– Почти…
И растворился, где сидел.
– Э-э-э! – От возмущения я дар речи потеряла. – Вот тебе и успели обо всем поговорить!
И тут до меня дошло. Ой, а я столько ему не рассказала! Ни про закольцовку пространства, ни про мертвый мир. Вот ворона!
Поднявшись на ноги, в растерянности принялась бродить вокруг костра. Надо было что-то делать, что-то решать. А то чую, что так до скончания века здесь просижу. Как бы вновь сюда пришедшим оставить записочку? Только как? Ни карандаша, ни бумаги… Хотя…
Я уставилась на щит. С обратной стороны у него не было никакого покрытия, только ровный серебристый металл. Попробовать?
Сняв один из наручей, я высвободила язычок у застежки и принялась корябать послание. Буквы выходили корявые, но все же прочесть, думаю, можно. Обошлось без сакраментального – «тут была Алена», но представиться все же пришлось. Затем пошел важный текст. Я коротко сообщила о закольцовке пространства у костра, потом о показах прошлых встреч. Написала, чтобы народ опасался мертвых миров, поставив три восклицательных знака после слов «бежать оттуда любым способом» и подчеркнула – «иначе смерть». А вот про Арагорна и его «косяки» писать не стала. Он здесь тоже появляется, значит – может прочесть и, чего доброго, испортить послание. Намекнула только, что есть важные сведения про семь колец пещерных гномов, – надеюсь, кто читал «Властелина колец», увяжет одно с другим. Во всяком случае, знаменитый стишок: «Три кольца премудрым эльфам для добра их гордого. Семь колец пещерным гномам для труда их горного…» – знают многие. Авось догадаются. Понимаю, что написала туманно, но куда деваться. Это и так засветка не слабая.
Закончила послание просьбой: кто будет, пусть нацарапает свое имя и из какого мира появился. Вдруг окажутся совпадения, и нам удастся пересечься в нормальных условиях. А то находимся не пойми где.
Оставив щит лицевой стороной вверх на границе падающего от костра света, так, чтоб не бросался в глаза, но его было видно, запахнулась в плащ и вновь рискнула попробовать уйти отсюда.
Очнулась, лежа ничком в траве. Одуряюще пахло горячей землей, как сумасшедшие, стрекотали кузнечики.
«Удалось! Вырвалась!» – первая связная мысль.
– Ольна?! Как ты там? Жива?
Это Морвид. Похоже, в этом мире времени прошло всего ничего, а в том – целые сутки. Я уже и думать забыла, из-за чего начался весь сыр-бор.
Кряхтя, поднялась на ноги.
– Нормально, – поспешила заверить я команду.
Но чего это они? Все лежат, руками голову прикрывают. Один жрец рискнул приподняться на локтях. Неужели и их явление Лемираен зацепило? В прошлый раз Арагорна никто не видел, а здесь что, не так было?
– Она ушла? – уточнил Морвид.
Я покрутила головой по сторонам и только тогда сообразила, что он спрашивал про богиню.
– Да.
Жрец кое-как поднялся на ноги. Его неслабо шатало, из носа и ушей тонкими струйками текла кровь. Да, неплохо мужика тряхануло…
– Староват я стал для подобных явлений, – заворчал он, отряхивая балахон от травы. – Еще парочка откровений – и придется жреца в желтом одеянии звать, читать заупокойные молитвы.
– Вы ее тоже видели? – на всякий случай уточнила я.
– Не ее, а Пресветлую богиню Лемираен, – поправил меня Морвид. – Вдруг она сейчас наблюдает за тобой, а ты неуважительно о ней отзываешься, – в его голосе звучала явная опаска. – Из нас ее видел только Бриан; ему, как пожалованному милостью, подобное дозволено. А меня – жреца другого бога, жреца ее супруга, – скрутило, даже кости трещать стали.
Я тем временем подошла к месту стоянки. Барон уже сидел на земле и точно так же, как и жрец, вытаскивал травинки из доспеха. А вот Лиас и Лорил лежали на спине и, закинув руки за головы, задумчиво рассматривали плывущие по небу облака. Лиас жевал соломинку.
– А как же братья? – удивилась я. В отличие от Бриана и Морвида, они не выглядели потрепанными.
– Что братья? – недовольно переспросил меня жрец, трясущимися руками открывая фляжку с водой.
Я подошла к нему и помогла вытащить пробку. Тот сразу же припал к горлышку, потом достал откуда-то чистый платок и смочил остатками воды.
– Что им сделается?! Они же люди только на четверть, а в остальном – эльфийская кровь. Явление твоей богини для них – что рыбе шторм в море. У эльфов боги свои, и никакого касательства к нашим не имеют.
Жрец стал отирать с лица подсыхающую кровь.
– Погоди, – опешила я. – Тогда с какой радости они Пресветлой служат, раз у них свои боги имеются?
– А вот это не твоего ума дела, – отрезал Морвид. – Пойди лучше подними нашу менестрельку. Девица с непривычки могла в обморок грохнуться.
Я направилась было к девушке, но меня остановил окрик Бриана.
– Ольна, постой! – Я замерла и вопросительно уставилась на барона. – Повтори, как тебя Лемираен назвала, – попросил он.
Не чувствуя подвоха, я сказала:
– Двуликая, а что?
Бриана перекосило, жрец уронил на землю фляжку, а квартероны вмиг оказались на ногах.
Над полем повисло тягостное молчание.
