сложил пальцы домиком.
– Первое, о чем я подумал, – проговорил он, – что это твои делишки – попытка уязвить меня, еще сильней осквернив труп самого верного из моих слуг. Словно того, что уже сотворили с ним, недостаточно!
– Эй, ты на меня всех собак не вешай! – возмутился Хари. – Выставить его чучело напоказ придумал Уэс Тернер.
– Детская отговорка, – мрачно огрызнулся Тан’элКот. – Это преступление совершила компания, которая платит тебе. Ты не можешь смыть вину, заявив, что «так приказал босс». Натура твоих хозяев никогда не была для тебя тайной, и все же ты продолжал кормиться у них с рук, наслаждаясь заемным величием, которым тебя подкупили. Ты виновен не меньше их.
– Ты будешь со мной о морали спорить? Ты? Да ты единственный сукин сын из всех, кого я знаю, кто больше моего перекрошил народу! – процедил Хари. – Что с телом?
– Да-да. – Тан’элКот встретил его яростный взгляд спокойно. – Вскоре я понял, что это не твоих рук дело. Ты – воплощенная катастрофа эпических масштабов; подобная мелочная подлая мстительность не в твоей натуре.
– Я крысиной жопы не дам, чтобы узнать, почему ты так решил. Я сам знаю, что это не я! КТО?!
– Это не главный вопрос. Воры, охранники Студии, действовали по приказу сверху. Кто отдал приказ, не столь существенно – это всего лишь деталь. Главный вопрос: для чего им понадобилось тело?
Хари стиснул зубы, подавляя желание снова сломать ублюдку нос.
– Тан’элКот, – выдавил он, – я даже в лучшие дни не отличался терпением. Сегодня у меня не лучший день. Брось эти гребаные игры.
– Ладно. – Император воздвигся над Хари черной тенью в безжалостном свете аварийных ламп. – Я могу сказать тебе совершенно точно, зачем Студии чучело Берна.
– Надеюсь, блин!
– С его помощью они хотят погубить Паллас Рил.
Глядя снизу вверх на исчерченное тенями лицо Тан’элКота, Хари почувствовал себя так, словно сила, как вода, вытекала из коленей через краны в пятках.
– Не понимаю, – признался он глухо.
– На мой взгляд, это очевидно. – Тан’элКот двинулся прочь, направляясь через Зал Кейна в свои апартаменты. – Студия украла Берна. Паллас Рил – единственная, кто стоит на пути планов Студии в отношении моего мира. – Голос его гулко отзывался в каменных стенах. – Берн был величайшим фехтовальщиком своей эпохи, а может, и всех эпох. Боевое мастерство, как любое умение, даже способность ходить и разговаривать, фиксируется на уровне рефлексов. Оживший труп Берна будет обладать тем же мастерством, даже лишенный высших когнитивных способностей, ответственных за тактику. И разумеется, вместе с ним они забрали Косаль.
Хари застыл. При этих словах у него бешено заныла спина.
Диорама из восковых фигур в центре зала изображала тот самый миг семилетней давности на стадионе Победы под жарким полуденным солнцем Анханы. В вышине сплелись в божественном противоборстве фигуры Ма’элКота и Паллас Рил. А в центре диорамы Кейн, сжимая в обеих руках по кинжалу, бросался на всеразрушительный меч, которым орудовал Берн.
Если бы в Кунсткамере осталось электричество, сцену подсвечивало бы белое сияние, излучаемое Паллас Рил. Сейчас, в прорезанной тенями полумгле, диорама жила своей призрачной и жуткой жизнью. Мрак скрывал проволочные опоры. Какой-то миг Хари, словно в дурманном бреду, не мог разобрать, стоит он перед сценой или летит в прыжке навстречу врагу…
…И вновь ощутил на миг зубами мучительную вибрацию, когда трепещущее лезвие Косаля рассекло, словно масло, его позвонки…
Хари потер виски, будто хотел втереть немного смысла в перегретый мозг, и прорычал себе: «Соберись!»
– Оживший труп?..
Тан’элКот остановился в дверях, вздохнув, словно разочарованный студентом профессор.
– Или я должен отковать каждое звено в этой цепи рассуждений? – промолвил он. – Тогда для убогих разумом: Паллас Рил – Чамбарайя – суть богиня жизни. Никакая живая тварь не в силах подобраться к ней незамеченной, как бы ни пыталась. С другой стороны, если могучим волшебным клинком станет орудовать тварь неживая… Продолжать?
Лицо восковой статуи Берна ожило, омытое черными тенями. Стеклянные глаза сверкнули злобой и словно перевели взгляд с воскового Кейна на фигурку Паллас Рил высоко над ним. В тот роковой миг – самый знаменитый миг самого знаменитого Приключения всех времен – Кейн бросился на меч Берна, ибо в том заключалась последняя надежда на спасение Паллас Рил.
Грудь Хари стиснул бессильный гнев.
«Ну да, – подумал он. – Да, все логично».
Те, кто стоял за всем этим, могли выбрать любой труп в качестве оружия; им даже не пришлось бы его выкапывать, можно было просто взять в аренду одного из работных мертвяков в Лабиринте Анханы. Вместо этого они забрали Берна. Чтобы Хари знал, что его ждет.
Чтобы знал, что не в силах ничего остановить.
