Гейл Келлер сморгнул. Круглое личико и близко посаженные глазки над длинным носом придавали ему сходство с близоруким мышом. Келлер был помощником еще Артуро Кольберга. Хари годами презирал этого человечка, и шесть лет тесного общения еще усугубили это чувство. Он был почти уверен, что Келлер вдобавок к чекам со Студии получает доплату за то, что держит Социальную полицию в курсе всех начинаний Хари, а уж что Келлер регулярно подает конфиденциальные отчеты в Совет управляющих Студии, и вовсе не было тайной. Едва заняв кресло Председателя, Хари попытался было избавиться от Келлера, но тут ему позвонил лично Уэстфилд Тернер и настоятельно напомнил, «как тяжело бывает найти опытного помощника». С клинически безличной точки зрения, как считал Хари Майклсон, Келлер был лживым, лицемерным говнюком.
– Администратор? – недоуменно вежливо отозвался тот. – Может быть, вызвать техника?
– Да ну, Гейл. – Хари выдавил, как смог, дружелюбную улыбку. – Ты двадцать лет работал с этими системами. Где я найду техника, который лучше тебя в них разбирается? Просто глянь. Если не справишься – вызовешь специалиста.
Вздохнув с едва заметным раздражением, Келлер выполз из-за стола и пролез в кабинет Хари. Стоило ему сделать шаг, как Хари занял место за его клавиатурой.
– Смотри, я сделал примерно вот так…
– Не трогайте! – Келлер застыл в дверях. – То есть Администратор…
– Опаньки, – отозвался Хари. – Кажется, теперь я знаю, чего не стоило делать.
– Дайте я…
– Нет проблем. – Хари поднял руки. – Всего и делов…
Еще пара клавиш загрузила в память вчерашнюю резервную копию. Современные лазерно-гелевые блоки памяти были лишены недостатков старинных магнитных носителей, которые она заменила. Данные в ядре были стопроцентно стабильны… но не вечны. Перезагрузка ядра физически стирала данные в желевидной среде. После того как ядро переписано скрещенными лучами ультрафиолетовых лазеров, восстановить записи разговоров Хари, которые Келлер, несомненно, вел, не смогла бы никакая программа по восстановлению информации.
Келлер подозрительно уставился на своего начальника поросячьими глазками.
– Вы это нарочно сделали, – сдавленно прошептал он.
Хари пожал плечами:
– Все никак не свыкнусь с этими новыми программами.
– Не верю. Ни на грош не верю. Не знаю, что вы затеяли, но у меня есть долг перед Советом…
– Ну, я виноват. Извини, – легкомысленно промолвил Хари, подступая к низкорослому помощнику так близко, что взгляды их не могли не встретиться. – Облажался. Когда будешь сочинять отчет, не забудь напомнить Совету: единственное, что у меня действительно хорошо получалось, так это убивать людей голыми руками.
Он вглядывался в глазенки Келлера, пока там не затеплился, разрушая самоуверенность, обычный страх.
И пока Келлер пытался сообразить, как ответить, Хари ушел.
Ровер терпеливо поблескивал хромом у распахнутых дверей личного лифта Хари. От лифта до суфлерки пешим ходом было пять минут. Инвалидное кресло держалось в двух шагах за левым плечом.
У двери Хари остановился. По сторонам ее, словно атланты, подпирали стену двое спецов из Службы безопасности, держа на изготовку силовые ружья.
– Я, – проговорил Хари, отдышавшись, – Председатель Студии, Администратор Хари Шапур Майклсон.
– ПРИНЯТО, – хором отозвались спецы.
Всякий раз, когда Хари подходил к спецам вплотную, у него начинала зудеть шея. Слишком хорошо помнилось, как один из этих киборгизированных ублюдков выстрелил ему в голову. При каждом взгляде ему казалось, словно струя гелевых пуль снова вот-вот ударит ему в череп. Киб-ярма на их шеях подавляли высшие познавательные функции, делая спецов неподкупными, механически верными долгу и совершенно неспособными на бунт.
– Никого, кроме меня, не впускать и не выпускать из помещения без моего явно высказанного разрешения.
– ПРИНЯТО.
И все равно, проходя между ними, он вздрогнул.
Двое техников в суфлерке уставились на Председателя, точно перепуганные щенки, ожидая наказания, и разом встали в почтительном молчании.
Хари кивнул им, раздумчиво глядя сквозь стекло в зал Кавеа, на пустующие тысячу мест первоочередников, от которых у него кишки узлом завязывало. Черт, при Кейне Кавеа в течение десяти лет была распродана на каждое Приключение, а сейчас десять Актеров разом не могли привлечь в Студию Сан-Франциско больше четырех тысяч зрителей. Один бог знает, сколько частных лож на верхних рядах пустует.
Он встряхнул головой. Сейчас не это важно.
Пробежав взглядом по рядам мониторов, он быстро нашел точку зрения Росси. Шоу продолжалось: теперь всякий раз, когда Актер смотрел на чей-то труп, над телом вставали призраки прошлого. Прозрачные матери качали еле зримых младенцев, размытая детвора бегала, смеялась, швыряясь яблочными огрызками, сплетенные из дыма и паутины юноши пели печальные серенады, слагали стихи, уединялись с возлюбленными среди выжженных мертвых деревьев.
