рашивался, - довольно грубо ответил я, возвращая в вертикальное положение опрокинутую тумбочку.
- Да ладно тебе, ну повздорил с Темкой, подумаешь, до боя с тобой он считался непобедимым, а вы почти на равных дрались. Он у нас буйный, в детстве мама не научила хорошим манерам, вот и нарывается постоянно. А то, что сразу не прекратили, так от интереса, как бы это сказать - профессиональное соперничество. Ну так что, мир?
- Да ладно, чего уж там, - улыбнувшись и крепко пожав протянутую руку, отозвался я.
- Тогда прошу к столу, - он указал на стол, за которым играли в карты, - меня зовут Тарасом, но лучше называй Хлыстом.
- Влас, - представился я, - а это Димка, мой товарищ.
- Очень приятно, - улыбнулся Хлыст и указал на стол. - Ну, так вы присоединяетесь?
- Я не против, - сказал Димка. - Влас, ты как?
- Я пас, пойду, схожу в душ, а потом в столовую.
- Когда есть пойдешь, меня позови, - крикнул мне в след Димка, подсаживаясь к столу.
Вечером в столовой собралось все население тренировочного лагеря, за отдельным столом сидел Виктор Петрович с Андреем и двумя еще незнакомыми мне офицерами. Еще за одним столом сидели охранники, которые несли постоянную вахту у ворот и по периметру, мы же с Димкой уселись за один стол с легионерами. Рацион был тот же, что и за обедом: суп из тушенки и макароны, с той же тушенкой.
- Петрович, - позвал Хлыст майора, - ты бы хоть рацион сменил, а то мы уже четыре дня здесь, а все одно и тоже.
- Скидывайтесь, - отозвался майор, - и уже завтра на ваших столах будет шашлык, борщ, лю-ля кебаб и прочие деликатесы, а если действительно надумаете сбросится деньги, Стасу отдайте.
- Хлыст, а Стас это кто? - спросил я.
- Повар ихний, - но уж лучше тушенку жрать, чем ему деньги отдавать, мне как-то не хочется жрать шашлык из сабочатины.
- Понятно, - улыбнулся я, - а эти рядом с майором кто?
- Этот, - он кивнул в сторону крепкого бородатого мужика, - силовой заведует, полосой препятствий и прочими спорт тренажерами, звать Вадимом, а второй ходячая легенда, Сашка, по кличке Шпала. Рукопашник от бога, умет качать маятник, способен голыми руками справится со всеми нами и даже не запыхаться.
- Ты серьезно? - не поверил я. - Нас же больше двух десятков.
- Влас, я тебе реально говорю, завтра сам все увидишь, - улыбнулся командир легионеров, - после его занятий хочется лежать несколько суток и не вставать.
- Хлыст, - перегнувшись через стол, позвал Димка, - а что такое маятник?
- Эх ты, деревня, - улыбнулся сержант, - маятник - это когда человек может спокойно уворачиваться от пуль, даже при интенсивном огне из двух калашей, а некоторые из них, - и он бросил взгляд на Сашку, - способны спокойно гулять под дулами и трех автоматов.
- Так не бывает, - не поверил мой кореш.
- Бывает, витязь, бывает, - улыбнулся Хлыст, - только способны на это единицы. Мне рассказывали, что как-то на спор, Сашка прогулялся под огнем двух калашей и одного ПК. Правда пьяный был, но человек, который мне рассказывал, говорит что тот спокойно шел прямо навстречу стрелкам и сократил дистанцию с пятидесяти метров до двадцати трех.
- А ему можно верить? - ошарашено спросил Димка.
- Я верю, - сказал Хлыст, - а вы сами думайте, это же личное дело каждого, верить или не верить, за что купил, за то и продал. Вот до сегодняшнего дня я не верил, что после девяти лет в коме можно проснуться абсолютно здоровым, встать и пойти. Как будто просто все это время спал. У меня мать в коме лежала год, встать так и не смогла, говорить то толком не умела, только глазами моргала, никого не узнавала, уже не человек - овощ на кровати. А сейчас рядом со мной сидит парень, который просто встал и пошел, говорит как ты и я, дерется лучше многих, кого я знаю, а Андрей сказал, что стреляет, как бог. Не чудо ли? А ты говоришь маятник.
- Может ты и прав, - кивнул Димка, возвращаясь к своим макаронам.
Утро началось с зарядки, на которую нас выгнал Вадим. Моросящий противный дождь превратил полосу препятствий в большое болото, и к концу занятия мы были настолько грязными, что пришлось идти переодеваться, прежде чем двигать на рукопашный бой. Но я получил истинное удовольствие от прохождения нескольких десятков снарядов, лесенок, пятиметровой стены, макета дома, кучи ям, бревен и прочих изысков инженерной мысли.
- Раньше занимался? - спросил Вадим, подойдя ко мне. - Хотя чего тебя спрашивать, все равно не помнишь.
Я только пожал плечами, грязный промокший камуфляж превратился в упаковочную пленку и плотно прилип к телу, ощущение не из приятных.
- Занимался, - подвел итог силовик, - вон посмотри на своего напарника, - и он указал на Диму, который с трудом переваливался через трехметровый забор, сделав стойку на руках, высунувшись по пояс из-за стены. - Если по другую сторону идет стрельба, то он соберет все пули, прежде чем успеет посмотреть, что же твориться за забором.
- А я?
