Наиболее странным казался европейцам знаменитый обряд «коутоу», который заключался в тройном коленопреклонении и девятикратном челобитии перед особой китайского императора. Сами китайцы проделывали этот обряд безо всяких проблем. Сложнее было, когда в Китай приезжали европейские послы. В XVII в. в Китай прибыла экспедиция русского дипломата и путешественника Федора Байкова. Он был направлен царем Алексеем Михайловичем в Китай для установления дружественных добрососедских отношений. Русское посольство успешно прибыло в Пекин в 1656 г. Но дальше всё пошло наперекосяк. Дело в том, что, с точки зрения китайского императора, весь мир – это его владения. А значит, всякий, пришедший к нему с визитом, должен кланяться так и только так, как это подобает подданному китайского императора.
Но у русских на этот счет были свои правила. Всем была памятна казнь боярина Михаила Борисовича Шеина, произошедшая в 1634 г. В вину боярину было поставлена неудача при осаде Смоленска, хотя боярин заключил перемирие на вполне достойных условиях. Но в официальном приговоре ему вменялось, что он поклонился польскому королю Владиславу IV «в землю» и тем самым нанес страшный урон государевой чести[124]. Действительно, боярин, спешившись, отвесил восседавшему на коне польскому королю земной поклон. А тут русскому послу предлагалось не просто поклониться, а встать на колени и биться головой оземь. Байков отказался наотрез. Встреча так и не состоялась.
Подобным образом китайцы обходились и со всеми другими послами. С тем же результатом. Можно бы уважать их за то, что на протяжении тысячелетий они были верны своим древним этикетным принципам. Но, в конечном итоге, такое обращение с послами привело к вековой закрытости Китая. Пребывая в величавой сонности, они недооценили противника. Англичане пришли с винтовками и опиумом. Китай оказался не готов. Выяснилось, что далеко не весь мир – владение китайского императора. После унизительного поражения древний ритуал пришлось волей-неволей отменить.
Моральные нормы тоже весьма переменчивы. Рассмотрим несколько базовых примеров девиаций, которые в разных обществах и культурах расценивались очень по-разному.
Проституция. В разные времена и в разных странах люди по-разному относились к этому явлению. Спектр отношений к ней варьируется от полной легализации до столь же полной криминализации. Интересно, что этот вид деятельности не становится полностью социально одобряемым даже в тех странах, где легализован, и при этом не исчезает полностью там, где криминализирован.
Возникновение его можно отнести ко времени распада родовых отношений. В связи с этим процессом открылась возможность для личности выйти из-под контроля семейного круга и распоряжаться своей личностью и своим телом по своему усмотрению.
Обычно в качестве социального «предка» проституции рассматривают обычаи «сексуального гостеприимства», встречавшиеся у некоторых народов. Согласно этим обычаям, женщины могли быть предоставлены гостю наряду с иными благами: кровом и пищей. Но вряд ли такое сближение правомерно. Суть проституции – предоставление сексуальных услуг за деньги или иное материальное вознаграждение. В случае с «гостевой проституцией» никакого вознаграждения нет. Поэтому ее нельзя назвать проституцией в настоящем смысле слова. Столь же далека от настоящей проституции проституция храмовая, типичный вариант которой описан у Геродота.
Самый же позорный обычай у вавилонян вот какой. Каждая вавилонянка однажды в жизни должна садиться в святилище Афродиты и отдаваться [за деньги] чужестранцу. Многие женщины, гордясь своим богатством, считают недостойным смешиваться с [толпой] остальных женщин. Они приезжают в закрытых повозках в сопровождении множества слуг и останавливаются около святилища. Большинство же женщин поступает вот как: в священном участке Афродиты сидит множество женщин с повязками из веревочных жгутов на голове. Одни из них приходят, другие уходят. Прямые проходы разделяют по всем направлениям толпу ожидающих женщин. По этим-то проходам ходят чужеземцы и выбирают себе женщин. Сидящая здесь женщина не может возвратиться домой, пока какой-нибудь чужестранец не бросит ей в подол деньги и не соединится с ней за пределами священного участка. Бросив женщине деньги, он должен только сказать: «Призываю тебя на служение богине Милитте!». Милиттой же ассирийцы называют Афродиту. Плата может быть сколь угодно малой. Отказываться брать деньги женщине не дозволено, так как деньги эти священные. Девушка должна идти без отказа за первым человеком, кто бросил ей деньги. После соития, исполнив священный долг богине, она уходит домой и затем уже ни за какие деньги не овладеешь ею вторично. Красавицы и статные девушки скоро уходят домой, а безобразным приходится долго ждать, пока они смогут выполнить обычай. И действительно, иные должны оставаться в святилище даже по три-четыре года[125].
Как видим, у Геродота фигурирует даже денежное вознаграждение за сексуальную связь. Однако функционально такое соитие совершается не с целью получения прибыли (она может оказаться минимальна и поэтому несущественна), а как священное действие.
