— Значит, ты все время был здесь и все слышал?
Айс кивнул.
— А я могу как-то переписать все эти приятности на кого-то из оборотней? Например, на тебя? А то, знаешь ли, мне эти хлопоты ни к чему, тем более задерживаться в этом мире я не собираюсь.
— Невозможно. Нелюдь не может владеть чем-либо, даже черепками от расколовшегося горшка. Это написано в…
— Кодексе Истин, — сумрачно закончила я. — А в деревне есть экземпляр этого эпохального труда? А то стыдно быть такой необразованной.
— Я постараюсь найти. У сабиры будут еще какие-нибудь указания?
— Указаний навалом. Волка освободить. И если еще раз увижу, что кто-то обращается с животным подобным образом — лично набью морду. С едой разбирайтесь, как у вас там принято, пацан сказал, что следующие возы прибудут через неделю. Клефу передай, чтоб не попадался на глаза. И проводи меня, наконец, до дома, не видишь, я уже синяя от холода и усталости, — командовать оказались даже приятно.
Оборотень закинул меня на плечо, словно мешок картошки. Положение было не особо удобным, но сил на возражения уже не осталось.
— Сабира желает взять это с собой? — мне под нос сунули какую-то замысловатую железяку, напоминающую змеевик.
— А что это?
— Арбалетный болт.
— И зачем ты его так скрутил?
— Его скрутил не я, а меткое попадание в сабиру, — съехидничал Айс.
— Положи в кармашек, остряк, потом разберемся, — сонно пробормотала я и вырубилась. Не помню, как оборотень дотащил меня до дома, и как уложил на кровать — тоже не помню.
Глава 8
А вот видение, приснившееся в эту ночь, врезалось в память надолго. Битва. Даже не битва, бойня. У подножья тех самых светло-лиловых гор, в лесу, где шипастые деревья состояли изо льда, металла и забрызгавшей эту чудовищную кору крови. Войско на окраине леса, разношерстное как цыганская шаль: вервольфов я узнала сразу, но их число составляло лишь малую толику «звероподобной» армии. Рядом с ними плечом к плечу сражались огромные, как скалы, оборотни-медведи, чуть дальше худые и верткие рыси, тигры, которые шли в бой без оружия, надеясь лишь на клыки и когти своей животной ипостаси. Здесь были странные смуглые люди, с черными как уголь волосами и повязками, закрывающими глаза, и какие-то существа, увидев которых, любая кинофабрика отдала бы все за один-единственный дубль: заостренные уши, выдающиеся вперед клыки, белая как снег кожа — те, кого Айс именовал сэтами, были в явном родстве с графом Дракулой. Рядом с ними сражались создания с ярко-синей, как лазурь, кожей, схожие с людьми лишь количеством конечностей. Всю эту армию медленно, но верно истребляли прямо у меня на глазах. Сабиры. Они стояли на пологом холме, в километре от леса. Иногда то один, то другой из них поднимал руку во властном жесте, сминая, раздирая в клочья сжавшуюся на опушке армию. «Значит, Ворон уже мертв», — отстраненно подумала я. Ни оборотни, ни синекожие, ни сеты — никто так и не смог преодолеть заговоренную черту и выйти из-под сводов леса. Они рвались вперед, но равнодушные жесты сабиров раз за разом откидывали их на пики деревьев. Закончилось все неожиданно быстро: кому-то из стоящих на холме надоело играть в кошки-мышки и он ударил по-настоящему, сметая воронью армию, комкая и вминая ее в уже бордовый от крови снег.
— Сабира, сабира!
Меня выкинуло из сна, словно пробку из бутылки шампанского. Айс сидел на корточках рядом с кроватью и осторожно теребил меня за рукав так и не снятой куртки.
— Что стряслось? — я резко села на постели.
— Сабире снился дурной сон, она кричала, — оборотень выглядел очень устало, словно не вылезал из своей кузни три дня кряду: мутные покрасневшие глаза, под ними темные круги, ввалившиеся щеки — краше в гроб кладут.
— А долго я спала?
— Два дня.
— Что плохого произошло за это время?
— Ничего, все как обычно, сабира. — Айс опустил глаза.
— Опять врешь. «Все как обычно», — передразнила я. — А выглядишь так, будто умер неделю назад, а сегодня вспомнил, что забыл перед смертью выключить утюг, вырылся и пришел исполнить супружеский, тьфу ты, гражданский долг. Правды хочу! Много и сразу! Ты чего такой смурной? — выползалось из кровати плохо, ноги не хотели держать длинное и громоздкое туловище.
— К вечеру мне надо быть в замке Роз.
— Я с тобой, — информация доходила до меня туго, зато автоответчик работал на «ура». Какого черта оборотню там понадобилось?
— Сабира не может…
— Я могу все. Тем более, маленький баронетик грозился сообщить обо мне в ваш загадочный замок. Так что нанести упреждающий визит вежливости — моя прямая обязанность. Плохо только, что придется опять разыгрывать партию с потерей памяти. Такими темпами я домой не скоро попаду. Но слово не фламинго — в крикет не поиграешь. Когда выезжаем? Позавтракать успеем или нет?