- А ты перемахиваешь забор сходу, даже не давая противнику шанса прицелится, и не так глупо, а боком, почти лежа на нем. И остальные препятствия проходишь как будто в тебя постоянно стреляют, даже если я не приказываю, бежишь зигзагом, потому что привык так. Остальные считают все это развлечением или, как твой друг, каторгой, а для тебя это средство выжить. С полигона уходил с чувством удовлетворения и новыми вопросами.
Вадим, как и Андрей, заставил меня задуматься о прежней жизни, покидая полосу препятствий, я услышал его голос, он просто разговаривал сам с собой, глядя мне в след. Его последняя фраза меня сильно заинтересовала, не думаю, что кроме меня ее кто-нибудь слышал, но меня она заставила задуматься.
- Интересно, кто ты, - тихо сказал он мне в спину, - враг или друг?
Больше я ничего расслышать не смог, но мне показалось, что этот сильный ловкий человек меня боится. Бывший склад, переоборудованный для тренировок по рукопашному бою, встретил меня звуками ударов и криков, на четырех рингах работало восемь человек, все легионеры.
- Новенькие, - позвал Александр, которого легионеры называли просто Шпала, он ходил между дерущимися, указывая на ошибки, - на ринг.
Мы с Димой поднялись на помост и перебрались через канаты, встав напротив друг-друга, оглянулись на инструктора.
- Бой, - скомандовал Александр. - Только не покалечьтесь.
Димка, приняв стойку из арсенала каратека, сделал мне приглашающий жест, мол, чего стоишь, нападай. Я, не долго думая, прыгнул, нанеся несколько пробных ударов, и тут же понял, что мой друг не имеет никакого понятие о рукопашном бое, видимо, эта стойка была единственной, которую он знал. Поднявшись с пола, Димка обвиняющее посмотрел на меня. Теперь у него под глазом расплывался лиловый синяк, а правую руку он старался беречь, скорее всего вывих или сильный ушиб.
- Ты, - крикнул Шпала, указывая на Диму, - в медпункт, а ты, - это уже мне, - попробуй вон с тем высоким.
На ринг забрался высокий блондин, крепкий в плечах, скуластое лицо не выражало абсолютно никакой мысли. Не дожидаясь команды инструктора, он попер на меня, грамотно работая руками и ногами, заставив меня немного побегать по рингу. Краем глаза я заметил ухмыляющиеся лица легионеров. Хлыст, стоящий на соседнем ринге, смотрен в мою сторону, не одобряя выбранную мной тактику. И тут меня замкнуло, не помню как, но я не только перешел в наступление, но и тремя ударами поверг своего противника на пол. Блондин поднялся, его лицо по-прежнему было скучающим, но в глазах засветился злой огонек. «Не умеет проигрывать, - подумал я, - теперь постарается отомстить, видимо, считает себя сильным бойцом».
- Хватит, - раздался из зала голос инструктора. - Денис, с ринга, а ты, новенький, приготовься, - и инструктор легко поднялся на помост. - Работаем в полный контакт, - сказал он прежде, чем ринуться в атаку. - Покажи все, на что способен, - и спустя секунду на меня обрушился шквал ударов.
Меня носило по рингу, словно щепку в бурной реке. Я сам не осознавал, что делаю, куда бью. Тело действовало автономно, я им точно не управлял, разум отключился уже после первого пропущенного удара в челюсть, но вместо этого включилось подсознание - оно-то и управляло мной в бою. Через какое-то время я понял, что стою на ногах, напротив меня Александр, руки опущены, он расслаблен, но смотрит, как тринадцатилетний пацан на голую бабу - удивление в смеси с восхищением.
- Иди в медпункт, - сказал он, спрыгивая с ринга.
И тут я понял, что у меня болит все: руки, ноги, лицо - сплошная маска, из рассеченной брови капает кровь, тело как будто пропустили через пресс.
- Что случилось? - попытался спросить я, но вместо этого раздалось лишь мычание.
- Не разговаривай, - сказал инструктор, у тебя челюсть вывихнута, - но держался ты молодцом: ни разу не встречал человека, который способен продержаться против меня хотя бы пару минут, ты превысил это время вдвое, да к тому же не бегал, а дрался и даже пару раз зацепил меня. А теперь иди в медпункт. Хлыст, проводи.
Сержант «легионеров» забрался на ринг и помог мне перебраться через канаты, а затем, медленно поддерживая, повел к выходу. Я чувствовал, как у меня заплывает левый глаз, а правый почти ничего не видит из-за крови, текущей из рассеченной брови. Но даже почти не видя окружающих, я понял, что все поражены, а в зале стоит мертвая тишина.
В медпункте я провел несколько часов: вывих правой руки, заплывший левый глаз, гематома на затылке, выбитые пальцы на левой руке, вывихнутая челюсть и множество ссадин и синяков по всему телу. Местный доктор, которого Хлыст называл просто Иваныч, дело свое знал: на синяки лед и йод, челюсть вправил хорошо поставленным ударом, бровь зашил несколькими аккуратными стежками - сразу видно, что делает подобное не впервые, после чего вправил пальцы и правую руку и оставил на пару часов лежать на койке. На обед я приковылял при помощи Димки. Когда мой кореш ввел меня в столовую, я поймал на себе несколько восхищенных взглядов и сдержанный гул одобрения, уже все в лагере знали, что я смог выстоять против Шпалы. После обеда, на котором я не смог съесть ни ложки, поскольку челюсть болела нестерпимо, и ограничился стаканом чая, я кое-как добрался до комнаты, в которой Виктор Петрович читал будущим дружинникам право. Бросив на меня оценивающий взгляд, майор приказал Димке отвести меня в казарму и уложить на койку.