Он подолгу просиживал в ризнице, слушал разговоры, которые там велись, и размышлял о том, что помощь людям доставляет ему наибольшее удовлетворение. Насчет целибата он нисколько не волновался. Пожалуй, он был бы даже рад никогда не жениться. Слабое сексуальное влечение Джон объяснял для себя плохим здоровьем. Так что священническая стезя вполне ему подходила. Он стал бы отличным пастырем – понимающим и терпеливым. В отличие от собственного отца.
Рука об руку с мыслями о смерти шел не страх, а неожиданное щекочущее возбуждение. Джон подозревал, что такое возбуждение грех, и хотел избавиться от него.
Тот продолжал высмеивать Джона и выставлять его безнадежным дураком. Мало того, теперь сын стал в отцовских глазах «хлюпиком» и «бабой». У Джона завелся приятель по имени Барри – книжная душа, увлеченный садовод и будущий историк. Они с Джоном обсуждали цветы, клумбы и альпийские горки. Отец называл это «бабскими разговорами».
Всем в доме было ясно, что он подразумевает на самом деле. Слово «гомосексуализм» не входило в вокабуляр Джона Гейси-старшего, но именно это он имел в виду, когда дразнил Джона.
По ночам Джон действительно ловил себя на подозрительных фантазиях. Каково было бы обнять своего друга и прижаться к нему? Раздеть его и самому раздеться? Что-то подобное часто виделось ему во сне. Но на исповеди Джон об этом помалкивал. Пусть необычные фантазии останутся его маленьким секретом.
Секс он попробовал только в восемнадцать лет – значительно позже большинства сверстников. Причем начал с неудачи. Наконец-то нашлась девчонка, которая согласилась прокатиться с ним. Они остановились на «аллее свиданий», где часто парковались машины с парочками, желающими уединиться. Джон расстегнул на девушке блузку, задрал юбку – все вот-вот должно было произойти.
Внезапно Джон осознал, что его подружка уже одета, а у него раскалывается голова. Вместо того чтобы перейти к делу, он упал в обморок. Джон сам не знал, сколько пролежал в отключке, но девица успела впасть в настоящую истерику. Кое-как собравшись с силами, Джон сел за руль и отвез ее домой.
Запершись у себя в комнате, он долго размышлял о том, что с ним произошло. Отец никогда не разговаривал с Джоном о сексе, и эта обязанность легла на Илейн. Она рассказала ему, что секс – это выражение человеческих эмоций. Так люди показывают друг другу свою любовь. Его нельзя воспринимать как быстрый способ получить животное удовлетворение. Секс прекрасен, когда приносит удовлетворение обоим партнерам. И обязанность Джона – доставить девушке удовольствие. Только после того, как она будет удовлетворена, он может подумать о себе.
Кажется, увидев свою попутчицу голой, он вспомнил об этом. Ему было приятно смотреть на ее округлые груди, плоский живот и торчащие возбужденные соски. Но при мысли о том, что сейчас он должен будет ее удовлетворять, ему стало не по себе. Вместо нежности и желания доставить удовольствие Джон испытал легкую гадливость. Отвращение. И отключился.
Пока он вез ее домой, она рассказала, что он провалялся без сознания минут десять, а она пыталась его оживить – хлопала по щекам и трясла за плечи. Но очнулся он, только когда она полностью оделась.
В девятнадцать лет Джон проходил армейскую медкомиссию – его признали негодным к действительной службе. Тогда же он был отчислен из профессионального училища: там началась практика, подразумевавшая работу со станками, и начальство опасалось, как бы он во время очередного припадка не покалечился. Джон не закончил образование; все, что у него оставалось, – это машина, за которую он до сих пор выплачивал долг отцу, и синяя мигалка, выданная в отряде гражданской обороны.
Отец строго взыскивал с него деньги. Он всегда был экономным. В конце 1940-х жена получала от него на домашние расходы тридцать долларов в неделю. На эти средства она должна была покупать продукты и одежду для детей. Но если в 1940-х тридцати долларов ей более-менее хватало, в 1950-х этого стало катастрофически недостаточно. Отец же не видел причины тратить больше. Илейн Гейси приходилось отыскивать для себя и детей одежду на распродажах и в комиссионных магазинах. У них никогда не было лишней пары обуви, поскольку отец считал, что ног у человека две и двух ботинок ему достаточно. В результате Илейн вышла на работу, чтобы семья сводила концы с концами.
Рестораны считались в семье Гейси непозволительной роскошью. Мать говорила, что это бессмысленная трата денег. За цену одного ужина в ресторане можно кормить семью целую неделю. И Джон, и его сестры росли крайне экономными, даже скупыми.
Когда Джону было двадцать, он заказал себе дополнительный набор ключей от машины, чтобы не просить их каждый раз у отца. Во время очередного скандала Гейси-старший пригрозил, что машину Джон больше не получит. Тот вытащил из кармана запасные ключи и потряс у него перед носом. Тогда отец выбежал в гараж, открыл капот и выдернул из двигателя крышку трамблера. Теперь машину вообще нельзя было завести. Отец продержал крышку у себя трое суток.
