— Мама, что случилось?
— Тише, тише!
— Почему мы не идем домой? Мы ведь уже приехали.
— Юля, подожди…
Аля прижалась к стеклу, пытаясь в темноте рассмотреть, что происходит.
— Почему подожди? — канючила Юлька, ничего не понимая. — Я есть хочу. Сегодня в школе давали рыбу в тесте, я ее ненавижу…
Тут снаружи поднялся рев и вихрь, а когда все стихло, озверевших джипов уже не было. Аля повертела головой, но Лешку не увидела. Неужели они увезли его с собой? Она показала Юльке кулак: «Молчи!» — и выскочила из машины.
Налетчики действительно исчезли. Неподалеку от антоновского «ниссана» стояла легковушка с открытыми дверями. И Лешка был тут же, на асфальте, и какой-то человек помогал ему подняться. Рыжий выглядел слегка помятым, но вполне целым и жизнерадостным.
— Аля, я в порядке. Спасибо вот ребятам, вмешались. А вы профессионал, — уважительно повернулся он к незнакомцу. — Красивая работа, как в кино. Я ваш должник.
— Будем надеяться, вас больше не тронут, — ответил «профессионал» с легким, как показалось Але, прибалтийским акцентом. — Если вдруг будут неприятности, позвоните мне.
Он протянул Антонову визитку. Тот полез за своей, но его спаситель повернулся к своей машине, нырнул на заднее сиденье и захлопнул дверь. Легковушка, которая при ближайшем рассмотрении оказалась серебристой «ауди», сорвалась с места, развернулась и растворилась в ненастном вечере.
— Надо же, — только и сказал Леша, вертя карточку.
Безмятежная Юлька выбралась из машины, волоча за собой розовый портфель с физиономией Барби.
— Все двери открыли, а мне холодно, — пожаловалась она.
Леша бросился к ней, схватил в охапку:
— Ух ты, ах ты, холодно нам прехолодно. Бежим домой!
Аля поплелась за ними в полной растерянности. Опять следовая реакция? Нет, скорее ощущение полной беспомощности, как в роддоме, когда все происходит помимо твоей воли, по своим правилам, но ты вынуждена их соблюдать, потому что ЭТО уже не остановится.
Она знала, что дорожные разбойники больше им не встретятся. Но испугало ее не это. В глубине машины, на которой уехал неизвестный спаситель, она заметила что-то странно знакомое, из другого мира, что не должно было появиться в дождливой Москве. Почему-то в памяти у нее возникал залитый солнцем пляж и толпа вокруг зеленого брезента. Кстати, пора уже написать Ребекке.
Лешка про визитку забыл, сунул в карман пальто, и Аля потихоньку вытащила ее поздно вечером. Там не было никакого имени, ничего, указывающего на конкретного человека, только телефон и название фирмы — аббревиатура из латинских букв. Позвонить? Позвонят сами. В этом она была почему-то уверена.
Они позвонили на следующий день, когда Алешка был на работе, а Юлька в школе. Уверенный мужской голос без всякого акцента спросил Александру Антонову.
— Госпожа Антонова? Мы встречались с вами зимой на отдыхе. Помните, я обещал передать вам фотографии? Вы можете прийти сегодня в три часа дня в венгерский ресторан «Эстерхази»? Это на улице Маросейка.
— Я знаю «Эстерхази», — ответила Аля.
Передать фотографии! Тоже мне, конспираторы. Кто и зачем, интересно, может прослушивать ее телефон? Или телефон прослушивается у звонившего? Хотя, скорее всего, это просто профессиональная привычка.
Она уже знала, кто придет в три часа в «Эстерхази» и кого она не разглядела, но угадала вчера вечером в глубине «ауди». Неважно, что этот человек не назвался — имени его она все равно не помнила. Хотя он, конечно, представлялся ей там, в австралийской больнице, где задавал вопросы и показывал снимки — Лешины и чужие. Сотрудник заокеанской полиции, мужчина со спокойными глазами. Да, все верно, они встречались летом на отдыхе, и он так и не пригласил ее поужинать. Вообще отдых как-то не заладился.
— А я не знала, что вы так хорошо говорите по-русски, — сказала Аля с вызовом.
Он кивнул:
— Вам не нужно было об этом знать.
— А сейчас нужно? Что вам вообще от меня надо? Зачем австралийская полиция нас выслеживает?
Он посмотрел удивленно:
— Австралийской полиции вы совершенно не нужны. Александра, я думал, вы догадаетесь. Я не из полиции и не австралиец.
— Вы из КГБ, и мы подозреваемся в измене родине. — Аля решила, что лучшая защита — нападение. Хотя защищаться пока было не от чего, но все равно нападение не помешает.
Ее собеседник не понял юмора. Правда, юмор, честно говоря, был очень так себе.
— КГБ сейчас не существует. Я работаю в британской разведке.
— А… — Аля поперхнулась очередной репликой. Их диалог походил на обмен кавээновскими шутками, но это были не шутки.
— Нет, я не боюсь вам в этом признаться. Я нахожусь в вашей стране легально, и Россия не лежит в данный момент в сфере моих интересов.
«И говорит как пишет», — подумала Аля строчкой из классики. Только по этой изысканно правильной речи можно было опознать в нем иностранца. А все равно он врет. Если Россия не лежит, как он выражается, в сфере его интересов, то откуда и зачем такой прекрасный русский язык?
— Что же в ней лежит?..