Настоящая проституция (в современном европейском понимании) зарождается там, где берет исток сама европейская цивилизация – в Древней Греции. Уже в архаический период продажа сексуальных услуг у них была налажена на постоянной основе. Пожалуй, древнегреческое общество может быть отнесено к числу тех, которые относились к проституции наиболее терпимо. Однако и там невысокая престижность этой сферы деятельности видна в том, что отряды простых уличных проституток (называвшихся «порнаями») пополнялись из числа женщин, имевших низкий социальный статус: рабынь и оказавшихся в греческих городах варварок. Прагматичные эллины рассматривали проституцию как приемлемый вариант канализации сексуальной энергии неженатых юношей. Более того, знаменитый афинский законодатель Солон придумал брать налоги с публичных домов.
Средней руки проститутками становились свободные женщины. Но интересней всего, конечно, проститутки-звезды – всем известные гетеры. Их функционал не исчерпывался удовлетворением только телесных потребностей. Они были в некотором смысле «работницами культуры», имевшими достаточную подготовку для того, чтобы поддержать ученую беседу о музыке, науке и театре. Их сфера общения принадлежала высшему свету. Брать в жены гетеру считали для себя не зазорным и самые знатные эллины. Одной из самых известных считается Аспасия. Современники характеризовали ее как красивую, умную, грациозную и хорошо образованную женщину. Даже Сократ, отличавшийся непримиримой едкостью в споре с афинянами, делал для нее исключение и посещал ее дом только для того, чтобы послушать ее рассуждения. Она стала постоянной подругой, а может быть, даже женой афинского государственного деятеля и полководца Перикла.
Не менее известной исторической личностью была Таис Афинская – знаменитая гетера, в числе почитателей которой был сам Александр Македонский. Затем она вышла замуж за одного из диадохов – полководцев Александра, ставшего основателем египетской царской династии.
Интересно, что знаменитая гетера был выведена в историческом романе советского писателя Ивана Ефремова «Таис Афинская» как образец свободной женщины, гордо несущей свою красоту. Для советского общества, которое на уровне «высокой» культуры имело весьма строгие установки относительно допустимого уровня сексуальной свободы, это был революционный образ.
Если говорить о русском обществе в исторической ретроспективе, то сведения о профессиональных проститутках встречаются относительно поздно. Само по себе ругательство «блядь» зафиксировано уже в уставе князя Ярослава. Оно употреблялось только по отношению к женщинам (ст. 30 УЯ). «Аще кто зоветь чюжую жену блядию, а будеть боярьская жена великых бояр, за сором 5 гривен золота, а митрополиту 5 гривен золота, а князь казнить; а будеть меньших бояр – 3 гривны золота, а митрополиту рубль; оже будеть городскых людей – 3 гривны золота, а митрополиту рубль; селенце – 60 резан, а митрополиту 3 гривны»[126]. Однако из контекста Устава понятно, что под «блядью» в нем понимается неверная супруга или в крайнем случае регулярно ведущая разгульный образ жизни женщина, но не проститутка в техническом смысле слова. Так или иначе, в Уставе Ярослава это слово сохраняет статус инвективы, а не обозначения какого-то устойчивого социального статуса.
Впервые некую институализацию «блядей» в качестве социальной группы можно предположить только в Судебнике 1589. Там «бляди» наряду с «видьмами» попали в перечень социальных категорий, расположенных по убывающей степени социального положения. «А блядям и ведуньям бесщестья две денги по их промыслом»[127]. То есть за бесчестие блядям и ведьмам предусмотрено возмещение. Небольшое, конечно, всего две деньги (т. е. одна копейка), но за ними идут разбойники, которым возмещение за бесчестье вовсе не полагается ввиду отсутствия у них чести. То есть с точки зрения законодателя «бляди» являются представителями общественных низов. Однако и они имеют свою, не очень весомую, но все-таки честь. Их деятельность считается легальной, а личность защищена законом.
В конце XVII – начале XVIII в. к проституции («блядням») возобладало отрицательное отношение. В III томе Полного собрания законов Российской империи опубликован Наказ ярославскому воеводе стольнику Степану Даниловичу Траханиотову от 13 октября 1698 г. В наказе очень подробно и обстоятельно расписывается порядок, в котором новый воевода должен был содержать вверенную его попечению волость: «Беречь накрепко, чтобы в городе, на посаде, и в уезде… и в деревнях разбоев, и татьбы, и грабежу, и убийства, и корчем, и блядни, и табаку ни у кого не было; а которые люди учнут каким воровством воровать, грабить, разбивать и красть или иным каким воровством промышлять и корчмы, и блядни, и табак у себя держать, тех воров служилым людям велеть имать и приводить к себе в Ярославль и сыскивать про их воровство всякими сыски накрепко»