Замечание (по ходу) о сонме поклонников таланта Тимофея Бубнова. В числе поклонников таланта Тимофея Бубнова оказался и семнадцатилетний (плюс-минус) Клон.
Семнадцатилетние поклонники — это: возможность нести любую чушь и быть воздвигнутым на пьедестал за ее произнесение, бесплатная рабочая сила для личных нужд и возможность безлимитного пользования.
Пьедестал не интересовал Тимофея Бубнова — его природный интеллект заранее отрицал это дерьмо. Оно казалось ему слишком мелким для птицы его полета. Тимофея Бубнова интересовало строго и исключительно безлимитное пользование.
Он говорил им: настоящий мужчина должен уметь ограбить ларек — и они приносили ему бесплатный алкоголь из разгромленной коммерческой палатки. Он говорил, что хочет пыхнуть, и ему несли ганджу прямо на дом, избавляя от малейшей возможности запалиться в метро или на улице. Он говорил, что ему нужна девушка, и ему приводили девушек.
Самое интересное, что он абсолютно не морочился на организации такой вот службы обеспечения собственной жизнедеятельности. Никаких претензий. Он просто жил так, как хотел жить, а служба появлялась сама собой. Ему даже не нужно было их к чему-нибудь принуждать. Откажись кто подогнать ему бабки, девушку или ганджу — он бы не стал давить, пи…дить или наказывать. Он считал это ниже своего достоинства — наказывать семнадцатилетних почитателей таланта (хотя отлучение от персоны, висящее в воздухе как возможная кара за отказ в дружеской просьбе, и так воздействовало на малолеток похлеще любого потенциального наказания). Я же говорю: ему на х… не нужен был этот культ, но коль скоро он появился сам собой, грех было не воспользоваться ситуацией. Человек, умеющий заставить обстоятельства работать себе на пользу — самая всеобъемлющая и исчерпывающая характеристика действительно умного человека.
Иногда вместе с несколькими старшими хулами он устраивал невинные сценки-розыгрыши, направленные не только на то, чтобы развести младших на деньги, но и на удовлетворение свербящего инстинкта манипулятора-кукловода. Просто попросить принести денег в какой-то момент перестало быть для Бубнова интересным, хотя любой из малолеток лег бы костьми, но принес — ровно столько, сколько необходимо.
Первая история про Клона: тогда, когда старшие впервые взяли Клона на дело. Дело было на 100 % подставным (с виду — вполне обычным: прийти к барыге, забрать у него относительно крупную партию дури, отдать ему деньги и тут же слить все малолеткам на районе).
Еще о деле: дело было перед каким-то праздником. Перед Новым годом, по-моему. А может быть, и не перед Новым годом.
Проблема заключалась в одном: у старших напрочь отсутствовали деньги (Клон, вся надежда на тебя, мы знаем, что твой папаша неплохо зарабатывает, может, ты одолжишь у него — буквально на пару дней?). Клон умел быть настойчивым — папаша одолжил. Теперь Клон первый раз в жизни шел на настоящее дело — у него сосало под ложечкой, свербило в гениталиях и вообще все было как надо, его перло. Важное дополнение: деньги Клонова папаши лежали в кармане (разумеется) Бубнова.
В квартире, куда они направлялись, жил старый бубновский приятель, которого Клон не знал и знать не мог в силу безусого возраста и отсутствия (тогда еще) широкого круга местечковых знакомств. Никакой ганджи у него отродясь не водилось, зато водились: неработающий газовый пистолет и серый костюм, похожий на те, в которых всю жизнь ходили сотрудники ФСБ и прочие тихушники. В этом самом (маскарадном) костюме бубновский приятель и встретил процессию: первым шел Бубнов, вторым и третьим — двое старших, последним — Клон (Клон, дружище, тебя мы поставим замыкающим, все время смотри назад, оглядывай лестницу и будь на шухере, дело-то стремное, а когда мы зайдем, оставайся на лестничной клетке). Как только третий член процессии скрылся за порогом квартиры, хозяин — в сером костюме и с пушкой — с криком «ФСБ, блядь!» уложил всех троих на пол. Бубнов только и успел выкрикнуть: беги, Клон, беги, — хотя Клон и так уже вовсю жарил вниз по лестнице.
У Клона сбивалась дыхалка, подложечный пылесос работал на полную катушку, а печень захлебывалась самолично выброшенным адреналином. А все вкупе виделось Клону именно тем, чего он так усиленно жаждал: настоящим приключением.
У Бубнова сотоварищей тоже было то, чего жаждали они: деньги Клонова папаши, на которые они загудели сразу, не отходя от кассы, и гудели все праздники напролет. В перерывах между пьянками кто-то из них позвонил Клону и сказал, что всех повязали (я тебе звоню из Матросской тишины, дружище, за бабки договорился со следователем, только один звонок) и что Клону теперь надо сидеть тише воды, ниже травы. А также позвонить одному из старших и сказать, чтобы собирал деньги на откуп ребят. Клон очень гордился: а) ответственным поручением и б) тем, что единственный звонок из Матросской тишины, купленный за немалые деньги у продажного следователя, был адресован именно ему.
