– Вот и хорошо. Я вернусь как раз к приему пациентов.
– Ну…
– Решено. Увидимся утром. – Бен потрепал пса по голове и ушел в дом.
Когда Уилла вернулась с прогулки, в гостиной была только Дениза – лежа на кушетке, она листала журнал. На журнальном столике стоял ополовиненный бокал вина.
– Вот и мы, целые и невредимые, – сказала Уилла.
– Угу. Спасибо. – Дениза перевернула страницу.
С тяжелым сердцем Уилла поднялась к себе.
Под дверью в комнату Шерил виднелась полоска света. Уилла тихонько постучалась и окликнула:
– Шерил?
Послышались шаги, дверь распахнулась. Шерил была в пижаме, но постель еще не разобрала – подушка пирамидой стояла в изголовье.
– Я просто хотела проститься, – сказала Уилла. – Я уеду в аэропорт, когда ты еще будешь спать.
Шерил молча ее обхватила и уткнулась в нее лицом.
– Мама вовсе… – невнятно проговорила она. От ее дыхания животу стало тепло.
– Что, милая?
Шерил подняла голову:
– Мама вовсе не считает вас легко… какой-то.
– Ничего. Это пустяки, даже если она так думает.
– Нет, не думает. Через день-другой она отойдет, вот увидите. Вы обратили внимание, что она не хочет заявлять в полицию?
Об этом Уилла не задумывалась, но вялая отмашка от серьезных событий, как в случае с беременностью по пьяни или прерванной учебой в колледже, – это, похоже, в характере Денизы.
– Вот и хорошо, – сказала Уилла. – Значит, Эрланд может не волноваться. – Она поцеловала Шерил в макушку. – Пока, душенька. Я буду по тебе скучать. Хорошенько заботься о моем кактусе, ладно?
– А что надо делать?
– Изредка поливай, но не чрезмерно. Помни, он стойкий и не любит, когда с ним нежничают.
– И потом вы приедете посмотреть, как он поживает?
– Конечно. – Уилла не стала говорить, что не собирается возвращаться.
Перед сном она хотела позвонить Шону – просто известить о своем отъезде и сказать, что была рада познакомиться с Элиссой. Но стоит ли? После их совместного ужина он ни разу с ней не связался, ему, наверное, безразлично, уезжает она или нет. И потом, знакомство с Элиссой вовсе не обрадовало.
Это были нехорошие мысли, и Уилла их тотчас прогнала. Однако звонить сыну не стала. И Питеру не перезвонила. Сообщение он должен давно уже получить, пусть встретит ее, если захочет. А коли нет, она и сама найдет дорогу домой.
Уилла поставила будильник на четверть пятого. Полчаса ей хватит, чтоб собраться, а кофе она выпьет в аэропорту. Уилла надела ночную рубашку, уложила платье в чемодан, умылась и почистила зубы. Выключив свет, скользнула под одеяло и блаженно прикрыла глаза.
Это был ужасно длинный день.
Кто его знает, насколько Бен обязателен. Он вполне мог опоздать или не прийти вообще. Однако ровно в 4.45 Уилла, на цыпочках спускаясь по лестнице, услыхала тихий стук в дверь. Она поставила чемодан в прихожей, справилась с замком и прошептала:
– С добрым утром.
– С добрым, – ответил Бен, дыхнув мятной зубной пастой.
На улице было чуть светлее, чем в доме, но в предрассветном сероватом сумраке он читался безликим силуэтом.
– Это все ваши вещи? – спросил Бен, взяв чемодан.
Ответить Уилла не успела, ибо из гостиной донесся шорох, вслед за которым возник медленно двигавшийся белый столб с едва различимым овалом лица – закутанная в простыню Дениза. Видимо, на ночь она не переоделась – слышался стук сапожка-лонгеты, которому вторил цокот когтей Аэроплана.
– Привет, Бен, – поздоровалась Дениза. Голос ее немного сипел.
– Доброе утро.
Всем корпусом Дениза повернулась к Уилле:
– Послушайте, из-за меня вам уезжать не надо.
– Да нет, пора уже. Хозяйничайте тут сами.
– Ну чего вы такая обидчивая? Я-то думала, мы прекрасно ладим! Даже размечталась, что вы поселитесь у нас насовсем. Ну да, вчера я маленько сорвалась, но встаньте на мое место! Вы с Шерил как две подружки, у вас свои секреты… А я ненавижу, когда от меня что-то скрывают и шушукаются за моей спиной: смотри, Денизе ни слова!.. Меня это бесит! Особенно после поступка Шона! Это больно.
Почему так бывает, подумала Уилла, что человек, за что-нибудь извиняясь, опять начинает злиться?
– Мне очень жаль, Дениза, – сказала она. – Я не хотела причинить вам боль. Надеюсь, вы меня простите.
Уилла ее обняла, но Дениза даже не шевельнулась, чтобы ответить ей тем же. Может, потому, что была замотана в простыню. Уилла прижалась щекой к макушке Аэроплана, пахнувшей поношенным свитером. Пес тихонько заскулил, Уилла расценила это как грусть и нехотя выпрямилась.
– Можем ехать? – спросила она.
Помешкав, Бен кивнул и посторонился, дав ей дорогу.
– Пока, Дениза, – сказал он. – Позже я к вам загляну, если можно.
Дениза не ответила. Наверное, она осталась на крыльце и смотрела им вслед, потому что входная дверь не хлопнула.
