Тем временем Локк, оставшаяся без участия в фильмах «Петля» и «Заваруха в городе», сама отправилась в офис агентства William Morris в поисках проекта, который она могла бы срежиссировать. (Позднее Клинт утверждал, что это он предложил ей перейти к режиссуре, но, по словам Локк, эта идея сначала пришла ей в голову, а Клинт ее поддержал.) В агентстве она наткнулась на сценарий, который уже много лет валялся, как там говорили, в «аду разработки». Он был написан Робом Томпсоном и назывался «Рэтбой» – «Крысиный мальчик» («Мальчик-крыса»). Его содержание исчерпывалось названием – это был рассказ о мальчике, который был наполовину крысой, а наполовину – человеком. Плохонький промоутер – женщина по имени Никки – столкнулась с мальчиком-крысой и решила сделать из него большую звезду. По ходу дела она полюбила Рэтбоя и искупила свое желание заработать на нем. Таким образом, сценарий представлял собой нечто среднее между «Красавицей и чудовищем» и «Кинг-Конгом».
Локк быстро заключила контракт о передаче прав, а затем принесла сценарий Терри Семелу в Warner Brothers. Семел был готов дать проекту зеленый свет, если она согласится на два условия. Во-первых, Локк должна была появиться в картине, а также стать ее режиссером. С этим у Локк проблем не возникло – она решила играть Никки.
Но второе условие состояло в том, что продюсером ленты должен был быть Клинт.
Это условие никого не обрадовало. Клинт больше не хотел работать с Локк, а Локк чувствовала, что, как только имя Клинта будет упомянуто в связи с «Рэтбоем», ее проект превратится в очередной «фильм Клинта Иствуда» и на этом ее попытка выйти из гигантской тени Клинта закончится. Решение Клинта оказалось простым: он хотел оставить свое имя в картине, но поручить всю работу по производству Фритцу Мэйнсу. При этом компания Malpaso не была задействована: Клинт, желая установить физическую и профессиональную дистанцию между собой и Локк, решил создать в Malpaso новую производственную единицу, предназначенную для съемок только одной этой картины.
Затем – вероятно, чтобы забить последний гвоздь в гроб своих отношений с Клинтом – Локк утвердила своего мужа Гордона на роль брата Никки.
Как и ожидалось, Клинт выступил категорически против этого. Последовала гневная отповедь: Клинт обвинил Локк в непотизме[102]. Локк же напомнила Клинту, что он уже в двух фильмах снимал сына и дочь. Клинт ответил, что зато не снимал их в своем первом фильме. Локк возразила, что ее фильм на самом деле не предназначен для кинематографического мейнстрима, следовательно, это не имеет никакого значения. Клинт в ответ заявил, что не хочет видеть Гордона в фильме, и остановил дальнейшую разработку сценария до тех пор, пока Локк с ним не согласится.
Загнанная в угол, Локк бросила в противника еще одну гранату: она выбрала на роль главного героя актрису Шэрон Бэйрд, в свое время сыгравшую в первой картине «Мышкетёры» («Mouseketeers»). Клинт не мог в это поверить. Он лишь язвительно напомнил ей, что фильм называется «Крысиный мальчик», а не «Крысиная девочка».
Борьба на этом не прекратилась: Клинт пытался сохранить абсолютный контроль над каждым, даже самым незначительным, аспектом фильма. К тому времени, когда работа была завершена, Локк поняла, что ее творческий вклад был полностью похоронен под ворохом исправлений Клинта[103]. Ее не успокоило даже приглашение на Фестиваль американского кино в Довиле (Франция), где фильм получил хорошие отзывы.
Для коммерческого показа «Крысиного мальчика», состоявшегося в 1986 году, компания Warner Brothers выбрала по одному кинотеатру в Лос-Анджелесе и в Нью-Йорке. А в качестве дополнительного «бонуса» топ-менеджеры Warner Brothers, среди которых были Терри Семел, Люси Фишер и Марк Кантон, договорились, что будут немедленно отказываться от любых предложений Сондры Локк.
С самого начала проекта, то есть с 1984 года, Клинту было нелегко работать с Локк, но, возможно, ухудшение их отношений не было единственной причиной возникших трудностей. Как только Клинт увлекся этим фильмом, Мэгги официально подала на развод и публично заявила о своем намерении выйти замуж за Винберга. Первоначальное соглашение об урегулировании отношений от 1979 года оценивалось примерно в 28 миллионов долларов США наличными; имущество и алименты шли в нем отдельными статьями[104].
К тому времени, когда Клинт был готов снять свой следующий фильм – «Бледный всадник», он познакомился с новой женщиной – Джейслин Ривз, ставшей впоследствии матерью его следующего ребенка. Положение дел Клинта хорошо описывалось словом «хаос».
И он, естественно, принял логичное решение – баллотироваться на пост мэра Кармела.
Глава 16
Я всегда считал себя слишком индивидуалистичным, чтобы быть правым или левым.