В тот день, когда он ее вернул, мама позвонила Джону с работы и сказала, что плохо себя чувствует. Она просила заехать за ней и привезти домой. Джон немедленно помчался за матерью. Когда они вернулись в дом на Мармора-стрит, Джон отпросился в гараж подкачать шины.
Мать ждала его к ужину, но он так и не вернулся. Джон Гейси-младший бесследно исчез. Илейн обратилась в полицию. Его машина была объявлена в розыск, но ее так и не удалось найти. Почти месяц спустя Илейн получила счет от компании медицинского страхования «Уайт Кросс» в Лас-Вегасе, Невада. Она позвонила в госпиталь, откуда он поступил, и узнала, что ее сын отрабатывает долг за оказанные ему медицинские услуги в морге больницы «Палм».
В больницу он попал с обмороком – потерял сознание на автозаправке. В приемном отделении Джон пришел в себя и стал рассказывать всем, что сбежал из дома. За пару часов он успел познакомиться с несколькими сотрудниками отделения, те сжалились над парнем и предложили ему подработку водителем скорой помощи. Работа очень ему понравилась. Ведь на машине была мигалка, в его услугах нуждались несчастные больные, и он мог мчаться по улицам, не обращая внимания на ограничение скорости.
В морг привозили трупы, и среди них попадались юноши его возраста. Но они были в основном стройные и мускулистые. Джон потихоньку разглядывал их. Ощупывал их тела.
Каждый день Джон узнавал много нового. Как люди, умирая, теряют контроль над своим телом и их потом находят в лужах мочи и испражнений. Один парень умер от сердечного приступа в номере отеля на Стрипе, и когда парамедики вместе с Джоном вошли к нему, запах там стоял невыносимый.
К сожалению, через несколько недель в больнице узнали, что Джону еще нет двадцати одного года. По законам округа Кларк, он не имел права занимать свою нынешнюю должность. В результате Джона перевели в морг подсобным рабочим. Денег он зарабатывал немного и не хотел тратить их на жилье, поэтому спал прямо там, на каталке в кабинете для бальзамирования.
Перевод в морг был понижением в ранге. Больше никакой самостоятельности – Джон должен был строго исполнять поручения патологоанатомов. И уже никому не мог сказать «пожалуйста, разойдитесь» или «будьте добры, в сторону, вы мешаете».
В морг привозили трупы, и среди них попадались юноши его возраста. Но они были в основном стройные и мускулистые в отличие от него. Джон потихоньку разглядывал их. Ощупывал их тела. Ему нравилось наблюдать за работой патологоанатомов, за их отстраненной сосредоточенностью. Он хорошо узнал процесс бальзамирования – кажется, он вполне справился бы с ним сам. Больше всего его привлекало то, что после бальзамирования с телами можно было делать что угодно. Они же мертвые, и им все равно.
В морге больницы «Палм» Джон начал проводить с трупами кое-какие «эксперименты». Исключительно для удовлетворения любопытства. В темноте, оставшись в морге один – один живой среди мертвецов, – он подходил к металлическим столам или гробам, в которые уже уложили покойников.
Однажды туда привезли юношу – совсем молоденького, не старше семнадцати лет, – и Джон заметил у него эрекцию. Эрекция у покойника! Он вскользь спросил кого-то из патологоанатомов, как такое может быть, и ему объяснили, что при некоторых повреждениях позвоночного столба у трупов действительно может возникать и сохраняться эрекция. Такое случается крайне редко, но в данном случае Джон не ошибся.
Когда сотрудники морга разошлись и двери заперли на ночь, Джон подошел к открытому гробу, обитому изнутри белым шелком. Мертвый мальчик уже лежал там. Джон забрался в гроб и лег на мальчика. Потом перевернул тело, чтобы оно оказалось сверху. Полежал так несколько минут, ощущая его вес на своей груди и животе, прислушиваясь к биению собственного сердца. А потом эрекция возникла уже у него. Джона возбудило прикосновение трупа.
В этот момент он испытал невероятный, ни с чем не сравнимый ужас. Он выскочил из гроба и начал отряхиваться, будто по нему ползали насекомые. От страха и отвращения его едва не вырвало. Не дожидаясь утра, Джон позвонил матери в Иллинойс и спросил, не будет ли отец против, если он вернется домой.
Глава 6
Возвращение в Чикаго Джон воспринимал как свое поражение. Он сбежал из дома, но не смог жить один. Его отец был прав – он слабак, трус и безмозглый тупица. Однако семья придерживалась другого мнения. Похоже, три месяца, проведенные в Лас-Вегасе, сказались на Джоне положительно. Он попробовал самостоятельность на вкус и научился ценить родительские заботы.
Чтобы доказать себе и другим, что он чего-то стоит, Джон решил закончить образование. Он поступил в Северо-Западный колледж бизнеса и прошел там стандартный годовой курс. На этот раз он справился, выпустился с отличными оценками и поступил на работу в компанию «Нанн-Баш», торговавшую обувью. Ему был двадцать один год, его должность называлась «стажер в сфере управления», но сам он представлялся управляющим. За свою работу Джон получал шестьдесят пять долларов в неделю.