Селена повернулась к нему и увидела, как радостно блестят его карие глаза.
– Еще я слышал, что ты заплатила мой долг, – с заметным напряжением в голосе продолжил Саэм. – Ты даже продала Касиду.
– У меня не было выбора, – сказала она, поднимаясь на ноги. – Я бы не смогла уйти и оставить тебя в его кандалах.
– Селена, – нежно произнес Саэм, обнимая ее за талию и прижимаясь лбом к ее щеке. – Мне ведь не расплатиться с тобой.
– Тебе и не надо расплачиваться, – сказала она и закрыла глаза.
Их губы встретились.
– Я люблю тебя, – прошептал Саэм, не переставая ее целовать, – и отныне не хочу расставаться с тобой. Куда бы ты ни пошла, я тоже пойду. Даже в ад. Я хочу быть там, где ты. Всегда.
Селена обняла его за шею и крепко поцеловала. Это был ее ответ.
А за домами Рафтхола садилось солнце, и оранжевый мир превращался в темно-красный, уступая все больше пространства теням.
Убийца и империя
Алексу, Сьюзен, Эми, Кэт и Джейн, сопровождавшим меня в странствиях от Бухты Черепов до Эндовьера
То, что было потом
Съежившись в углу крытой тюремной повозки, Селена Сардотин наблюдала за игрой света и тени. Казалось, что деревья с любопытством заглядывают внутрь сквозь узкое решетчатое окошко. Осень еще только принялась расписывать листву красками своей щедрой палитры.
Селена уперлась затылком в заплесневелые доски. Повозку трясло, на запястьях и лодыжках узницы лязгали кандалы. Сопровождавшие ее двое стражников о чем-то бубнили между собой. Иногда их болтовня прерывалась раскатами хохота. Шел третий день пути.
Но блики и звуки поглощала завеса непроницаемой тишины, она, словно плащом, накрывала Селену, притупляя голод, жажду и ломоту в онемевших от холода пальцах. В какой-то момент повозку так сильно тряхануло на рытвине, что Селена ударилась головой. Однако даже боль ощущалась приглушенно.
Пятнышки света, плясавшие на стенках, напоминали снежинки. Или пепел. Пепел сгоревшего дотла мира, от которого остались одни развалины. Селена чувствовала его мертвый вкус на потрескавшихся губах и на языке, налитом свинцовой тяжестью.
Тишина была предпочтительнее звуков. Она мешала Селене задаваться самым страшным вопросом: «Неужели я сама повинна во всем, что случилось?»
Деревья плотно обступили лесную дорогу, внутри повозки сделалось сумрачно. Колеса с грохотом преодолевали узловатые корни, и нескольких минут вполне хватило, чтобы проклятый вопрос снова ввинтился Селене в мозг, проник в легкие, под кожу, вплоть до самых костей.
И в темноте нахлынули воспоминания.
Глава 1
Одиннадцатью днями ранее
Этого вечера Селена Сардотин ждала весь год. Она снова была в Королевском театре, но не в ложе, как прежде, и даже не на хорах. Сидя на полу узкого прохода, тянущегося вдоль позолоченного купола, она жадно впитывала музыку. Сцена и оркестр были далеко внизу. Селена просунула ноги сквозь ограждение, а сама подалась вперед, подперев ладонями щеки.
Музыканты расположились на сцене полукругом. Они творили такие чудеса и наполняли пространство театра такими удивительными звуками, что порою Селена забывала дышать. Четыре года подряд в начале осени она приходила в театр послушать эту симфонию – всегда вместе с Аробинном. Это стало для них традицией.
Вопреки данному себе обещанию не смотреть в сторону отдельных лож, она все-таки скосила туда глаза. Еще несколько месяцев назад там сидела и она.
Но сегодня рядом с Аробинном Хэмелом была Лисандра. Неужели он так обозлился? Или плотская страсть ослепила его? Он ведь прекрасно знал, с каким нетерпением Селена ждала заветного вечера. Конечно, если бы он прислал за ней, она бы не откликнулась на его приглашение. Она вообще больше не желала иметь никаких дел с этим человеком. Но взять с собой Лисандру… Наверное, он хотел убедить себя в том, что данный концерт – один из многих, а отнюдь не событие.
Даже со своего «насеста» Селене было видно, что Предводитель ассасинов держит юную куртизанку за руку, а его нога вплотную прижата к подолу ее розового платья. Месяц назад на так называемых Смотринах Аробинн очень дорого купил ее девственность. Похоже, Лисандра и сейчас безраздельно принадлежала ему. Ничего удивительного: Аробинн был давнишним приятелем хозяйки заведения и сумел с нею договориться. Лисандра останется при нем, пока ему не надоест эта живая игрушка.
Селене как-то не хотелось жалеть Лисандру.
Она вновь повернулась к сцене, мысленно спрашивая себя, зачем пришла сюда, зачем отговорилась «делами» и не закатилась вместе с Саэмом в их любимую таверну.
За этот месяц Селена ни разу не видела Аробинна. Впрочем, она и не горела желанием встречаться со своим бывшим покровителем. Она пробралась в театр, потому что очень любила эту симфонию. В прошлом году даже купила ноты и стала разучивать мелодию на клавикордах, вполне прилично освоив несколько фрагментов.