И сквозь каждую тень, как сквозь полурасплавленное стекло, виднелся раздутый, поклеванный воронами, черный от гноя труп – конечный итог всех светлых улыбок и материнских объятий.
Вы уже, верно, догадались, что зрите перед собою фантазм – то, что хумансы называют иллюзией. Кое-кто скажет вам, что фантазм – это отрицание реальности, все равно что ложь, что увиденное вами невозможно, что я показал вам фантазм – и потому соврал. Это не так.
Это величайший дар моего народа – представлять чужим очам наши воплощенные мечты. Фантазм – это орудие, и, как любым орудием, владеть им можно ловко или неумело. В руках мастера фантазм открывает истины, которых иным способом не узреть.
Это фантазм той силы, с которой я призываю вас сразиться. Это мечта Слепого Бога.
Хари нахмурился, задумчиво пошипев сквозь зубы. Второй раз Хансен упомянул об этом Слепом Боге. Где-то когда-то ему уже доводилось слышать это выражение или читать… В отцовских книгах? Быть может. При случае обязательно надо спросить Дункана. Он может помнить.
– Готовьтесь вытащить его. – Хари кивнул на экран. – По моей команде.
– Вытащить?.. – Техники тревожно переглянулись. – Зачем? У него даже аудитории нет.
– Исполняйте, техник. Это приказ.
– Администратор, мы не можем – при туземце. Это открытый Трансфер… правило Кольберга…
– В жопу правило Кольберга! – отчеканил Хари. Вспомнилось одно из наставлений отца: «Любая власть, будь то политическая или иная, есть по сути своей прикрытие грубой силы – и подчас приходится напоминать об этом людям». – Я даю вам выбор. Или вы его вытаскиваете по моему прямому приказу, или…
– Но правило…
– Или, – перебил Хари, – один из спецов за дверью приставит тебе пушку к темени. Вопросы есть?
Техник съежился, словно мальчишка перед лицом отцовского гнева.
– Нет, сэр, – промямлил он, повернувшись к пульту.
Хари обернулся ко второму:
– А у тебя?
– У меня? Я вообще молчу, сэр…
– Вот и славно.
Он сверлил техника взглядом, покуда и тот не повернулся к панели управления.
Эльф снова появился на экране.
– И я, по крайней мере, не порождение фантазма.
Он потянулся к лицу Росси, так что пальцы скрылись за краем поля зрения.
– Я настоящий. Почувствуй мое касание. Я здесь. Во имя всего, что наши народы почитают святым, я умоляю вас о помощи.
Хари едва слышал его. Покуда голос эльфа перекрывал предательские шорохи, он нажал клавишу ручного выброса на одном из двух гравировальных аппаратов, записывавших Приключение Росси, а выскочивший кубик спрятал в ладони, торопливо подменив на чистый с полки.
Губы его скривились в той особенной ухмылке, которой он уже семь лет не пользовался.
– Знаете что, ребята? – промолвил Хари. – Наверное, насчет открытого Трансфера вы правы.
Техники воровато переглянулись, опасаясь, что их движение будет замечено.
– Сэр?
– Ага. Не стоит рисковать. Вытащите его при первой возможности. А потом быстро верните в сюжет. Отзвоните в сценарный отдел, пусть отработают Трансфер. Пусть к его возвращению будет готова распечатка. А потом забудем все это как страшный сон.
На экране старательно трудилась мультяшная стенографистка – это означало, что канал связи с автоматической системой записи отчетного центра открыт. Гейл Келлер строчил донос с бесстрастным, как ему казалось, профессионализмом.
– Сегодня утром в десять семнадцать восстановилась визуальная связь с Франсисом Алленом Росси, он же Дж’Тан, – читал он по сделанным от руки заметкам, стараясь подражать интонациям опытных дикторов.
Ему нравилось воображать, будто сами управляющие иногда прослушивают его доклады. Перед мысленным взором возникали десятки безликих от абсолютной власти праздножителей за длинным овальным столом – как они внимательно вслушиваются и довольно кивают гладким фразам и богатству интонаций…
– Дж’Тан, он же Росси, находился – как позднее выяснилось, то была иллюзия – в эльфийской деревне, уничтоженной, как ему было заявлено, вспышкой ВРИЧ-инфекции в Надземном мире. Техники из суфлерской доложили об этом напрямую Председателю Майклсону. Узнав о гипотетической эпидемии, Председатель Майклсон сделал несколько звонков в реальном времени, затем принудительно стер все записи своих бесед из ядра памяти настольного терминала и из терминала докладчика. Также угрожал докладчику телесными повреждениями или смертью.
«Вот так», – самодовольно подумал Келлер. Уж Совет-то позаботится, чтобы такое поведение Майклсону не сошло с рук.
– Затем Председатель Майклсон проследовал в суфлерскую зала Кавеа, где – опять-таки под угрозой насилия или убийства – приказал дежурному технику произвести открытый Трансфер в нарушение правила Кольберга…
Его прервал тревожный звонок из динамиков:
– Ремесленник Гейл Келлер. Вам приказано оставаться у терминала. Ждите голосовой связи с Советом управляющих «Обновленного приключения».