м. Но в тот период многим хотелось предстать «жертвами режима». При отсутствии в биографии сколько-нибудь явных признаков преследования со стороны властей предержащих (не сидел в тюрьме, не увольняли с работы, не выгоняли из дому) объявить себя задним числом «невыездным» было проще всего.
Социальная структура современного российского общества, как было сказано, не вполне ясна. В самых общих чертах в нем выделяется высший класс (так называемые «олигархи» и высшие чиновники федерального уровня), средний класс и низший. Больше всего трудностей для понимания представляет средний класс. По мнению представителей МВФ, для того чтобы считаться представителем европейского или американского среднего класса, необходимо иметь доход не менее 3500$ в месяц. При таком критерии средний класс в России составляет не более 4 % населения. Это столь незначительная группа, что принимать ее во внимание при построении моделей социальной стратификации смысла нет.
Меж тем нужно же как-то называть «среднего состояния людей», чье положение находится между «верхом» и «низом». Для их характеристики тот же Всемирный банк предложил ввести понятие «национального среднего класса», доходы которого будут всего лишь в полтора раза превосходить национальный же уровень бедности[92]. Такого среднего класса в России много, более 50 % на 2009 г.[93] Но от мирового он отстает весьма существенно. Определение среднего класса от Всемирного банка: «Средний класс мирового уровня определятся как группа населения, способная покупать импортные товары высокого качества, импортные машины, осуществлять международные путешествия, а также имеет доступ и возможности пользоваться услугами международного уровня, включая высшее образование»[94]. Если исходить из этого критерия, даже учитывая разницу в ценах, оснований снижать планку входа в средний класс для России нет, ибо и автомобили, и жилье, и товары у нас стоят не меньше, например, чем в Германии. Прожиточный минимум в России на момент написания этих строк составляет 11 160 рублей на человека[95]. Значит, для вхождения в средний класс стандартная семья из двух взрослых и двух детей должна иметь доход 66 960 рублей. Такой уровень дохода не позволяет ни купить «с нуля» жилье, ни отдыхать, как полагается среднему классу, на заграничных курортах. Автомобиль при таком доходе может быть только в самой низшей ценовой категории. Поэтому мировой средний класс и российский отличаются весьма существенно. Пожалуй, роднит их только «срединное положение» и самоощущение самих «социальных акторов», которые осознают себя «нормальными» представителями социума.
Интересным и полезным для историка является понятие «социального лифта» – т. е. того общественного института, который может поднять человека из низов в верхи слоеного социального «пирога».
Каждое общество в историческом контексте может быть охарактеризовано, во-первых, перечнем таких социальных лифтов, во-вторых, диапазоном, в котором эти лифты циркулируют, в-третьих, «интенсивностью движения». Так, русский крестьянин в XVII в. мог подняться на высоту, сравнимую с положением царя. Именно такую карьеру сделал бедный крестьянский мальчик Никита, ставший патриархом Московским и всея Руси Никоном, официальный титул которого включал слово «государь», уравнивавший его с другим государем – царем Алексеем Михайловичем. Они и в документах значились парой, параллельно: Великий государь царь Московский и всея Руси Алексей Михайлович и Великий государь патриарх Московский и всея Руси Никон. Таким образом, роль социального лифта в данном случае сыграла церковь. Диапазон циркуляции лифта был весьма значительным: от крестьянина до главы церкви. Но не всеобъемлющим: если бы Никита родился не в семье свободного крестьянина, а в семье холопа, такой грандиозный взлет был бы ему недоступен именно из-за невозможности вступить на первую ступень подъема – из-за невозможности «войти в лифт». Никита, несмотря на тяжелое детство, протекавшее под властью злой мачехи, имел все-таки средства и досуг для того, чтобы читать, учиться и создать основу для дальнейшего поступления на должность сельского священника, с которой и началось его удивительное восхождение. А если бы Никита родился в семье холопа, значит, был бы холопом и сам. Холопам на Руси еще с домонгольских времен становиться священниками было запрещено. Этот путь был бы для него закрыт.
А какие пути оставались бы открыты? Очень немногие. И для их реализации от человека потребовалась бы отчаянная решительность, сила и храбрость. Молодому холопу, пожалуй, оставалась единственная возможность: убежать в южные пределы Руси и стать казаком. На новом поприще при соответствующей удаче он мог стать прославленным бойцом, быть избран атаманом, скопить в походах богатство, а через два-три поколения поступить на службу русскому царю уже в качестве дворянина.
