Кроме того, преподаватели вузов ездили по сельским и городским предприятиям с просветительскими лекциями от общества «Знание». Высокая основная зарплата делала подработку необязательной, а иногда даже нежеланной. Однако такие лекции рассматривались не только как источник дополнительного дохода, но и как вид общественной нагрузки, позволяющей аккумулировать некий «нематериальный капитал», который впоследствии можно было конвертировать в бонусы, предусмотренные советской системой для «общественных активистов»: внеочередное предоставление социальных благ, поощрений, государственных наград и пр.
Репетиторство как форма дополнительного заработка существовала, но масштабы его были не столь большими по сравнению с сегодняшним днем. Считалось, что обращение к репетиторам – признак плохих способностей учащихся. В обществе бытовало убеждение, что полное усвоение школьной программы дает знания, вполне достаточные для поступления в вуз. Поэтому услуги репетиторов не были востребованы.
3. Коррупционные схемы. Коррупция в советских вузах существовала в двух основных формах.
Во-первых, взятки членам приемной комиссии достигали нескольких тысяч рублей, что равнялось нескольким средним годовым зарплатам. Серьезные последствия в случае разоблачения компенсировались высокой доходностью подобного рода операций. Кроме того, контроль над проведением экзаменов был слабый, что делало разоблачение маловероятным. Поэтому те мотивированные преподаватели, которым позволяло служебное положение, использовали эту возможность. Впрочем, подобным нечестным образом распределялось не очень много мест. Поэтому в позднесоветскую эпоху сохранялась возможность поступить в высшее учебное заведение без «блата».
Во-вторых, мелкие поборы в виде «благодарностей» сопровождали и сам процесс обучения в вузе. Преподавателей было принято одаривать дефицитным алкоголем (коньяком, виски), конфетами, дорогими сувенирами. Студенты из сельской местности «благодарили» преподавателей дефицитным в советские времена мясом. Происходило это, как правило, во время текущих экзаменов. Причем в большей степени это принято было у заочников, поскольку заочники тогда были в основном взрослыми, зарабатывающими людьми. Студент очного отделения мог пройти всё время обучения, ни разу не столкнувшись с проявлением коррупции, сохраняя уверенность в кристальной честности любимых профессоров и доцентов.
Кроме того, преподаватели пользовались услугами студентов или их родителей, занятых в сфере бытовых услуг, медицины и торговли. Автосервис, ремонт бытовой техники, получение дефицитных товаров «из-под прилавка». Возможность пользоваться подобного рода «связями», не имевшими откровенно криминального характера, во многом определяла место советского человека на социальной лестнице. В этом отношении вузовский преподаватель находился в выгодных условиях, котировался в обществе как влиятельный человек «со связями» в разных полезных сферах: поскольку среди массы студентов всегда можно было найти выходцев из разных семей.
По словам выпускника вуза В. (мужчина 1972 г. р.), он поступил в университет в 1990 г. Поскольку родители не были уверены в уровне его знаний, они решили «подстраховаться». Были через родственников найдены контакты в университете. Связующим звеном оказался проректор по АХЧ. Он всё и организовал. Поступление обошлось в 2000 рублей и комплект резины для автомобиля. В масштабе цен того времени это были большие деньги. Средняя зарплата инженера по стране была 120 руб.
Впоследствии декан факультета делал попытки привлечь родителей студента к оказанию дополнительных услуг. Но, узнав, что студент приехал из другого города и оказание услуг по этой причине будет затруднено, декан отказался от этой мысли. Возможно, сыграла роль и отличная успеваемость студента. Декан не повторял своей просьбы о «помощи», хотя выпускник отмечает, что его семья была вполне готова эту помощь оказывать.
Студентов же, не располагавших «полезными» родственниками, порой привлекали под видом «помощи» к выполнению незамысловатых домашних дел: вскопка огорода, выполнение функций шофера на личном автомобиле и пр.
Вовлеченность преподавателя в коррупционную схему предполагала не только обеспечение поступления в вуз, но и поддержку во время учебы. Так, по словам вышеупомянутого респондента, перед началом учебы он был предупрежден о том, что в случае академической задолженности «покровитель» сможет уберечь его от отчисления, но только два раза. В случае если его соберутся отчислить в третий раз, он не будет помогать даже за большие деньги.
