Вторую категорию составляли пипилтин (ацт. pilli – «сын»; мн. ч. pipiltin). Это были люди, «знатные по происхождению», «знатные по рождению». В нее входили представители знати, которые по тем или иным причинам не имели или пока еще не получили должность. Тем не менее они вследствие безусловной принадлежности к знати определялись как «сыновья» знатных родов. В зависимости от ранга, занимаемого представителями их рода (отцами прежде всего), пипилтин также делились на категории: выделялись «сыновья тлатоани» (ацт. tlatocapilli или tlacopiltzin – «сыновья правителей») и «внуки правителей» (ацт. pipiltzintli). Остальные представители этой группы знати определялись официально как «идальго», «сыновья знати», если использовать европейскую средневековую классификацию, используемую в работе одного из раннеколониальных авторов (ацт. tecpilli или tecquiuac – «сын господина»).
Ранги становились очевидны окружающим благодаря внешним атрибутам. Например, качествам одежды: простонародье должно было ходить в одежде, изготовленной из волокон агавы (сейчас волокна агавы – сизаль – идут на плетение канатов), а знать могла ходить в одеяниях из хлопка. Кроме того, одеждой отмечались успехи молодых воинов.
<…> Если юноша, побывав несколько раз в бою, не пленил ни одного противника, его называли в насмешку «недостойный, имеющий космы койота» (ацт. cuexpalchicacpal). Его положение менялось с первыми успехами. Если ему удавалось пленить противника, его называли «молодой воин, который взял в плен» (ацт. telpochtli yaqui tlamani). Это давало право носить хлопчатобумажную одежду желтого цвета с определенного типа украшениями. Когда новый тлатоани брал своего первого пленного, устраивался очень большой праздник. Если воин брал в плен двоих, то, согласно «Кодексу Мендосы», награждался накидкой с оранжевой каймой (ацт. tilma) и военным костюмом, украшенным перьями (ацт. cuextlan). За захват в плен троих врагов отличившийся получал особую воинскую одежду, известную как «костюм бабочки». Такой воин уже имел право на командирскую должность и мог стать учителем-наставником в телпочкалли или калмекак. Захват четырех пленников позволял носить особую прическу, состоящую из завязанных высоким узлом на макушке длинных волос (ацт. temillotl – «каменная башня»). Она была уже признаком того, что обладатель ее – военачальник (ацт. mexicatl или tolnaucacatl). Кроме особых богатых одежд (ацт. nacazminqui) он надевал также во время ритуальных торжеств особую маску-шлем в виде головы ягуара. Воин, взявший в плен 5–6 человек, получал еще более богатый костюм (ацт. xopolli). Красную накидку с белой полосой (или сочетанием красного с белым) получали самые знатные и достойные воины, в том числе и сам тлатоани[49].
Интересно, что в социальной терминологии индейцев названия социальных категорий нередко происходили из названий этнических групп. У инков «этническое» происхождение имела господствующая группа во главе с верховным правителем – Великим Инкой[50], а у ацтеков ремесленников именовали словом «тольтека», которое происходило от названия древнего мексиканского народа тольтеков, создавших высокую материальную культуру[51].
Индия. Социальное устройство индийского общества настолько экзотично, и так сильно отличается от привычных европейцу форм, что его часто приводят в качестве яркого примера своеобразия восточного общества. Как известно, исторически индийское общество состоит из четырех, как принято говорить, каст. Или, если использовать более корректный термин, – варн. Слово «варна» имеет значение «род» или «цвет», что находит прямое подкрепление во время обряда «второго рождения», т. е. инициации: в разных варнах используют в торжественных одеяниях шнуры разного цвета.
Высшей варной считаются жрецы – брахманы, следующая за ними по степени общественного престижа – варна воинов-кшатриев. И в древности, и в новейшие времена она поставляла обществу солдат и аристократов. Потом идут вайшьи – скотоводы и земледельцы-общинники. И наконец в самом низу общественной лестницы находятся шудры – занимающиеся черной работой. Кроме того, вне каст существует группа неприкасаемых, чье положение можно характеризовать как почти рабское. Внутри варн люди делятся на более мелкие подразделения – джати.
Любознательного наблюдателя в системе индийских варн удивляет многое.
