Глаза Тан’элКота широко распахнулись. На добрую секунду он застыл в изумлении. Где-то в глубине открывшейся ему истины пролегал тот разлом, что сотряс его уверенность…
Изначально Тан’элКот был мозаикой. Все воспоминания об одиночестве души он передал призракам, населявшим его внутренний мир. От той секунды, когда поток магических сил из Венца Дал’каннита поспособствовал самозарождению Ма’элКота, этот бог был хозяином хора внутренних голосов. За долгие годы хор разросся, но Ма’элКот оставался дирижером симфонии множества голосов, множества рассудков, множества жизней, объединенных его волей.
Он перестал зваться Ма’элКотом; последний шаг самосотворения низверг бога, которым был он когда-то, обратив его в старшую из теней его внутреннего Тартара. Но, невзирая на самоуничижительную кличку, Тан’элКот осознавал, что Ма’элКот уступал ему в величии. Он был более человечен, чем предшественник, тесней связан с течением времени и велениями плоти, что правят судьбами смертных. И он был лучшим художником – различие в конечном итоге самое важное.
Искусство всегда было его главнейшей страстью.
Ханто Серп с детства был убежденным коллекционером; эта мания и заставила его стать некромантом. Мастерство чернокнижника заключается в умении извлечь остатки следов Оболочки из гниющего тела, поймать слабое эхо разума, одушевлявшего когда-то плоть. Опытный некромант может на время настроить собственную Оболочку, собственный разум на эти остаточные вибрации и прочитать обрывки воспоминаний.
Многие художники скрывают работы, которые не дотягивают до поставленной мастером самому себе планки. Если художник не оставит по себе заметок, эти работы могут затеряться навечно. Ханто использовал свои способности, чтобы выжимать воспоминания из костей великих, и личная его коллекция постепенно пополнялась неизвестными шедеврами мастеров. Подтвердить подлинность их он не мог и никогда не получил бы полной цены картин или скульптур, если бы выставил их на продажу, но какая разница?
Он и не собирался ничего продавать.
У Ханто был свой взгляд на искусство. Искусство для него было не просто творением прекрасного и тем более не изображением реальности. Даже не отражением истины.
Искусство – это сотворение истины.
Есть старая поговорка, что для молотка все вокруг – гвозди. Величие искусства в том и состоит, что оно способно показать молотку из этой поговорки, каким видится мир отвертке, и плугу, и глиняному горшку. Если реальность есть сумма наших ощущений, то, расширяя множество точек зрения, можно в буквальном смысле слова расширить реальность.
Ханто мечтал владеть миром.
В какой именно момент он из коллекционера превратился в творца – загадка. Быть может, поистине безумные коллекционеры – всегда неудачливые художники, покупающие то, чего не в силах сотворить сами. А быть может, тесное общение с покойными мастерами наложило на него свой отпечаток; глядя на мир глазами мертвых художников, он обрел в конце концов свое видение.
Тан’элКот был больше чем суммой личных впечатлений; он был суммой сумм – людей, населявших его разум. Больше пятнадцати лет он безраздельно правил сотворенными им тенями. Чья еще воля могла протянуть руку к неоконченной скульптуре, кроме его собственной? Чья воля изменила осанку Давида, подрихтовала челюсть так, что изгиб скулы отражал только отчаяние и усталость? Чья воля могла орудовать молотком и резцом в его руках без его согласия, без его ведома?!
В глубине дома слабо и глухо зазвонил терминал на столе.
Тан’элКот кувырком скатился по лестнице, затормозив перед самым столом, остановился на миг, чтобы прибавить света и оправить одежду.
В почтовом ящике подмигивала иконка «Приключений без границ».
Тяжеловесно и величаво он опустился в кресло.
– Ирида, – пробормотал он командным тоном, – принять вызов. Видео и аудио.
– Профессионал Тан’элКот, вам приказано оставаться у терминала. Ждите голосовой связи с Советом управляющих «Приключений без границ».
Логотип «Приключений» занял весь экран: рыцарь в доспехах на вздыбленном крылатом коне анфас.
– Профессионал Тан’элКот.
Голос слегка изменил интонацию: прежде совершенно механический, он обрел смутный намек на самосознание, ощущение власти.
Из динамиков, вбитых в пол глубоко под столом, донесся собственный голос Тан’элКота: «Передайте вашему Совету управляющих, что в обмен на некоторые поблажки я готов разрешить проблему с Майклсоном».
Тан’элКот улыбнулся.
– Какие поблажки? – спросил голос Совета управляющих.
Итак: никаких преамбул, никаких введений. Ясно и четко, без единого лишнего слова. Тан’элКот кивнул себе. С такими людьми можно иметь дело.
– Союз, джентльмены. Верните меня на родину. Оставьте мне Империю и мой народ. С остальным миром делайте что пожелаете. В пределах Империи вашим целям лучше послужит Ма’элКот, нежели слабые сердца и умы земнорожденных сатрапов. У нас есть общая цель, не так ли? Обеспечить Будущее Человечества – как здесь, так и на моей родине.
– А в обмен?
Тан’элКот пожал плечами:
– Как я и сказал, я решу за вас проблему Майклсона.