Предчувствуя, что сейчас случится что-то нехорошее, я осторожно уточнила:
– Вы чего? Я-то откуда знаю, почему меня так назвали?! – Вернее, знаю, но рассказывать не собираюсь.
– Что тебе сказала богиня? – прошипел барон. У него выражение лица было такое, что еще миг – и он кинется меня убивать.
С перепугу темнить не стала.
– Приказала выполнить ее желание. Какое, сказать не могу, но, если выполню, наградит. А что в этом такого-то?
Все недоуменно переглянулись.
– Точно просила желание ее выполнить? – переспросил Морвид.
– Мне именем богини поклясться, что не вру?
– Да. Поклянись, что богиня приказала выполнить ее желание, и ты сделаешь, как она просит, – от напряжения голос Бриана звенел.
Удивленная и даже не на шутку перепуганная происходящим, я повторила за бароном слова клятвы. Лишь когда была произнесена последняя фраза, все немного расслабились. А я поняла, что под давлением обстоятельств подписалась на задание Игрока, то бишь Арагорна. Хорошее настроение от возвращения из мира туманов словно ветром сдуло.
Тем временем жрец, подобрав фляжку с земли, проковылял до своей сумки и, порывшись в ней, выудил на свет замусоленную книжицу. С самым задумчивым видом принялся ее читать. Близнецы же оттащили барона в сторону и начали о чем-то шептаться, бросая на меня настороженные взгляды. А я пошла к девушке, которая действительно пребывала в глубоком обмороке. У меня создалось впечатление, что если и раньше она не сильно интересовала команду, то теперь совсем никому до нее нет дела. Если я не приведу ее в чувство, то они бедняжку оставят валяться в беспамятстве, а сами уедут. Похоже, что краткий пересказ беседы с Лемираен вызвал эффект разорвавшейся бомбы.
Эльму я нашла в обморочном состоянии. Девушка никак не реагировала на окружающее, лишь слабо застонала, когда я принялась хлопать ее по щекам. Пришлось взять ее на руки и отнести к месту стоянки, чтобы там вновь пытаться привести ее в чувство.
Пощечины и холодные примочки не возымели нужного действия, нюхательных солей с собой никто не возил, а уксус я таскать перестала после того, как он пролился из фляжки в сумке и все вещи им провоняли.
– Благослови, – нехотя буркнул жрец, видя мои безуспешные попытки. – Или кинь в нее слова душевного исцеления.
Я скривилась, но послушалась. После явления богини мне не хотелось вновь прикасаться к силе, однако деваться было некуда. Вдох, легкое касание внутри себя, слова: «Пусть будет свет с тобой и богиня Покровительница!» – и щеки девушки порозовели, дыхание выровнялось. Я осторожно потерла кончики ее ушей, она открыла глаза.
– Что это было? – слабым голосом спросила Эльма.
– С тобой тепловой удар приключился, – поспешила пояснить я. Не хватало еще, чтобы потом по свету слухи пошли гулять, что она была свидетельницей явления Лемираен. Я подозревала, что в этом мире менестрели исполняли роль желтой прессы. – Солнце слишком яркое, тебе макушку напекло.
Но, похоже, девушка мне не поверила.
– Там такое сияние было, и голос…
– Вот-вот, – закивала я. – И я про то же. Солнце слишком яркое сегодня, аж глаза слепит. А с перегрева все что угодно может показаться.
Эльма недоверчиво глянула на меня, приподнялась на локтях и вопросительно посмотрела на других участников команды. Но все уверенно закивали, подтверждая мои слова. Похоже, все единогласно решили, что чем меньше девушка знает, тем нам лучше и спокойней.
Из-за слабости Эльмы пришлось задержаться на отдыхе лишние полчаса. За это время девушка не только успела прийти в себя, но и вновь начать музицировать. Морвид не отрываясь читал свою книжицу. Не знаю, что такого в ней было написано, но взгляд у него был отрешенный, словно мыслями он витал далеко отсюда. А вот квартероны и барон смотрели на меня враждебно, будто опасались или в любую секунду ждали подвоха.
После явления богини на меня стали коситься, как на прокаженную.
…До столицы государства Тимарис оставалось четыре-пять дней верхом. Об этом мне сообщила менестрель. Теперь, когда в команде со мной не разговаривали, я невольно сблизилась с девушкой.
Вечером мы оживленно болтали, а уже на следующий день Эльма заливалась соловьем так, что мое участие в разговоре стало ненужным. Хватало лишь редкого поддакивания. Ее щебетание спасало меня от злых взглядов, что буравили спину. Правда, после пары часов такой «беседы» у меня начинала трещать голова. Иногда под ее разговоры мне удавалось соскальзывать в молитвенную медитацию, чтобы вновь начать заливать клевец силой. Оказалось, что мое оружие могло вмещать прорву энергии. Пернач вообще отличался повышенной емкостью, на сутки непрерывного боя должно было хватить. К мечу я пока решила не присматриваться, Элионд мне так толком и не объяснил, как им нужно пользоваться.
В Аниэлис мы прибыли к полудню пятого дня. Крепостные стены с высокими сторожевыми башнями виднелись еще издали. Они были сложены из светлого камня, создающего впечатление легкости, а резные зубцы и бойницы только добавляли прелести. Тем не менее эти стены являлись могучей твердыней, которую на протяжении тысячи лет не смогло взять штурмом ни одно войско, – исторические подробности сообщила мне менестрель. Башни, казалось, своими макушками подпирали небо, не нарушая воздушности облика городских укреплений. На шпилях гордо реяли разноцветные флаги.