— Меня интересует ваш муж.
Джеймс Бонд понимал ее с полуслова. Но и она заранее знала все, что он мог сказать. Вернее, до сих пор знала, но дальше они вступали на тонкий лед неведомого.
— Почему?
— Собственно, не ваш муж, Алекс. А тот человек, который пропал на Золотом берегу одновременно с ним.
— Вы думаете, Леша что-то знает, видел? Он ничего не помнит. Ему намеренно не восстанавливали отрезок памяти, связанный с… с несчастным случаем. Чтобы не травмировать.
— Так. Значит, он не знает, что произошло на самом деле?
— Нет. Официальная версия — он был сильно ранен и ему делали операцию.
— А вам не пора рассказать ему правду?
— Зачем? С какой стати? Ребекка говорила…
— Я беседовал с доктором Моррис. Она считает, что господин Антонов уже вполне окреп и адаптировался, чтобы услышать историю своего чудесного возвращения с того света.
— Но для чего? Кому это надо?
— Нам.
Аля не нашла, что ответить. Вдруг оказалось, что этот человек полностью подавляет ее волю. Он говорил с ней так, будто она тоже служила в британской разведке и находилась у него в подчинении. Ей хотелось вытянуться в струнку и гаркнуть: «Yes, sir!». И хотя у нее вырывались недоверчивые вопросы и возражения, она понимала их бессмысленность, как ребенок, который упрямо отстаивает свое право не ложиться спать. Она сделает то, что он ей скажет. Вот только какими словами объяснить взрослому мужику, отцу семейства и бизнесмену, что он — клон, выращенный из собственного пальца?..
— Вы не замечали за своим мужем чего-то необычного, каких-то новых качеств, особенностей поведения, которые появились после инцидента в Австралии? Странных черт, не свойственных ему раньше?
Аля невежливо фыркнула. Лешка весь состоял из необычных, странных, несвойственных ему особенностей поведения. Но к британской разведке это не имеет никакого отношения. Таким его нафантазировали две глупые бабы — поклонница сентиментальной литературы Ребекка и сочинительница правильных сказок Аля Антонова.
— Я объясню вам, в чем дело. Человек, которого мы разыскиваем, был нашим агентом. Суперагентом. Он исчез в тот момент, когда его заподозрили в двойной игре.
— Но при чем тут мой муж? Не мог же ваш агент в него превратиться! Ведь это был Лешин палец, я его узнала. Значит, его клетки, его гены. Потому регенерировался из этого пальца Леша Антонов, а не кто-то другой. Правильно?
— Все не так просто, миссис Александра.
Аля отвернулась к стене, вернее, к выставленному за стеклом портрету Гайдна. Композитор был исполнен в шоколаде, о чем можно было догадаться лишь по разъяснительной табличке да по чрезмерной гладкости изображения. Аля вспомнила, как восхищали ее и всех, кто приходил в это кафе, шоколадные произведения искусства. Вот что бывает на свете! Но бывает, оказывается, и не такое…
— Что — не так просто? — спросила она. — Мой муж — не мой муж? Из его пальца вырастили другого? Его вырастили из чужого пальца? Что вы хотите сказать?
— Пока ничего, Алекс. Успокойтесь, пожалуйста. Вы видели, как он вчера дрался с этими бандитами?
— Нет. Было темно.
— А я видел. Он раскидал пятерых мужчин, как мешки с ватой. Помощь нашего сотрудника практически не потребовалась. Ваш муж занимался когда-нибудь рукопашным боем?
— Н-нет. По-моему, нет…
— Он владеет приемами кунг-фу, айкидо, гадикенподжитсу? Он проходил стажировку на Тибете, служил в российском спецназе или морской пехоте США? Если нет, то он не мог сделать того, что сделал вчера. Но он сделал это. Я видел.
Он давно уже держал ее руку в своих ладонях, больших и очень горячих. И поэтому Але было хорошо и спокойно, хотя ей говорили совершенно невероятные, дикие вещи. Наверное, это профессиональное качество — уметь говорить дикие вещи так, что человеку хорошо и спокойно. Жаль, что она раньше не встретила этого обаятельного шпиона, не знала, что Джеймс Бонд существует в реальности. Она бы попросила врачей сделать Лешку именно таким.
Да, но так что же с Лешкой?
— Я не знаю, Александра, — простодушно сказал Джеймс Бонд и посмотрел на нее спокойными светлыми глазами из-под пушистых ресниц. — Я не ученый и потому объяснить не смогу. Но ученые говорят, что это возможно. Что наш агент воплотился во внешний облик вашего мужа.
— А как же палец?..
— Палец мог быть чей угодно. Допускаю, что Антонова. У меня нет никаких оснований доверять австралийским врачам. Они могли быть сообщниками нашего человека, могли получить от него деньги и сделать то, что он им поручил. Повторяю, я не могу объяснить вам это с научной точки зрения. Кстати, вам не кажется странным, что за такой безумно дорогой эксперимент с вас не взяли ни гроша? Разве клонирование входит в туристическую медицинскую страховку?
— Тогда объясните, что мне теперь делать, — сказала Аля, игнорируя новый вопрос о том, что ей кажется или не кажется странным. Уж коли на то пошло, бесплатное клонирование не страннее, чем все остальное. — Как мне вернуться домой и общаться с чужим человеком, агентом каких-то там разведок, который притворяется моим мужем? Садиться с ним за стол? Ложиться в постель?