сказать, желаю ли я, чтобы он был внутри или нет. Я вроде как хочу поговорить с Келлином, но в то же время боюсь этого разговора.
Мне нужно сказать, что я не могу сделать для него оружие, а для этого необходимо поговорить.
Жалкая.
Жалкая.
Жалкая.
Это слово звучит в моих ушах голосом Темры. Обычно она всегда с пониманием относится к моим слабостям, но я не могу не думать, что все это было ложью, и она наконец сказала то, что на самом деле чувствует.
Темра не раздумывая бы пошла поговорить с парнем. Она выглядела бы уверенной в себе, улыбающейся, готовой ко всему.
На секунду я представляю, что я – это она, и вхожу в таверну.
Моя первая цель проста: не паниковать и найти свободный столик.
Достаточно одного быстрого взгляда, чтобы понять: пустых столов нет.
Я не могу сидеть рядом с кем-то, кого не знаю. Остаются только семь табуретов у стойки. Первый, третий, четвертый и седьмой заняты. А это значит, что на какой бы стул я ни села, буду рядом с кем-то.
Ничего не выходит, и я начинаю паниковать.
Я не могу стоять здесь, но не могу и присесть.
Уйти.
Я определенно должна уйти.
Но что, если кто-то видел, как я вошла, запаниковала, а потом бросилась бежать?
Это не должно иметь значения. Никто из них меня не знает. Так какая разница?
Мое лицо горит, как будто я только что получила самый ужасный солнечный ожог, ладони дрожат, и я клянусь, что все в комнате смотрят на меня.
Я слышу смех, доносящийся от одного из столиков. Скорее всего, смеются надо мной. Как глупо. Зачем я только…
– Кузнец?
Его голос перекрывает все остальные звуки в таверне, и я расслабляюсь.
– Наемник.
В поле зрения появляется Келлин. Такой чистый. Очевидно, он осознал всю прелесть ванной и свежей одежды. От него приятно пахнет. Лимоном и травой. Возможно, какое-то местное мыло?
А еще он побрился. В пути его борода была темнее, чем золотисто-рыжие, выгоревшие на солнце локоны. Теперь же его лицо выглядит свежим и гладким. Его улыбку невозможно не заметить.
– Что на тебе надето? – спрашивает он, едва сдерживая смех. Я смотрю вниз и чувствую, как мой желудок переворачивается.
Совсем забыла, что все еще в этом отвратительном платье.
– Клянусь, я бы предпочла что-нибудь другое. – Прямо сейчас, честно говоря, я хотела бы вернуться в свою грязную дорожную одежду, чем оставаться в этом платье.
Но, к счастью, Келлин больше ни слова об этом не говорит.
– Не может быть, чтобы ты уже закончила мое оружие, – замечает он.
– Нет, не закончила.
Он кивает, задумчиво выпятив губы.
– Не хочешь выпить?
Я никогда раньше не увлекалась алкоголем, но…
– Конечно.
Он направляется к одному из столов, который оказывается свободным. Бегло осматривая комнату, я даже не заметила, что он сидел там. Келлин выдвигает стул, видимо, чтобы сесть, но выжидающе смотрит на меня.
Что происходит?
Он же не для меня…
Прежде чем успеваю закончить мысль, я уже сижу на стуле.
Наемник вежлив и учтив. Как будто мы планировали встретиться. Словно он попросил меня куда-нибудь сходить.
«Я должна что-то сказать», – думаю я, как только он занимает свое место. Это я пришла к нему. Он будет ожидать, что я начну разговор. Почему это так трудно?
Жалкая.
Жалкая.
Жалкая.
– Ты познакомилась со своей семьей? – спрашивает он.
Справившись с удивлением, я отвечаю:
– Да.
– И?
– Не думаю, что они мне нравятся.
– Жаль это слышать.
– Проблема в том, что Темра их любит.
– Ах.
Передо мной ставят стакан. Я даже не заметила, как Келлин заказал что-то. Служанка одаривает наемника совершенно неуместной улыбкой и уходит, покачивая бедрами.
Я смотрю на стакан, радуясь, что теперь мне есть чем занять руки.
Я веду себя эгоистично? Неужели я делаю все только для себя? Неужели я настолько жалкая, что не знаю, как быть счастливой, когда передо мной что-то хорошее?
– Ты, наверное, удивляешься, почему я здесь.
Сделав глоток, Келлин смотрит в свой стакан.
– Не совсем.
– Что ты имеешь в виду?
– У тебя нет для меня работы, и ты не закончила ту, которую я тебе дал. Значит, ты здесь, чтобы что-то обсудить.
О Богини! Так и есть. Я имею в виду, что мне действительно есть что с ним обсудить, но я еще даже не заговорила об этом. Сейчас я и правда общаюсь.
Не думай об этом слишком много. Просто продолжай говорить.
– Наш новый дом не внушает чувства безопасности, – говорю я. – Мне нужно было выбраться. Я никого не знаю в этом городе.
И знать не хочу.
– Но ты знаешь меня. Так что я был твоим единственным вариантом.
Наклоняю стакан, чтобы заглянуть в его темное содержимое.
– Я могла бы запереться в своей комнате.
– Или завести светскую беседу с ученым. Или он принял сторону твоей сестры?
– Сторону моей сестры?
– Вы ведь поссорились, верно? Зачем бы тебе тогда быть здесь, когда ты можешь спрятаться за юбками сестры?
Я так потрясена его словами, что едва не роняю свой стакан.
– Прошу прощения?
Келлин потирает пальцем лоб.
– Это прозвучало не очень. Я просто имел в виду, что ты привязана к ней. Ты не можешь начать предложение, не посмотрев на нее.
Я удивленно поднимаю брови.
– Я не говорил, что это плохо. Только то, что ты ужасно зависишь от нее, и, может быть, тебе полезно время от времени выбираться куда-нибудь самой. Я пытаюсь сказать, что рад, что ты пришла ко мне.
Даже не могу осознать смысл этих слов. Должна ли я притвориться, что пью из этого стакана, хотя на самом деле не собираюсь пить?
– Не люблю выходить из дома, – говорю я.