В данном случае в качестве лифта выступило бы казачество. А возможный диапазон восходящего движения простирался от кабального холопа до казачьего старшины, имевшего возможность войти в состав русского дворянства. Как видим, низшая точка этого лифта находилась ниже той, что давала церковь. Но и высший этаж находился ниже церковного. Впрочем, подъем из самых низов на самый верх был возможен в нескольких поколениях при использовании разных лифтов. Скажем, холоп мог достигнуть свободы или даже дворянского звания через казачество, а дальнейшее восхождение могло происходить уже в рамках церкви.
В эпоху Петра Великого церковный лифт, сохраняя общую конфигурацию и начальную точку подъема, был несколько «укорочен», особенно в высших своих отделах. По закону встать на эту дорожку по-прежнему мог свободный крестьянин. Но, во-первых, количество свободных крестьян уменьшилось, а во-вторых, и это главное – была ликвидирована должность патриарха, создававшая опасную конкуренцию императору. Теперь гипотетический крестьянский мальчик Никита мог подняться до уровня митрополита. Митрополит уже не был «государем». Это был «князь церкви», положение которого можно было сопоставить уже не с царем, а лишь с титульным князем.
Впрочем, ярких биографий такого рода XVIII–XIX вв. нам уже не дают. Митрополиты, поднявшиеся из низов, происходят чаще всего уже не из крестьянской, а из духовной среды. По уровню благосостояния бедный деревенский дьячок мог не сильно отличаться от крестьянина. Но у них были сословные преимущества: духовенство было освобождено от подушной подати, телесных наказаний и рекрутской повинности, им проще было поступить в духовную семинарию. Из многодетной семьи сельского причетника села Чашниково происходил видный деятель Екатерининской эпохи митрополит Московский и Коломенский, член Священного Синода, придворный проповедник и воспитатель наследника престола, будущего императора Павла I – Платон Левшин.
На протяжении многих столетий важным социальным лифтом были государственная служба и армия.
Блестящую военную и государственную карьеру сделал Александр Данилович Меншиков. По легенде, в отрочестве он продавал пироги на московских улицах, но попал в Потешный полк юного царя Петра, стал его денщиком и постоянно пребывал при особе государя. Благодаря этому в зените своей карьеры имел титулы светлейшего князя, герцога Ижорского, президента Военной коллегии, генералиссимуса и даже члена британского Королевского общества. Этот последний титул, по сути титул академика, выглядит особенно забавным в свете того, что светлейший князь, судя по всему, не умел писать. Но неграмотность не помешала Меншикову стать фактическим правителем России при Екатерине I. О происхождении Меншикова идут споры. Однако по сравнению с той высотой, на которую он вознесся, все возможные варианты выглядят практически одинаково: был он посадским человеком или обедневшим отпрыском белорусского дворянского рода – в любом случае восходящий путь им был пройден огромный.
Как известно, головокружительный взлет светлейшего князя закончился столь же головокружительным падением. Враги смогли настроить против «полудержавного властелина» молодого императора Петра II. Меншиков с семьей был сослан в Березов – городок, располагающийся в современном Ханты-Мансийском округе, на крайнем севере. К чести низвергнутого князя, оказавшись в ссылке, Меншиков рук не опустил – обустроил дом для своей семьи, выстроил церковь. Сам Александр Данилович умер в ссылке, но его дети дождались изменения политической ситуации. Они были возвращены из ссылки, им были возвращены титулы (за исключением титула герцогов Ижорских). Таким образом, несмотря на временный сбой, род Меншиковых все-таки закрепился на достигнутой замечательным его представителем высоте.
Иногда восхождение по военной лестнице происходило «в два или три хода». Так, дед знаменитого «белого генерала» Михаила Дмитриевича Скобелева происходил из семьи бедного однодворца, начинал военную карьеру простым солдатом – дослужился до генерала.
Верховный руководитель белой Добровольческой армии, генерал от инфантерии (чин II класса) Михаил Васильевич Алексеев был сыном майора, выслужившегося из солдат-кантонистов.
Многочисленные примеры вертикальной восходящей мобильности посредством военной службы дает советская история. Из семьи бедных крестьян вышел маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный. Из семьи калужских крестьян происходил министр обороны СССР маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков. Отцом маршала Советского Союза Климента Ефремовича Ворошилова был рабочий-железнодорожник, а матерью – поденщица. Их биографии вполне типичны. Биографии представителей высших слоев советского общества начинались с нуля. И даже если среди предков советских полководцев, государственных деятелей или деятелей культуры было люди, стоявшие не на самой нижней социальной ступеньке, Октябрьская революция «обнулила» стартовые позиции. В условиях нового социалистического общества потомок обедневшего шляхетского рода маршал Советского Союза Константин Константинович Рокоссовский не имел никаких преимуществ перед своими собратьями по оружию, происходившими из простонародной среды. Скорее, такой элемент биографии мог сыграть отрицательную роль.