Во-первых, их абсолютная закрытость. Рационально мыслящий европеец не может не удивиться: если какой-нибудь молодой шудра ловок, силен и имеет боевой характер, то не логично ли поверстать его в воины-дружинники, как это происходило в раннесредневековых обществах германцев, кельтов и славян? Однако в социальной сфере индийцев действует не утилитарная, а сакральная логика. Понятно, что изначально деление общества произошло по принципу исполняемых общественных функций, но затем было осмысленно как имеющее божественное происхождение. Варны происходят от разных частей тела первочеловека Пуруши: брахманы происходят из губ Пуруши, кшатрии из рук, вайшью из бедер, а шудры из ступней. Боевого человека можно ввести в княжую дружину. Но как смешать губы с руками, или руки со ступнями? Это невозможно едва ли не физически без угрозы для стройности мира. Поэтому всякая «социальная мобильность» мыслится индийцем не в масштабе одной человеческой жизни, а в масштабе всей череды реинкарнаций. Если человек достойно исполнял свои долженствования как шудра, в следующей жизни он может родиться кшатрием и реализовать таким образом свой потенциал. Закрытость варн не может преодолеть не только практическая необходимость, но и высокое чувство, которому люди европейского мировоззрения привыкли придавать большое значение, – любовь. В европейской культуре после Средневековья сословная замкнутость была преодолена стараниями философов эпохи просвещения. Не зря страдал гётевский «юный Вертер», не зря проливала горькие слезы карамзинская «Бедная Лиза» – межсословные браки довольно скоро соединили представителей разных социальных слоев. Но в Индии и этого не произошло.
Во-вторых, не может не удивлять, что ни английское господство[52], ни наступающая глобализация, ни старания индийского правительства не могут уничтожить этой древней системы общественных отношений. Индийцы по-прежнему определяют себя по своей варне и касте. По логике вещей, выйти за пределы кастового строя должны стремиться прежде всего представители низших каст и неприкасаемые. Так оно отчасти и происходит: шудры и неприкасаемые принимают ислам или буддизм, выходя тем самым из системы кастовых отношений. Но происходит это далеко не массово. Люди предпочитают оставаться в веками существующей системе координат. Это тоже объясняется религиозным характером стратификации. Если бы речь шла о рационально и утилитарно понимаемой социальной мобильности, то смена религиозной принадлежности была бы самым простым и естественным шагом. Но именно этот-то шаг глубоко верующий индиец сделать не в состоянии – ибо его низкое/высокое положение опирается не столько на объективные критерии (сумма доходов, жизненные возможности и пр.), сколько на представление о его движении в цепочке перерождения. Что толку становиться мусульманином, если результатом такого шага будет перерождение в образе червя?
Впрочем, у представителей низших каст есть иная перспектива: они могут улучшить свой статус коллективно, измыслив себе происхождение от более высокой варны. Повышение статуса связано с принятием на себя более высоких ритуальных норм и обязанностей. С другой стороны, иногда прибыльный бизнес (например утилизация останков умерших животных) требует пребывания в незавидном статусе неприкасаемых. В этом есть определенное неудобство: нельзя пользоваться общим колодцем и пр. Но это неудобство приходится терпеть ради того, чтобы не терять источник пропитания[53].
В-третьих, европейцам может показаться странным, что высшей кастой считаются не военная аристократия – кшатрии, а «духовенство» – брахманы. Теоретически в Западной Европе всё складывалось похожим образом: в XI в. получает распространение теория о трехчастном строении общества. Всестороннее развитие она нашла в трудах епископов Адальберона Ланского и Герарда Камбрезийского. Согласно этой теории, «богоустановленное общество, составлявшее в известном смысле “единое тело” – христианскую церковь, разделялось в действительности на три категории, так называемые ордо: один составляли те, кто молились, – духовенство (oratores), другой – те, кто защищали с оружием в руках церковь, – воины (bellatores); наконец “трудящиеся” – те, кто пахали землю (laboratores)»[54]. То есть духовенство тоже идет впереди. Однако со временем военная аристократия, в руках которой находилась реальная власть, оттеснила с лидирующих позиций церковь. В Индии этого не произошло.
В-четвертых, кастовая принадлежность далеко не всегда коррелирует с материальными возможностями. Иногда кшатрий может работать официантом, брахман – торговать в лавке и пр. Есть бедные брахманские семьи. Возможность конвертировать ритуальную высоту в звонкую монету случается не всегда.
Вместе с тем меры поддержки неприкасаемых со стороны правительства Индии дают свои плоды. Нынешний президент Индии – Рам Натх Ковинд, избранный на свой пост в 2017 г., принадлежит к касте неприкасаемых. Еще интересней обстоят дела с премьер-министром Нарендра Моди. Он принадлежит к касте гханчи. Эта каста относится к варне кшатриев. Они считаются потомками королевского рода. Но его отец торговал чаем и жил крайне бедно.
Известный французский мифолог Ж. Дюмезиль отмечал, что трехчастный способ структурирования общества имеет глубокие корни в древнем мировоззрении всех индоевропейских народов