– Проблема, которую представляет собою Майклсон, не стоит столь высокой платы.
Он фыркнул:
– Ну, господа… это пустая отговорка. Будь упомянутая проблема столь ничтожна, вы не обратились бы ко мне.
– Майклсон – никто. Мы создали его. Он есть именно то, что мы сделали из него, – ничтожество. Калека, душой и телом принадлежащий Студии.
Тан’элКот подпустил насмешки в интонации:
– И все же за каких-то пару часов этот калека, этот холоп разрушил ваши планы и обрывки их пустил по ветрам бездны.
– Ты излишне драматизируешь. Это не более чем просчет в области пиара.
– Вы глупцы, – с клинической точностью поставил диагноз Тан’элКот. Заявление это было встречено молчанием – очевидно, Совет управляющих не привык слышать правду. – Теперь против вас выступил Кейн, – продолжил Тан’элКот. – Без моей помощи вы пропали.
– Ты так боишься Майклсона?
– Ха! – Как могли люди столь ограниченные дорваться до власти столь огромной? – Майклсона я не боюсь вовсе. Майклсон – иллюзия, глупцы! Истинная его суть – Кейн. Вы не видите разницы между ними двумя, и он уничтожит вас.
– Мы благодарны за твою заботу о нашем благосостоянии.
– Ваше благосостояние меня не заботит нимало, – процедил он сквозь зубы. – Я хочу вернуть себе Империю.
– Высокая цена за небольшую услугу: раздавить беспомощного калеку.
– Дважды глупцы, – заключил Тан’элКот. Они начали повторяться; избыточность – признак помраченного рассудка. – У него есть власть. Единственная власть: безраздельно посвятить себя единственной цели, без жалости к себе и окружающим добиваясь ее. Он не нуждается в иной власти, ибо в отличие от большинства людей осознает свои возможности и готов – нет, счастлив! – воспользоваться ими.
Откинувшись на спинку кресла, Тан’элКот сложил пальцы домиком. Он столько лет был преподавателем, что бессознательно перешел в лекторский режим:
– Такие люди, как Кейн – и, с вашего позволения, я, – оказывают на ход истории определенное давление. Когда мы ставим себе цель и протягиваем к ней руку, силы истории сами собою образуют течение, соединяющее нас. Можете называть его «судьбой», хотя слово это слишком ничтожно для столь могучей потребности. В Надземном мире ее можно даже увидеть: как темный поток в Потоке, организующий сплетение необходимых событий – сплетение, которое невежды именуют случайностью.
– Тогда мы можем ничего не делать. Он один, нас… несколько. Если ты прав, мы можем считать его мертвым.
Тан’элКот стиснул зубы. Они что, догадываются, как действует ему на нервы эта философская трепотня?
– Воля без действия – просто фантазия. Она бесполезна, как судороги паралитика, – действие без руководящей воли… что, могу добавить, идеально описывает ваши усилия до сих пор.
Он склонился к экрану и понизил голос, будто включая невидимых слушателей в круг заговора:
– Вы беспомощны перед ним. Он демонстрирует это даже сейчас. Вы остановили бы передачу, если бы могли; я знаю, что ваши машины следят за передачами по Сети, перехватывая даже частные письма, если в них намеками упоминается о том, что сейчас известно всем и каждому из записи Дж’Тана. Как же случилось, что вы потерпели неудачу? Или вы думаете, что запись поступила во всеобщее обращение случайно?
– Совпадение. Бессмысленный удар вероятности.
Тан’элКот не стал упоминать, что «совпадение» – лишь синоним «невезения», вечной отговорки неудачников.
– Можете глумиться над способностями Кейна, – промолвил он, – но есть еще и та, чья власть заслуживает вашего уважения, та, кто может остановить вас единым взмахом руки. Я говорю, разумеется, о Паллас Рил.
– Паллас Рил – Шанна Майклсон – на Земле всего лишь женщина. С ней легко покончить.
– Мм… верно, – неторопливо промолвил Тан’элКот. – И вам это удалось бы, не пробуди вы Кейна. Скажите мне, будьте любезны, где сейчас, в данный момент, эта «всего лишь женщина»?
– Участвует в конвенте фанов в Лос-Анджелесе.
– Да ну? Вы уверены?
– Что ты имеешь в виду? – В первый раз Тан’элКоту показалось, что он улавливает в оцифрованном голосе намек на интонацию, и чувство, прозвучавшее в нем, согрело великану сердце. – Она в Надземном мире? Это невозможно. Ее ближайшая смена начнется двадцать первого сентября. – (В ответ Тан’элКот лишь едва приметно улыбнулся.) – Ее надо найти. Ее надо остановить.
– И как вы намерены осуществить это? Она уже за пределами вашей власти. Там она богиня и близка к всемогуществу настолько, насколько это вообще в силах живого существа, не исключая и меня. Вас обошли на всех фронтах, – заключил Тан’элКот. – Кейн действует слишком быстро для вас. Ваш корпоративный муравейник медлителен и по природе своей предсказуем. Но трудности эти вполне преодолимы.
– Какое решение ты предлагаешь?
Он выпрямился, и глаза его заблестели.