- Все равно ты сейчас не на что не годишься, - бросил он, - завтра освобождаешься от всех занятий, кроме моих, будешь нагонять, а сейчас иди отдыхай.
- Да я в порядке, - попытался возразить я.
- Это приказ, - сказал он, опускаясь за стол. - Дима помоги другу и возвращайся.
Уложив меня на койку и аккуратно хлопнув по плечу, бывший электрик ушел на занятия, а я провалился в глубокий сон. Странный сон. Снились лица людей, множество лиц, одно сменяло другое. Тот Влас, который не лежал в коме девять лет, прекрасно их знал, но я не смог найти ни единой знакомой черты. Последнее, что у меня осталось после того, как я проснулся - это эмблема на рукаве куртки. Двуглавый императорский орел с мечом в лапах вписанный в красную звезду.
Как оказалось, проснулся я как раз к ужину, в казарме собралось почти все население лагеря, исключая, разве что, командный состав и охранников. Заметив, что я открыл глаза, Хлыст присел на кровать рядом со мной.
- Ты как? - участливо спросил командир легионеров.
- Да вроде нечего, - сиплым голосом отозвался я и не узнал его.
- Ну и хорошо, - произнес сержант. - Ты теперь легенда. Стреляешь, как бог, дерешься не хуже, чем раньше занимался?
Я пожал плечами, тело отозвалось болью, но уже не такой, которую я испытывал при каждом движении, когда отошел от схватки в медпункте. Казалось, что с того временя, прошло несколько дней. О приснившимся знаке я решил пока что никому не говорить.
- После ужина Иваныч просил тебя зайти к нему, - продолжил Хлыст. - И, кстати, Сашка сказал, что ты боец не хуже, чем он, а возможно и лучше. Но пока не вспомнишь, придется жить на одних рефлексах. От своих тренировок он тебя освободил, стрелковой у тебя тоже нет, так что будешь заниматься правом и силовой, а так у тебя все замечательно. И все-таки, интересно, кем ты был раньше?
С трудом проглотив ужин, я с помощью Димки добрался до медпункта.
- Ну-с, молодой человек, как вы себя чувствуете? - спросил Иваныч, проводя поверхностный осмотр. - Я гляжу, на вас все заживает быстрее, чем на собаке, причем, не породистой, а как на обычном двор терьере. Думаю, через пару дней и следа не останется, кроме небольшого шрама на брови, хотя стоит признать, что отделал тебя Сашка знатно. Правда, я слышал, что положить тебя он так и не смог.
- Захотел бы, положил, - с трудом отозвался я. - Меня под руки с ринга уводили, а у него, по-моему, только на скуле синяк.
- Ну, вообще то, нет, - склонившись к самому уху произнес доктор. - Но это по секрету и только вам, он просил никому не говорить - три сломанных ребра, выбита кисть, тело сплошной синяк. Думаю, что вы смогли бы с ним справиться, хотя я с трудом могу представить человека, который на это способен. И внешне вы в это представление не вписываетесь, но внутри вы намного крепче.
Взяв шприц, наполненный какой-то мутной жидкостью, он ввел иглу в вену, вкатил мне десять миллиграмм какой-то гадости, от которой меня бросило в пот.
- Ну вот теперь выздоровление пойдет быстрее, это стимулятор, он чуть увеличит возможности вашего организма, не на много, но все же, его разработали, когда пытались создать вакцину против гриппа. Несколько часов у вас будет жар и немного болеть голова. Не волнуйтесь, это пройдет и лучше, если вы побудите это время в постели.
- Спасибо, доктор, - отозвался я, пытаясь натянуть тельняшку и камуфляж, с трудом превознемогая боль в мышцах, я с помощью Димки справился с этой задачей.
Дорога из медпункта заняла десять минут, хотя здоровый человек преодолевал этот путь за четыре. Димка довел меня до кровати и, как заботливая мама, помог раздеться и накрыл меня одеялом.
- Отдыхай, заслужил, - тихо сказал он и направился к столу, за которым Хлыст, заядлый картежник, вытягивал из блондина, с которым я сегодня дрался, уже вторую пачку сигарет.
Свинцовые веки сомкнулись, словно створки ворот, а мозг отправил меня в страну сновидений. Теперь незнакомые мне лица снились постоянно, я уже успел их запомнить до мельчайших черт и цвета глаз, но осознания кто они не приходило. К концу недели, когда я закрепил в памяти последний образ, сны прекратились, подсознание выполнив свою работу, вернув мне давно забытое, временно удалилось на покой. А я стал рисовать, все свободное время я проводил, склонившись над альбомом с карандашом в руке, почти все страницы в нем уже были заполнены, десятки лиц и образов перекочевало из моей памяти на бумагу, на первой странице красовался Двуглавый императорский орел с мечом в лапах вписанный в красную звезду.
- А ты еще и художник! - удивленно произнес Хлыст, заглянув мне через плечо и разглядывая почти законченное лицо незнакомой девушки. Она была последней в бесконечной цепочке образов, подкинутых подсознанием.
- Да вот, рисую, но художник - это, пожалуй, слишком громко, так, наброски и ничего больше.
- А меня можешь? - спросил Хлыст.