В недобрые старые времена, когда они с Шанной не могли заговорить друг с другом, не устроив скандала, она постоянно обвиняла его в том, что Хари ничего не видит вокруг себя. Она постоянно твердила, что то или се «не имеет к тебе никакого отношения. Не все в этом мире вертится вокруг тебя, черт бы тебя драл!».
«Да, может быть, – мелькнуло у него в голове. – Но только не эта история. Не знаю, почему или каким образом, но мне не скрыться. Все вертится вокруг меня».
Верно говорили: величайший дар умелого Администратора – умение ничего не делать.
«Точно как отец. Я не умею вовремя заткнуться».
– Я, как ты знаешь, невеликий поклонник Паллас Рил, – продолжал Тан’элКот, доставая ключи; поле парализовывало папиллярные замки так же уверенно, как шунт в позвоночнике Хари. Все внутренние двери в Кунсткамере запирались на обычные замки с материальными ключами. – Тем не менее она – единственный щит между моими Детьми и хозяевами этого… этого культа смерти, который вы называете Студией. Ты можешь что-то сделать?
Хари покачал головой, ощущая во рту привкус стали и горького пепла.
– Если бы я мог отправить ей весточку… Она может справиться с чем угодно, если будет к этому готова. – Он безнадежно развел руками. – Но Студия и тут меня обошла, зуб даю.
Он уже пробовал поражение на вкус. Слишком много ударов с разных сторон. Он уже проиграл.
Она умрет.
Стоя у капсулы фримода: «Если ты опять вляпаешься в неприятности, я не смогу тебя вытащить».
Как он дошел до такого? Почему чувствует себя беспомощным и виноватым?
В голове билась боль. Хари прижал кулаки к вискам и зажмурился. Череп словно стискивала все туже стальная лента, и в любой миг кость могла треснуть, выплеснув мозги сквозь глазницы.
– Я сделаю что смогу, но вначале, – Тан’элКот обвел рукой решетку теней, павшую на обесточенную Кунсткамеру, – мне придется найти себе место для житья. Аккумуляторы в этих ваших упряжках имеют свой предел. Амплитудный распад, как ты многократно напоминал мне, – крайне неприятная смерть.
– Куда ты подашься?
Тан’элКот пожал плечами:
– Мои скульптуры имеют успех среди праздножителей. Некоторые из них имеют хранилища вроде того, что у тебя в Эбби, только побольше, для предметов, доставленных на Землю Актерами. Я уверен, что любой из них согласится приютить меня, покуда эта, – еще один взмах рукой, – ситуация не разрешится.
Он повернулся к двери.
– Осталось лишь забрать сменную упряжь, и я ухожу.
Он распахнул дверь – и по всей Кунсткамере разом вспыхнули огни.
Хари подскочил, словно рядом с ним ударила молния. Фигура Паллас Рил над головой пламенела, словно ядерная горелка, и эрзац-Сила эрзац-Ма’элКота огненной струей соединила их тела. Хари стискивал зубы, покуда сердце не забилось ровно.
– Похоже, тебе не придется никуда переезжать, – проговорил он.
– Не будь идиотом, – бросил Тан’элКот, скрываясь за дверью.
Хари шагнул за ним.
– Если включилось электричество…
Тан’элКот стоял у стола спиной к гостю.
– Ты же до сих пор на ногах, – напомнил он со жгучим презрением.
– М-да. – Хари задумчиво нахмурился, отойдя от двери. – Бред какой-то.
Генератор поля, создающего нормальные для Надземного мира законы физики, был напрямую подключен к распределительному щиту Студии, а тот получал энергию от трансферного насоса. Электричество не могло вернуться при отключенном поле.
Собственно говоря, непонятно было, почему электричество вообще отключилось. Был ведь резервный генератор, а если и тот вышел бы из строя, Кунсткамера автоматически подключилась бы к городской электросети – собранная в ней коллекция была уникальна, а многие экспонаты чертовски быстро выпадут из амплитуды и растворятся, если не подключить поле заново. Если бы Хари так не отвлекли события прошедшего дня, он сразу понял бы: отключить электричество можно было только ради одной цели – вырубить поле.
Но зачем? Это паранойя начинается или дело попахивает саботажем? «Не в том вопрос, параноик ли я, – подумал он, – а в том, насколько я параноик».
Теперь свет есть, а поля как не было, так и нет…
– Что это за хрень?
Хари хмуро уставился в пол.
Кроссовки Тан’элКота оставили на ковре, покрывавшем его гостиную, отчетливо видимые следы – темные пятна там, где подошвы потревожили тонкую серебристую пыль, рассыпанную по полу и мебели, словно распыленный небрежным дезинсектором пестицид.
– Что за гадская пыль? – поинтересовался Хари у спины Тан’элКота. – Ты теперь из мрамора ваяешь?
– Угу, – рассеянно подтвердил великан, перелистывая архаичную записную книжку из бумажных листов в переплете, которую вытащил из стола. – Но это не мраморная пыль – мой пневматический резец отсасывает ее и выводит на улицу. Вдыхание мраморной пыли приводит к различным повреждениям легких, равно как и к системным расстройствам. Невзирая на отсос, во время работы я пользуюсь дыхательным аппаратом. А, вот он! – удовлетворенно прибавил он, придерживая нужную страницу пальцем размером с сардельку. – Ренци Доул. У него хранится несколько моих работ, и он многократно приглашал меня к себе на Кауаи. И – что самое главное – он не поклонник Студии.