Отзвучала третья часть. Зал взорвался рукоплесканиями, аплодисменты взлетели под купол. Музыканты терпеливо ждали, когда стихнут овации, чтобы исполнить игривое аллегро и перейти к финалу.
Сидя почти под стропилами, Селена могла не беспокоиться о своем наряде. Здесь не надо было делать вид, что и ты принадлежишь к расфуфыренной, увешанной драгоценностями публике из лож. Сюда Селена легко пробралась с крыши и в течение всего концерта оставалась незамеченной. Едва ли кто-то из зрителей задирал голову и смотрел наверх, а если и смотрел, то громадные хрустальные люстры почти целиком заслоняли фигуру в черном.
Здесь Селена могла вести себя так, как ей заблагорассудится: сидеть, положив голову на руки, качать ногами в такт музыке и даже танцевать, если бы вдруг захотелось. Ну и пусть ей больше не придется бывать в ложе, где стулья обиты красным бархатом, а деревянные перила отполированы до блеска! Так ли уж это важно?
А музыка неслась и неслась по театру, и каждый новый звук был прекраснее предыдущего.
Селена сама решила уйти от Аробинна. Она сполна выплатила ему свой долг и долг Саэма и покинула Башню ассасинов. Уйдя оттуда, она перестала считаться подопечной Аробинна Хэмела. Таково было ее осознанное решение, о котором она не жалела. Предводитель ассасинов изощренно обманул и предал ее. Он унизил ее своей ложью, а на деньги, честно заработанные ею, купил невинность Лисандры. Это был плевок в душу.
Хотя Селена по-прежнему называла себя Адарланским ассасином, ей не давал покоя вопрос: долго ли еще это звание будет оставаться за ней? Аробинн, конечно же, найдет себе нового преемника. Звание можно отобрать, но ее не заменит никто. Она была и останется лучшим ассасином Адарлана.
Разве может быть иначе?
Но ведь она проникла в театр не за тем, чтобы думать о прошлом, а слушать музыку. Нужно перейти туда, где люстры полностью загородят от нее Аробинна и Лисандру. Селена встала и сразу же ощутила ломоту в пояснице от сидения на жестком покрытии.
Она сделала несколько шагов. Тонкие доски прогнулись под ее черными сапогами. Она была убеждена, что помнит наизусть каждый такт симфонии, однако сейчас музыка воспринималась совсем по-другому. Селене показалось, что эту симфонию она слышит впервые. Похоже, ее внутренний ритм перестал совпадать с ритмом окружающего мира.
Вопреки данному себе обещанию, Селена еще раз взглянула туда, где был Аробинн. Его изящная рука лежала на спинке стула Лисандры. Совсем недавно это был стул Селены. Ей нравилось сидеть поближе к сцене.
«Ничего, игра стоила свеч», – подумала Селена.
Она свободна, Саэм свободен, а Аробинн… Что ж, он сделал все, чтобы унизить и сломить ее. Она проживет и без роскошной ложи. Можно сказать, она еще дешево заплатила за жизнь, свободную от власти Аробинна.
Приближаясь к финалу, музыка становилась все быстрее и неистовее. Селена не стала искать себе новое место. Она пошла к дверце, выводящей на крышу. Каждый звук обдавал кожу струйкой горячего воздуха. Селена накинула капюшон плаща и выскользнула в вечернюю темноту.
Ближе к одиннадцати часам Селена оказалась у своего нового жилища, открыла дверь и вдохнула знакомый запах. Почти месяц она превращала бывший склад в свой дом, где теперь жила вместе с Саэмом. Ее вовсе не угнетало, что из Башни ассасинов они перебрались в трущобную часть города.
Саэм едва ли не каждый день предлагал возместить ей половину стоимости, но всякий раз Селена будто не слышала его слов. От денег она отказывалась не из гордости или упрямства. У нее впервые появилось жилье, целиком принадлежащее ей, и при всей своей глубокой симпатии к Саэму она хотела и дальше оставаться единственной владелицей купленного дома.
Ее встретила огромная, со вкусом меблированная гостиная. Слева сверкал лаком обеденный стол, за которым легко разместились бы восемь человек. Но сейчас все восемь мягких стульев пустовали. Справа темнел большой, обитый красным плюшем диван. Возле камина стояли два кресла. Возле холодного камина, не топленного со вчерашнего вечера. Интересно бы знать, где носит Саэма?
Можно было бы отправиться на кухню и в один присест доесть черничный пирог, оставленный ей Саэмом. Можно было бы сбросить сапоги и просто встать перед широким окном, за которым сверкали огни ночной столицы. Да мало ли у Селены дел? Она бы наверняка чем-нибудь занялась, если бы не записка, попавшаяся ей на глаза возле двери.
«Вернусь поздно, – писал Саэм. – Не дожидайся меня, ложись спать».
Селена скомкала листок. Она сразу поняла, куда отправился Саэм и почему не захотел, чтобы она его встретила. Если она будет спать, то не увидит ни крови, ни ссадин на его лице и руках, когда он ввалится в дом.
Бормоча ругательства, Селена швырнула измятую записку на пол и вышла на улицу, громко хлопнув дверью.
Едва ли во всем Рафтхоле существовало другое такое место, как «Склеп». Здесь в любое время дня и ночи можно было с лихвой найти обитателей городского дна.