- Садись, - делая последнюю черту и заканчивая портрет незнакомки, произнес я.
С тех пор так и пошло, все легионеры и персонал тренировочного лагеря получили от меня на память по небольшому графическому портрету.
Неделя за тренировками пролетела незаметно, хотя я больше занимался силовыми на полосе препятствий и современной юриспруденцией под руководством Виктора Петровича.
- А вы не хотели бы все вернуть? - как-то раз под конец занятия спросил я майора.
- Ты про что? - оторвав голову от брошюры с законами Княжества, спросил Виктор Петрович.
- Я про прежнюю жизнь, про могучую сильную страну, где люди живут как люди, где можно просто съездить на дачу в ста километрах от города, где на дорогах не хозяйничают банды, где есть армия, закон, а не военное положение?
- И как ты себе это представляешь? - с интересом спросил майор.
- Договориться с князьями, денонсировать границы, объединить дружины в гарнизоны, создать централизованную власть. Написать общий закон.
- Ну, все правильно, - кивнул в ответ Виктор Петрович, - вот только кто из князей согласится на это? Сейчас у каждого из них есть хоть какая-то власть, им по барабану, что происходит на ничейной земле, их заботит собственная выгода и безопасность их куска земли и ничего больше. Они заключают союзы с соседями, после чего довольно легко их нарушают, в зависимости от обстановки и их личной выгоды. Самые стабильные княжества находятся не в центре котла, а рядом с крупными образованиями НТР или СЕ. Те не допускают беспредела. А досюда дотянуться у них руки коротки. К тому же им выгодно иметь много отдельных княжеств, чем одно сильное. Мы - буфер между ними. Так что выбрось из головы эти дурацкие мысли, пройдет очень много лет до того момента, как кому-то очень сильному удастся сделать то, о чем ты говорил. Скорее всего я этого не увижу. А теперь хватит болтать, давай обсудим тринадцатый закон о телесных наказаниях.Хорошо, господин майор, - согласно кивнул я и принялся излагать, что я думаю по поводу этого закона. Я говорил общими фразами, а сам думал над тем, что мне сказал майор. Он прав, пока не найдется один сильный, кто соберет под своей рукой ослабленные, постоянной междоусобицей княжества, будет по прежнему. Вот только хватит его ждать, нужно самим создавать почву для того, чтобы он пришел. К этому разговору по молчаливому согласию мы больше не возвращались. Все шло своим чередом.
Заняться в лагере было почти нечем, особенно, если учитывать, что мои тренировки шли по особой программе, несколько раз заходил в тир, но так по желанию, когда просто нечего было делать. Зато бойцовский клуб, как я для себя окрестил вотчину Шпалы, избегал да и тело еще немного побаливало, хотя травмы мои прошли намного быстрее, чем ожидал Иваныч.
- У тебя потрясающий метаболизм, - сказал он, когда я два дня спустя заявился в медпункт. - Никогда такого прежде не видел. Ты уникален, будь в моем распоряжении полноценная лаборатория, я тебя бы наручниками к койке приковал и изучал.
- Нет уж, спасибо, - отозвался я, - не хочу быть мышью. Вот лучше возьмите на память, - и я протянул ему его портрет.
В тире я близко сошелся с его хозяином Андреем. Парень отстегивал мне неограниченное количество боеприпасов и разрешал стрелять из всего, что было у него в арсенале. В последний день он протянул мне новенький автомат, чем-то смутно напоминавший «Вал»
- Держи, это автомат «Варяг» нашего оружейного завода, пока что таких всего несколько десятков, но скоро поставим на поток, правда только для дружинников - склонившись к моему уху, шепотом сказал он. - Но это секрет.
Я взял оружие и внимательно осмотрел со всех сторон: сделан из какого-то незнакомого мне материала, по виду пластик, калибр девять миллиметров, легкий на вес, чуть больше двух килограмм. Отстегнул магазин, посмотрел на патрон, вроде обычный, но не совсем - нет стандартной гильзы.
- Он что, безгильзовый?
- Точно, - кивнул Андрей, - новейшая разработка патрон безоболочный в пять раз мощнее, чем разрывная пуля от СВД, внутри не порох, а какая-то производная от нитроглицерина. Почти не имеет отдачи. Корпус из особого пластика, ствол из нержавейки, покрыт специальным покрытием. Титановый затвор, что сокращает время перезарядки процентов на шестьдесят, магазин на сорок пять патрон. Прошибает бронежилет седьмого класса с трехсот метров. Калашников не делает такого даже в упор. Ну что, испытаешь? Давай на стометровый рубеж. Кстати, в нем встроенный глушитель, так что звук от него, как будто бьешь по грязи молотком. Сверху в рукояти оптический прицел двукратного увеличения.
Я неуверенно взял автомат и передернул затвор, сделав десяток выстрелов, я понял, что у меня в руках произведение искусства, пули ложатся точно в центр голографической мишени, кучность великолепная, мощность просто потрясающая, отдачи практически никакой, звук от выстрела разлетается шагов на десять и то, если хорошо прислушиваться. Я перешел на рубеж сто пятьдесят метров и сделал еще десять выстрелов. Все пули вошли точно в корпус мишени.