Маленькая «королла» с зажженными фарами и работающим двигателем стояла у тротуара. Только урчанье мотора и пока еще сонный щебет птиц на деревьях нарушали тишину. Все окна темны, на дороге ни одной машины. Казалось, даже шепот потревожил бы царящий покой.
Бен положил чемодан в багажник, Уилла устроилась на переднем сиденье. В машине заплесневело пахло старыми газетами, на самоклеящемся листке, прилепленном к приборной доске, значилось «стеклоомыватель». Бен сел за руль, и Уилла заметила, что он небрит – под светом потолочной лампочки посверкивала седая щетина. В ковбойке с закатанными рукавами он больше смахивал на фермера, нежели на врача.
– У вас с Шерил секреты от Денизы? – спросил Бен, выезжая на улицу.
Уилла оценила, что вопрос задан только сейчас, хотя интерес был вполне естествен.
– Это касательно выстрела, – сказала она. – Выяснилось, что это случайность, и Шерил не хотела досужих разговоров.
– Конечно, случайность. В такую девушку никто не будет стрелять намеренно.
Слава богу, он не спросил, кто виновник этой случайности.
Проехали дом Кэлли, потом дом Хала. На этой улице столько людей спят в одинокой постели, потом одиноко просыпаются и начинают свой одинокий день. Уилла уже скучала по ним. Она представила Кэлли, которая в ярких туфельках и с пластиковым стаканом кофе в руке поспешает на работу, и Хала, который бредет к дому Денизы, надеясь, что уж нынче-то она согласится куда-нибудь с ним пойти. И саму Денизу, которая всякое свое пылкое высказывание заканчивает самодовольным «Вот так вот!», как будто ставя печать.
– Вы уверены, что поступаете правильно? – спросил Бен, словно читая ее мысли.
– Да, уверена.
Свернули на Рубен-роуд. И здесь окна были темны, а крыльца безлюдны. Радио тихонько бурчало выпуск новостей, но Бен протянул руку и его выключил.
Уилла достала из сумочки посадочный талон. Почему-то на каждой десятой строчке принтер оставил царапину. Уилла встревожилась, что одна такая царапина угодила на штрихкод, – в поездках она всегда находила повод забеспокоиться. Потом, опасаясь тошноты, приказала себе смотреть в окно. Миновали жилые кварталы, выехали на автостраду Джонс Фоллс. Затем через развязку вновь оказались в городском районе, где потихоньку просыпалась жизнь. Из фургонов, припаркованных в два ряда, грузчики доставали ящики с овощами, женщина поднимала решетку на двери кафе, человек в красном фартуке раскладывал газеты на дорожном отбойнике.
– Вы можете передумать, – сказал Бен, словно в разговоре не было долгой паузы. – Я развернусь и доставлю вас обратно.
– Наверное, у Денизы другие соображения по этому поводу, – улыбнулась Уилла.
– Она будет только рада.
– Вы смеетесь? Она же сказала, что я краду у нее дочь.
– Уж этого она точно не говорила.
– Ну другими словами.
– Я ведь там был, вы не забыли? Ей не понравилось, что вы утаили правду, вот и все.
– Нет, я шушукалась за ее спиной.
– Ладно, как вам угодно.
– Мне не угодно.
– Можно убраться восвояси, поджав хвост, как побитая собака, а можно сказать: ты права, Дениза, мне следовало быть откровеннее. Обещаю, этого не повторится.
– Я не поджала хвост. Я не побитая собака.
– Хорошо, будь по-вашему.
Город остался позади. Светлело небо над пустырями с редкими пакгаузами, нефтяными цистернами и опорами высоковольтной линии. Уилла смотрела на проплывавший за окном пейзаж, словно это объясняло ее молчание.
– Моя жена говорила, что ад ей представляется как супружество с Ганди, – сказал Бен.
– Что-что?
– Ну вот смотрите: Ганди во всем хороший. По сравнению с ним любой будет выглядеть грубияном, крикуном и эгоистом.
Уилла задумалась. Они обогнали лимузин с непроглядно тонированными стеклами.
– Моя мать, выходит, была замужем за Ганди, – наконец сказала Уилла.
Бен окинул ее коротким взглядом.
– Отец мой был настолько мягок, что считал невежливым брать трубку, едва телефон звякнет. Он всегда позволял телефону дозвонить.
Бен хмыкнул.
– «Надо выходить за такого или быть такой», – думала я.
– Возможно, вы еще передумаете, – сказал Бен.
– Простите?
– Существуют и другие варианты.
– В одиннадцать лет их не находишь.
– В одиннадцать – нет.
– То-то и оно. – Уилла убрала посадочный талон в сумочку.
Здесь, далеко за городской чертой, был виден розовеющий горизонт. Молчание становилось тягостным, как после ссоры, но Уилла не знала, чем его нарушить. Любая тема – пейзаж за окном, погода, свободная дорога – казалась надуманной. Видимо, Беном владело схожее чувство. Когда на съезде к аэропорту он включил поворотник и сказал: «Ну вот, подъезжаем», в голосе его как будто слышалось облегчение, что наконец-то он избавится от обузы. За окном появились рекламные щиты долговременных парковок, мотелей и фирм по прокату машин.
– Какой терминал? – спросил Бен, точно заурядный таксист, и Уилла сухо ему ответила, точно заурядная пассажирка.
От огней аэровокзала хотелось сощуриться. Автомобильные очереди. Легковушки с открытыми багажниками, автобусы, выстроившиеся друг за другом, сигналящие такси. Вокруг пугающе лихорадочная людская суета.