Уровень образования. Понятно, что 100 % людей, занятых в сфере высшего образования в качестве преподавателей, имеют высшее образование. В этом смысле ситуация за исследуемый период не изменилось. Вместе с тем следует отметить, что уровень «остепененности» советских преподавателей был существенно ниже современного. По данным официальной статистики, в 1976 г. численность профессорско-преподавательского персонала высших учебных заведений СССР составляла 180,1 тыс. чел., из них ученой степенью доктора наук обладало 8,2 тыс. чел., а ученой степенью кандидата 76,1 тыс. чел. То есть ученой степенью обладали меньше половины преподавателей. В 2007 г. численность преподавателей в России составило 313,6 тыс. чел. Из них доктора наук 35,8 тыс., а кандидаты – 148,6 тыс. чел.[293]
Таблица 1. Процентное отношение преподавателей, имеющих ученые степени, к общему количеству преподавателей, %
Таким образом, количество преподавателей, имеющих ученые степени, увеличилось не только в абсолютных цифрах, но и в относительных. Произошло это по нескольким причинам. Во-первых, компьютеризация сильно облегчила техническую составляющую подготовки диссертации. Доступны стали online-библиотеки, быстрее протекают коммуникационные процессы. Существенно даже то, что теперь ученые не нуждаются в услугах профессиональных машинисток для набора и распечатки текста. Во-вторых, изменились социальные стереотипы, не позволявшие ранее защищать диссертации (особенно докторские) в относительно молодом возрасте. По свидетельству респондента N, (профессор, д. н., заведующий кафедрой, 56 лет) в годы его аспирантской молодости бытовало представление, что до защиты докторской нужно «дозреть».
Кроме того, важно отметить, что возможность защитить диссертацию была доступней преподавателю, работавшему в столичных вузах или вузах крупнейших городов СССР. В провинциальных вузах остепененность была ниже. В позднесоветские времена перекос начал выправляться за счет того, что периферийные вузы стали целенаправленно отправлять выпускников в столичные аспирантуры, предоставляя им по возвращении рабочие места на кафедрах и жилье.
Престижность профессии. В СССР сфера высшего образования была одной из самых престижных сфер народного хозяйства. Ореол элитарности распространялся не только на преподавателей, но на всех работников вуза, включая методистов, библиотекарей и пр. Преподаватели, особенно облеченные степенями и званиями, пользовались большим уважением и авторитетом. Недаром главарь банды в комедии Л. И. Гайдая носил прозвище «доцент». Пусть и в юмористическом ключе, это прозвище отмечало высокую престижность звания доцента в советском обществе. Доцент, а тем более профессор воспринимались не только как интеллектуальная, но и экономическая элита общества.
Общественное сознание в СССР имело отчетливую сайентистскую направленность. Система образования, художественная литература, кинематограф и журналистика формировали уважение к науке как высшей культурной ценности. Поэтому высокие зарплаты ученых мыслились как справедливая плата за важную работу, в отличие, например, от высоких доходов работников службы быта и торговли – их благополучие считалось не вполне заслуженным и даже отчасти презренным.
В кинематографе это явление зафиксировано в другой популярной советской комедии режиссера Э. А. Рязанова «Берегись автомобиля». Главный герой, современный Робин Гуд, «честный преступник» Юрий Деточкин угоняет машину, как он думает, взяточника и вора. Но он допускает ошибку: вместо машины взяточника Стелькина он угоняет машину честного человека. Какой же честный человек мог в СССР владеть машиной? Оказывается, машина принадлежит «известному ученому, доктору наук». Сраженный произошедшей ошибкой, Юрий Деточкин приходит с повинной в милицию. Примечательно в данном случае, что в качестве антипода сугубо отрицательному персонажу – взяточнику, выведен именно ученый.
Современная эпоха внесла существенные коррективы практически во все пункты предложенной схемы.
Богатство. В массе своей вузовские преподаватели остаются людьми, не обладающими значительными богатствами. Больша́я часть из них остались на уровне, достигнутом в советскую эпоху: квартира, садовый участок, недорогой автомобиль. Исключение, возможно, составляют представители вузовской администрации. Они владеют более серьезными имущественными активами. Однако это в основном объекты престижного потребления (дорогие квартиры, дома, престижные автомобили), а не производственные мощности.
Как было сказано выше, представители вузовской корпорации не смогли извлечь серьезных выгод из процесса приватизации. А после приватизации, когда активы советского народного хозяйства были поделены между основными игроками, вклиниться в класс крупных собственников стало практически невозможно. Невозможно на настоящем этапе, невозможно и в обозримом будущем.
Доходы. Доходы вузовских преподавателей являются на сегодняшний день наиболее болезненной темой для обсуждения в преподавательской среде. И не только потому, что доходы эти невысоки. Но и потому, что их распределение носит отчетливо несправедливый характер.
1. Зарплата. Как показывают многочисленные опросы преподавателей по всей стране, обычная зарплата доцента в вузе составляет около 15 тыс. руб., а профессора – 25 тыс. руб.
В недавнем прошлом государство произвело реформу начисления зарплаты преподавателям. Надбавки за ученую степень, за ученое звание и занимаемую должность были включены в основной оклад. Оклад, таким образом, вырос. Это «повышение оклада» было широко анонсировано в СМИ и создало у общества впечатление, что преподавателям повысили зарплату. Очевидно, цель этого информационного маневра – представить недовольство преподавателей низкими зарплатами как результат непомерной жадности и несоразмерно завышенных запросов.