Вторая история про Клона. Почти полностью тот же сюжет, что и в первой. За исключением того, что Бубнов пошел к барыге один в обществе денег Клона (на сей раз это были не родительские бабки, а какие-то собственноручно заработанные — чуть ли не впервые в жизни, на какой-то низкооплачиваемой работе вроде раздачи листовок у супермаркета). Буб нов вынес от барыги огромный пакет с толченой мятой вперемешку с газетами. Поскольку прямо на улице открывать и нюхать содержимое было стремно, Клон сунул пакет в рюкзак и понес его домой (пусть у тебя полежит, дружище, тебе же не в падло, а я позвоню, когда наклюнутся клиенты). Когда (уже дома) Клон обнаружил фейк и рассказал об этом Бубнову, тот пообещал оторвать барыге яйца, а еще через неделю сообщил, что тот бесследно исчез (я выставил своих людей около его подъезда, Клон, я серьезно — этот гандон как в воду канул, видимо, он кинул не только нас, а еще многих, и на эти деньги слился). Клону было нечего сказать — так действительно очень часто поступали тогдашние барыги. А веру в незыблемость авторитета Тимофея Бубнова он тогда еще не потерял.
Я хочу сказать: это нормально, такие истории происходят всегда, когда мальчики с интеллигентным воспитанием лезут в криминал, агрессивные НОМы и прочее. На фасаде любого мальчика с интеллигентным воспитанием всегда висит огромный плакат с надписью «Лох». Типа того, с которым стоят возле низовых магазинов безработные бедолаги: «Автозапчасти для иномарок», «15 % скидка» и так далее.
В лучшем случае мальчики с интеллигентным воспитанием делают из этого выводы. Они либо отодвигают свое интеллигентное воспитание глубоко в подсознание, вытаскивая только для случаев вроде обеда с правильной девушкой в хорошем месте или устройства на серьезную работу, либо продолжают быть лохами. В первом случае они нередко бывают благодарны людям вроде Бубнова. За жесткий, но познавательный урок.
Но с Клоном произошла еще и третья история. Когда он привел на тусовку к Бубнову свою девчонку. По-моему, она еще не закончила школу, а половую жизнь вела только (исключительно и по любви) с Клоном.
Так дело обстояло до того момента, пока она не познакомилась с Бубновым. Тимофей Бубнов умел нравиться женщинам, а в особенности молодым женщинам. Я имею в виду: женщинам того возраста, в котором клюют еще не на материальное состояние, а на естественный мужской шарм.
Того возраста, в котором ведутся на реальную (физическую) силу и сексуальность. В случае с Бубновым зашкаливающее и нефильтрованное наличие первого обусловливало и наличие второго. Тоже грубого, зашкаливающего и неприкрытого.
Они пошли трахаться не сразу, а ближе к концу вечеринки. Хотя если бы Бубнов поволок ее в койку прямо с порога, она бы все равно даже не подумала сопротивляться. Еще раз: на девушек в таком возрасте подобные флюиды оказывают неизгладимый эффект.
Не помню, что именно Бубнов втирал Клону. По-моему, говорил, что настоящий мужчина должен делиться с друзьями всем, абсолютно всем без исключения. А может, вообще ничего не говорил (он говорил им что-либо только тогда, когда хотел говорить — не тогда, когда это нужно было им). В любом случае — Клон ничего не слышал, в его ушах образовались какие-то пуленепробиваемые пробки. Казалось, ушные раковины забил закипевший, вышедший из берегов мозг.
Клон вышел на лестничную клетку, закурил. Я (опять-таки) не помню, о чем он думал. Скорее все го убеждал себя в том, что девушка свободна, ничего ему не должна и вольна сама делать выбор — когда, сколько и с кем. Или что сие добро у настоящих крутых мужиков действительно должно быть общественным. Как и любое другое имущество.
Точно так же добропорядочный терпила-христианин, случайно проходя в темном переулке мимо сцены чьего-нибудь избиения или изнасилования, убеждает себя в том, что «это их дело, меня оно не касается». Типичные отмазки человека, понимающего собственную беспомощность и невозможность контролировать ситуацию.
Лучшее, что мог сделать Клон: продолжать убеждать себя и всех остальных, что ничего не случилось. Что именно так все и было задумано, что ничего не делалось без его ведома и согласия. Продолжать общаться как с Бубновым, так и с девчонкой. Делать хорошую мину, хотя мина выходила — никакая.
Только долго это не продлилось. Все уже было не так — как в первом, так и во втором случае.
Потому что после этой истории Клон уже не был глупым мальчиком, вот в чем все дело. Я имею в виду: та история стала первой по-настоящему взрослой историей Клона. После которой он уже не мог не видеть себя со стороны глазами других — по крайней мере глазами ее участников.
Взросление: оно начинается именно тогда, когда ты обретаешь способность смотреть на себя глазами других. Хотя, может быть, оно начинается еще раньше.
Все пошло наперекосяк. Слухи быстро распространились по тусовке, и Клона даже при самых лучших раскладах теперь не могли принять там как равного. Для всех он стал Человеком, Который Позволил Отодрать Свою Телку. Ни о каком махаче один на один не могло быть и речи: Клону там не то что ничего не светило, а вообще ничего не светило. Я имею в виду: абсолютно ничего. Кроме, разве что, возможного физического уродства или инвалидности до конца жизни. Тимофей Бубнов умел делать из людей физических уродов и инвалидов. Прецеденты были, о них все знали и говорили, переда