За две недели в психиатрическом госпитале Гейси прошел полное физическое и психическое обследование. Ему сделали энцефалограмму, которая показала, что недомогание, с которым он загремел в больницу в Спрингфилде в 1965-м, точно не было инсультом. Про диагноз «бутылочное сердце» никто из врачей никогда не слышал. С сердцем у Гейси все было в порядке, это подтверждали анализы и рентген грудной клетки. Если не считать ожирения, Гейси находился в отличной физической форме.
Его обследовали двое психиатров и психолог. Специалисты внимательно выслушивали истории, которые Джон рассказывал. Сличали их с показаниями Шредера, Вурхиса, Линча и других. Они расходились коренным образом – кто-то определенно лгал. И, похоже, это был Гейси.
В своем заключении доктор Гаурон написал, в частности, что Гейси «переворачивает правду таким образом, чтобы она показывала его с хорошей стороны». Также доктор Гаурон пришел к выводу, что Гейси «использует свой высокий социальный интеллект для влияния на других людей».
У него не выявили моторных или органических нарушений; с мозгом Гейси все было в порядке. Главное, что отмечали все врачи, это «полное отрицание ответственности за свои поступки». У Гейси всегда было «алиби». Он обвинял других людей, общество или среду, выставлял себя жертвой обстоятельств. Доктор Гаурон поставил ему диагноз «социопатическое расстройство личности с антисоциальными реакциями».
Это означало, что проблемы Гейси не имеют эмоциональной или психологической природы. Социопат может насиловать и убивать, но делает это исключительно по собственной воле, а не в результате психического заболевания, которое можно лечить. Социопаты составляют большинство криминальных элементов в современном обществе.
Психиатры решили, что Гейси дееспособен и должен предстать перед судом. Мало того, он «не испытывает раскаяния в совершенных преступлениях». Социопатические личности ничему не учатся и медицинского лечения для них не существует.
Через три недели после выписки из Университетского психиатрического госпиталя Гейси предстал перед судом и признал себя виновным в содомии. Он заключил сделку с прокурором: если вина в содомии будет признана, с него снимут обвинения в кражах, угрозах и незаконном ношении оружия.
После выписки из госпиталя Гейси предстал перед судом и признал себя виновным в содомии. Он рассчитывал отделаться условным сроком.
Гейси рассчитывал отделаться условным сроком. В таком случае он обещал переехать обратно в Иллинойс, вернуться к работе менеджером по продаже обуви и обратиться за психиатрической помощью. Ему было всего двадцать шесть лет, раньше его не судили, и он заслужил репутацию отличного работника и достойного члена местного сообщества. В Иллинойсе он находился бы на глазах у семьи: уважаемой и законопослушной. Ему все равно надоело выслушивать постоянные упреки тестя, и он собирался бросить управление ресторанами еще до эпизода с Вурхисом. Джон не исключал и того, что в Иллинойсе начнет собственный бизнес.
Вот только прокурор по фамилии Даттон оказался несговорчивым. Он настаивал на том, что в правонарушениях Джона прослеживается повторяющийся паттерн и что он будет представлять угрозу для общества. Он добился признания вины, а теперь хотел получить для Джона максимальный срок.
Судья Ван Метр выслушал обе стороны и вынес приговор – десять лет в исправительной колонии Анамоса. Максимальный срок, как и просил Даттон. Услышав эти слова, Джон едва не свалился в обморок. Мэрилин, присутствовавшая в зале, сразу же пошла и подала на развод. Она утверждала, что все прошедшие годы была Джону верной и любящей женой, но его «жестокое и бесчеловечное поведение» угрожало ее жизни и здоровью. По решению суда ей достались машина, дом и большая часть мебели, принадлежавшие семье Гейси. Также она получила единоличную опеку над детьми. Ни сына, ни дочь Джон больше ни разу не видел.
На второй день после прибытия в исправительную колонию Анамоса, на перекличке, Джон упал в обморок. Первые две недели новичков содержали отдельно. Все это время он рассказывал тем, кто попал в колонию с ним вместе, что раньше служил в десантных войсках, но в последние годы его здоровье сильно ухудшилось. Отсюда и обмороки. По здоровью его и комиссовали, иначе он продолжал бы служить.
Оказавшись на основной территории колонии, Джон постарался подружиться с «первоходками», совершившими ненасильственные преступления. Им он тоже рассказывал о своем заболевании сердца и о том, что любой стресс может его убить. Насчет своего приговора он объяснял: его посадили за то, что он показывал «взрослые фильмы» несовершеннолетним. Когда они прознали, что Джон приговорен за содомию, он уточнил: в фильмах были такие эпизоды. Он сидит не за содомию, а за «содомитское кино». А вообще, его подставили, потому что он был выдающимся человеком и богатым бизнесменом. Еще и жену настроили против него, так что она развелась с ним и отобрала детей. А ведь он был женат не на ком-нибудь, а на дочке полковника Сандерса, основателя KFC. Ужасно обидно, что она не вынесла давления. Это дело рук политических противников Джона. Скоро апелляционный суд выпустит его на свободу.