Приключение с выборами мэра началось из-за мороженого в стаканчиках, точнее, из-за того, что в жаркие летние дни его невозможно было купить, потому что отцы города Кармел-на-море (таково его официальное название – Carmel-by-the-Sea) приняли постановление, запрещающее продажу в магазинах мороженого в стаканчиках. Почему? Потому что они «почувствовали», что есть их на улице «недостойно». Самый знаменитый житель Кармела, который сам летом любил есть такое мороженое, выразил свое гражданское возмущение этим решением и, несмотря ни на что, не собирался оставлять ситуацию без последствий.
У Клинта и раньше были проблемы с городским советом. В июне 1983 года он обратился за разрешением на возведение двухэтажного отдельно стоящего здания – дополнения к ресторану Hog’s Breath, – и ему в этом было отказано. В качестве причины совет назвал проблемы с дизайном и материалами новой постройки. По мнению совета, на улице San Carlos, где находилось здание Hog’s Breath, и так уже было слишком много стеклянных и бетонных конструкций – и не хватало деревянных. В начале весны 1984 года, вскоре после завершения съемок фильма «Заваруха в городе» и серии обоюдных маневров, Клинт выступил с заключительным личным обращением к совету, который, впрочем, быстро отклонил и его. Разгневанный и расстроенный Клинт угрожал подать иск против городского совета Кармела, утверждая, что правила, которые совет использовал в качестве основы для своего решения, были «расплывчаты и субъективны».
Вскоре после начала битвы за мороженое, в условиях, когда ситуация с Hog’s Breath все еще оставалась нерешенной, Клинт сидел в своем заведении с друзьями. Внезапно кто-то предложил ему баллотироваться на пост мэра. По словам собеседника, если он будет избран, то сможет сразу изменить правила игры. Возможно, это была шутка, но за столом никто не засмеялся – и Клинт в том числе.
Впрочем, в этот момент у него было множество других неотложных (если не сказать великих) дел. Весной он был удостоен приглашения в престижную парижскую Французскую синематеку[105] на ряд мероприятий, кульминацией которых стал специальный европейский предварительный показ фильма «Петля». Это приглашение было особенно важным, потому что Клинта собирались удостоить звания кавалера французского Ордена искусств и литературы[106] – чести, которую можно было получить только при значительной внешней поддержке.
Карьера Клинта в кино значила для него очень многое. Несмотря на то что некоторые критики до сих пор не воспринимали его фильмы всерьез, а сюжеты им не нравились, сам Клинт своими фильмами очень гордился. В этот период в одном интервью он сказал: «Возможно, во времена “Грязного Гарри”, в 1971 году, и были определенные предубеждения, но их сейчас нет, или они меняются, или времена меняются. Наверное, я стал старше, стал более зрелым – а может быть, меняется зритель, и я вместе с ним. Все это только обстоятельства. Я никогда не претендовал на респектабельность».
На самом деле суть была именно в респектабельности – она больше не казалась недосягаемой. Большинство критиков, которые далеко отстали от зрителей в признании фильмов Клинта как потрясающих развлечений, начинали «понимать», что он был больше чем просто кинематографист развлекательного жанра и что в его фильмах было что-то еще – даже если внешне это были обычные истории любви формата «встретил мальчик девочку».
Как писал в это время один критик в New York Times, где уже одно упоминание приравнивалось к благословению, «персона Иствуда вызвала недовольство “синих воротничков”[107] по отношению к стране, изображаемой кровоточащим сердцем». Другими словами, Гарри Каллахан – безнравственный фашиствующий элемент – теперь превратился в Гарри Каллахана – героя правопорядка.
Свое мнение о Клинте изменил даже суперлиберальный Норман Мейлер. «Клинт Иствуд – это художник, – заметил он, – и у него лицо президента». По его словам, на самом деле «наверное, никто не является большим американцем, чем Клинт».
После своего триумфального визита в Париж Клинт вернулся домой и сразу же приступил к работе над фильмом «Бледный всадник» – первым его вестерне со времен картины «Джоси Уэйлс – человек вне закона», вышедшей девятью годами ранее. Тем временем при посредничестве Меган Роуз на горизонте появился новый сценарий – «Уильям Манни Киллингс»: Роуз прочитала его и решила, что он идеально подходит для Клинта. При этом опцион на этот материал был у Фрэнсиса Форда Копполы. Когда Роуз показала сценарий Люси Фишер, руководителю отдела производства и разработки компании Warner Brothers, та подтвердила, что это хороший материал для Клинта, но вместе с тем заметила, что Клинт никогда не согласится, чтобы режиссером был Коппола. Их стили работы – кропотливая и медленная деятельность перфекциониста Копполы и быстрый, инстинктивный подход Клинта – были совершенно несовместимы между собой. К счастью, в конце концов Коппола отказался от своих прав на сценарий, и Роуз преподнесла его в качестве подарка Клинту на Рождество 1984 года (она положила копию сценария в рождественский чулок). Сценарий Клинту понравился, он его купил, а потом отложил до лучших времен. Эти времена наступили в 1992 году, когда будущий фильм получил название «Непрощенный».