Собрались быстро. У меня из вещей был только закаленный невзгодами рюкзачок, в котором болтались пакет с бутербродами и раздобытый оборотнем Кодекс Истин, куртка и спрятанный за пазуху нож. Снаряжение Айса тоже не блистало богатством и разнообразием — потертая котомка и все. Завтракали спешно и в молчании — похоже, оборотня не радовала мысль о том, что даже в замке Роз ему не отделаться от назойливого общества. Потом потратили полчаса на раздачу ценных указаний по встрече следующего каравана. Указания раздавал Айс, я лишь стояла у него за спиной и кивала с умным видом.
Вот так всегда. Стоит обзавестись собственностью, стать добропорядочным буржуа, как тут же приходится бросать козу, огород, хозяйство и переться неизвестно куда и непонятно зачем.
Через двадцать минут довольно бойкого хода по пустоши до меня дошло, что неплохо бы поинтересоваться, далеко ли находится замок и что он вообще из себя представляет.
— Еще три часа ходу. Потом войдем в ворота, и мы почти на месте.
— А что за ворота?
Айc вздохнул, как вздыхают взрослые, которых дети уже допекли вопросами «зачем дует ветер» и «почему у жирафа длинная шея».
— Ворота стояли еще до сабиров.
— Всеобъемлюще, — подытожила я. — А что внутри замка? Рыцари, привидения и седой маг в высокой башне?
— Нет. Там обучают сабиров.
— Чему?
— Воевать и править, — Айс поднял воротник куртки и перекинул котомку на плечо. Судя по интонациям, разговаривать на эту тему он не желал. Но я прилипчива, как сорняк-репейник.
— Про «править» понимаю. Куда ж без этого? Господствующая раса и все такое. А вот «воевать»… С кем? С вами, запуганными до нервной икоты?
— Нет. Воевать с нами — ниже достоинства сабиров, — спокойно сказал оборотень, но я увидела, как сузились от гнева его глаза. — Они сражаются друг с другом. Это развлечение — пропороть противнику брюхо мечом и смотреть, как льется кровь, когда можешь превратить его в ничто одним щелчком пальцев. Драться конным, пешим, со щитом и без, стрелять из лука и арбалета, одинаково хорошо владеть легкой рапирой и секачом — все ради того, чтобы в знак победы прикрепить себе на грудь маленькую розочку из аметиста. Это не война, это дуэль. Один на один.
— Кодекс разрешает подобные вещи?
— Он их не запрещает.
— Но баронет отдал мне ваш поселок…
— За то, что покусился на жизнь сабиры без предупреждения. Подверг тебя опасности, не бросив перчатку.
— Перчатку?
— Да. Знак вызова.
Забавно, как все одинаково устроено. Везде одно и то же. Чего только эти мужчины не придумают, лишь бы поразвлечь тиранозавра внутри себя.
Вскоре мне стало не до болтовни, попытки угнаться за быстроногим оборотнем, идущим по льду, как по асфальту, отнимали все силы. Тело, еще не отошедшее от давешних упражнений, требовало только одного — оставить его в покое и дать ему тихо скончаться.
Не знаю, сколько времени я шагала, опустив голову, чтоб хоть как-то защитить глаза от ветра, и сосредоточенно шипя все известные ругательства. Наверное — обещанные три часа. Мое движение было пресечено самым хамским образом — я со всего ходу врезалась в ворота.
— Пришли, — прокомментировал оборотень.
Сцена была в самый раз для художника-сюрреалиста: мелкий снежок с неба, ледяная равнина и стоящие прямо передо мной ворота. Железные, метров шесть в высоту и столько же в длину, створки без рисунка, только крепеж кольца выполнен в виде какой-то твари с зубастой пастью. Просто ворота, без прилагающегося к ним замка или иного строения. Дверь в никуда. Я обошла этот мираж по кругу — сзади он выглядел точно так же, как и спереди.
— И что теперь?
— Надо идти внутрь. Сабира испугалась?
— Вот еще, — негодующе фыркнула я и потянула за кольцо. Створка поддалась неожиданно легко и беззвучно отворилась. За ней мягкими бархатными складками переливалась мгла.
Оборотень все так же насмешливо наблюдал за моими действиями. Опозориться, проявив свойственную слабому полу боязнь перед темнотой, не представлялось возможным. Я сделала шаг вперед и почти сразу ослепла от рухнувшего на меня дневного света.
Переход от вечной полярной ночи к обычному солнечному вечеру оказался весьма болезненным для глаз. Слишком долгое проживание в поселке отучило меня от ярких лучей. Тихо всхлипнув, я постаралась прикрыть лицо ладонями и осела на землю. Где-то позади раздался все такой же спокойный голос:
— Скоро пройдет. Просто постарайся не открывать глаза.
— Мне такое и в голову не придет, — быстро соврала я, жгучее желание осмотреться вызывало не меньший дискомфорт, чем плавающие перед глазами желтые круги. Через пять минут оборотень смилостивился. С некоторой опаской я посмотрела на мир сквозь ресницы. Зрение возвращалось медленно: сначала я видела только мутные очертания чего-то большого вдалеке, и чего-то поменьше вблизи. Потом мутные пятна обрели четкие контуры.
Я сидела на траве, рядом несла свои воды широкая быстрая река. Сзади высились ворота, а за ними начинался красно-рыжий осенний лес. На противоположном берегу, у самой излучины возвышалась громада замка, знакомого еще по моим кострово-лесным похождениям. Только теперь я смотрела на него не с высоты птичьего полета, а снизу. Слева через поток широкой лентой перекинулся мост, с двум