Не знаю. С нетерпением жду продолжения истории.
— Что ж, извольте. И тут же у нашего героя наступает blackout. Что он предпринимает, сообразив, что дело провалено? Цитирую: «…оставил охрану на месте, взял ценности и уехал. Поехал в облисполком и доложил по начальству, сколь все неблагополучно». Понимаете? Он начальству первым делом доложил! Как это по-русски! Дальше там вообще феерия:
«Голощекин вызвал Ермакова, крепко отругал его и отправил извлекать трупы. Одновременно я поручил ему отвезти хлеба, обед, так как там люди почти сутки без сна, голодные, измучены. Там они должны были ждать, когда я приеду. Достать и вытащить трупы оказалось не так просто, и с этим немало помучились. Очевидно, всю ночь возились, так как поздно поехали».
Пошли вторые сутки тайной операции, о которой знает если не весь Екатеринбург, то уж половина — точно. А как подготовлена — загляденье! И вы простите меня, но я не могу не процитировать вам еще один пространный кусок, после которого вам все станет ясно. Наберитесь терпения.
Итак, комиссары пытаются захоронить трупы, чтобы никто об этом не знал.
«…у меня возник план, в случае какой-либо неудачи (да ладно, а до этого, значит, были сплошные удачи?), похоронить их группами в разных местах на проезжей дороге. … Не на чем ехать, нет машины. Направился я в гараж начальника военных перевозок, нет ли каких машин. Оказалась машина, но только начальника… сказал ему, что мне срочно нужна машина. Он: „А, знаю для чего“ (!!!) … Я поехал к начальнику снабжения Урала Войкову добывать бензин или керосин, а также серной кислоты, это на случай, чтобы изуродовать лица, и, кроме того, лопаты (то есть, раньше про лопаты они не подумали?). Все это я добыл (Браво!). В качестве товарища комиссара юстиции Уральской области я распорядился взять из тюрьмы десять подвод без кучеров. Погрузили все и поехали. Туда же направили грузовик. Сам же я остался ждать где-то запропавшего Полушина, „спеца“ по сжиганию…. Но прождав до 11-ти часов вечера, так его и не дождался (чудо, что за организация!). Потом мне сообщили, что он поехал ко мне верхом на лошади, и что он с лошади свалился и повредил себе ногу, и что поехать не может. Имея в виду, что на машине можно снова засесть (на вторые сутки сообразил все же!), уже часов в 12-ть ночи, я верхом, … отправился к месту нахождения трупов. Меня тоже постигла беда. Лошадь запнулась, встала на колени и как-то неловко припала на бок и отдавила мне ногу (да что ж они все с лошадей-то падают!). Я с час или больше пролежал, пока снова смог сесть на лошадь… Приступили копать яму. Она к рассвету почти была готова, ко мне подошел один товарищ и заявил мне, что, несмотря на запрет никого близко не подпускать, откуда-то явился человек, знакомый Ермакова, которого он допустил на расстояние, с которого было видно, что тут что-то роют, так как лежали кучи глины. Так был провален и этот план». Надо же, какая неожиданность! План провалили. Двое суток они бестолково носятся взад-вперед, расширяя круг посвященных, чтобы тайно скрыть место захоронения. Вам это не кажется бредом?
Простите, надеюсь, я вас не утомил?
Что вы, очень интересно, никогда не предполагала, что у комиссаров был такой балаган!
— И при всем при этом мы свято верим в точнейшие, до метра, указания Юровского, где похоронены тела. Страшные комиссары, которые то и дело падают с лошадей, не являются вовремя на важнейшие дела, соображают все только и исключительно post factum[34] — и мы им безоговорочно верим? И, что самое любопытное, находим тела именно там, где эти полудурки их якобы закопали. Как вы думаете, при такой дивной организации и умении хранить тайны, есть вариант, что кто-то из венценосной семьи остался жив?
Теперь — да, начинаю верить, что такая возможность была.
— Вот видите — немного сличения фактов, и картина становится далеко не однозначной.
Но вы же говорили, что лучшим доказательством того, что все они мертвы, является то, что никто за сто лет так и не объявился. Не считая самозванцев, конечно.
— Конечно, скорее всего, они погибли. Но, во-первых, не так и не там, как гласит официальная версия и тела их, боюсь, до сих пор не упокоены. А во-вторых, кто же сказал, что погибли все? Я вполне допускаю, что кто-то мог спастись. При такой-то организации! И почти уверен, что этой спасшейся была Мария. А знаете почему?
Почему?
— Потому что она была единственной — по воспоминаниям все тех же участников убийства — на ком не было корсета с вшитыми в него бриллиантами.
И как это свидетельствует о том, что именно она могла спастись?
— Потому что это тело было не Марии. Пока эти все крайне ответственные товарищи носились взад и вперед, а место, где лежали трупы семьи, выглядело как проходной двор для всех желающих, тело вполне могли подменить, соблазнившись теми самыми бриллиантами, которые были зашиты в корсет. Марию унесли, чтобы спокойно обшарить, а вместо нее положили тело девушки примерно того же возраста. Благо во время гражданской войны недостатка в таких телах не было.
Но ведь она могла быть совсем не похожа на Марию?
— А вы думаете, что они, обладая фотографической памятью, помнили портреты всех членов императорской семьи? Лежит себе юная дева и лежит. А исследователи потом придумали версию, что, мол, зашивали бриллианты в корсеты в Тобольске, когда Мария уже была с родителями и братом в Екатеринбурге.
Звучит логично.
— Абсолютно нелогично. Мария была самой ответственной из сестер, самой сильной и самой крепкой физически. Шутя поднимала учителя Гиббса. Всегда вызывалась всем помочь. Знаете, какая история меня потрясла в свое время в воспоминаниях няньки императорских детей мисс Маргарет Игер? Как-то Мария играла с сестрами, и те, в качестве старших, назначили ей самую паршивую роль — лакея. Тогда она нашла самый элегантный выход из ситуации. «Появилась,… наряженная в кукольные плащ и шляпу, с кучей мелких игрушек в руках, и заявила: „Я не собираюсь быть лакеем! Я буду доброй тётушкой, которая всем привезла подарки!“ Затем раздала игрушки сестрам. Обе старшие пристыжено переглянулись, затем Татьяна сказала: „Так нам и надо. Мы были несправедливы к бедной маленькой Мэри“. Раз и навсегда они усвоили этот урок, и с тех пор всегда считались с сестрой». Вы понимаете, сколько сообразительности и разума нужно, чтобы в столь юном возрасте найти подобный выход из ситуации, да еще со старшими сестрами?
И вот ей-то, самой сильной, самой мудрой и самой ответственной, всегда делавшей первый шаг, не доверили корсета с драгоценностями, который весил килограмма три-четыре, как вспоминают очевидцы. И если даже вдвое преувеличивают вес царских бриллиантов, то поносите-ка на теле килограмма полтора — это ох, как не просто! И за те два с лишним месяца, то семья провела в Ипатьевском доме, ей не изготовили такой корсет? Верится с трудом.
Но вы же утверждаете, что лучшее доказательство того, что вся семья погибла — это тот факт, что никто из них не объявился, не рассказал о себе. Неужели, если бы кто-то спасся, он бы не кричал на весь мир об этом злодеянии?
— А вы подумайте, что может заставить человека скрываться и не заявлять о своем спасении? Скорее всего, сильнейшее душевное потрясение, после которого он решает исчезнуть, раствориться, начать жизнь с нуля. Что может стать таким потрясением для девушки в 19 лет, ни разу еще не любившей, ни пережившей ни одного романтического приключения?
Вы намекаете на то, что описано в вашем романе?
— Мне это показалось наиболее логичным объяснением, почему Мария могла не захотеть объявить о себе urbi et orbi[35]. Из теплой любящей семьи попасть в жестокий, дурно пахнущий мир, пережить смертный ужас расстрела, гибели всех самых любимых, самых близких людей — и практически без перерыва стать сексуальной рабыней. Что может быть страшнее этого? Кстати, это объясняет и почему те, к кому она попала, не решились рассказать о ее чудесном спасении.
Впрочем, я не настаиваю. Это всего лишь моя гипотеза.
Интересно, а она и в жизни была такой же влюбчивой, как в вашей книге?
— Естественно! Любая девушка в ее возрасте испытывает постоянное состояние влюбленности, а если его нет, то чувствует себя крайне неловко. Вы не согласны?
Я не могу служить примером. Я в девятнадцать лет думала об учебе и овладении профессией. Остальное меня стало интересовать много позже.
На этой ноте мне хотелось бы закончить интервью с профессором Бакторном и рекомендовать нашим читателям обязательно прочесть эту странную книгу, в которой рассказана странная история. Насколько вымысел автора перекликается с реальностью? Бог весть. Иногда мне кажется, что все это вполне реально. И иногда я сама представляю себя купеческой дочкой из Самары, ненавидящей свое имя. Или дочерью русского царя, чудом спасшейся от гибели. Или журналисткой, работающей в элитарном журнале для тех, кто носит очки и живет в придуманном мире. Кто я на самом деле? Знаю ли я сама об этом?
Я вглядываюсь в монитор своего ноутбука и пытаюсь понять, кто же из нас троих мне нравится больше. Во мне, наверное, столько же страсти, сколько в Клодет, столько же любви и заботы, сколько в Марии и столько же уверенности в избранном пути, сколько в Ханне Спраут. У меня достаточно времени, чтобы поразмышлять обо всем этом. Мой муж уже давно спит, спит в кроватке и моя маленькая девочка, моя Мэри.