Но в апелляции Гейси было отказано. Ему предстояло отсидеть минимум пять лет, если повезет. Анамоса носила официальное название «реформатория» – то есть исправительного учреждения. Режим там не был строгим. Ссылаясь на слабое здоровье, Джон попросился работать на кухню. В первые месяцы сердце сильно его беспокоило. Когда кто-нибудь из других рабочих кухни делал ему замечание или затевал спор, Джон хватался за грудь и оседал на пол. В основном на кухне работали те, кто сидел в первый раз, люди достаточно молодые, не имевшие опыта в общественном питании. Джону легко было взять их под свой контроль. Очень скоро он продвинулся до шеф-повара вечерней смены.
Он готовил особые блюда – стейки, десерты и тому подобное – для своих приближенных из числа заключенных и персонала. В обмен Джон получал сигары, которых не продавали в тюремной лавке, разрешения на передвижение по территории колонии, билеты в кино, которые выдавались в качестве поощрения. Теперь он носил исключительно белые рубашки, утверждая, что тем самым подчеркивает высокие санитарные стандарты кухни, которой заведует. Разрешение не надевать тюремную форму из джинсы считалось в колонии привилегией.
Он ходил повсюду стремительной походкой, с кожаным портфелем под мышкой и с сигарой в зубах – деловой и занятый человек, заключенный номер 26525. Задерживался за пределами камеры после наступления комендантского часа благодаря специальным пропускам, которые получал у сотрудников. Каждый день он являлся в библиотеку прочитать «Уолл-Стрит джорнэл» и подружился с Рэем Корнеллом, который работал там. Положение библиотекаря не давало таких привилегий, как у Джона, – книги и газеты не шли ни в какое сравнение с едой.
Анамоса была первым исправительным учреждением в США, где функционировала Молодежная торговая палата. Конечно, Гейси незамедлительно в нее вступил. На тот момент из шестисот пятидесяти заключенных членами МТП являлись пятьдесят, а спустя два года их было уже двести тридцать. Большинство привлек в палату Джон.
В рамках МТП он прилагал массу усилий для улучшения условий содержания заключенных в Анамосе. Добился повышения оплаты труда заключенных с двадцати пяти до пятидесяти центов в день, что было серьезным достижением. Был избран капелланом колонии. Получил несколько наград и почетных званий. Даже устроил на территории колонии площадку для мини-гольфа благодаря пожилой супружеской чете, которая собиралась уйти на покой и жертвовала свой бизнес на благотворительность.
Джон договорился с тюремной охраной, и ему позволили доставить в колонию оборудование, которое отдавали супруги. Там были башенки, мостики, рвы и ловушки для мячей. Оставалось залить для них основание, и Джон взялся за дело. Он лично надзирал за устройством площадки. Связался с местным хозяйственным магазином и уговорил владельца пожертвовать несколько метров покрытия из искусственной травы, чтобы заключенные перевоспитывались, играя в мини-гольф.
В 1969 году о его заслугах написали в газете; на фотографии Джон позировал с еще несколькими заключенными на фоне мини-гольфа, а за их спинами возвышалась тюремная ограда. Он был единственным в белой рубашке, а не в синем комбинезоне. Со стороны могло показаться, что это сотрудник колонии, даже начальник. Но уж точно не заключенный.
Не всем нравился его самопровозглашенный вип-статус, и однажды, когда Джон с Рэем Корнеллом выходил из кинозала, на него напал злобный громила по имени Ларри. Он дернул Гейси за ворот, пуговицы белой рубашки отлетели, но тут Джон повалился на пол, хрипя и задыхаясь. Все решили, что у него сердечный приступ, и Гейси был срочно доставлен в лазарет. В дальнейшем он стал использовать свое положение на кухне, чтобы обеспечить себе охрану. Гейси утверждал, что опасается изнасилования – ведь в тюрьмах такое часто случается. Он постоянно рассуждал о том, как ненавидит педиков и презирает их.
Джон старался использовать время в тюрьме для своего развития; за семь месяцев он окончил старшую школу, был членом тюремного студенческого совета и одновременно управлял кухней. Он считался образцовым заключенным.
В мае 1969-го, пять месяцев спустя после вынесения приговора, Джон подал прошение на УДО. В нем он указывал на свою работу в МТП, на то, как успешно адаптировался к жизни в колонии и на несправедливость суда. Джону ответили, что его прошение отклонено и в следующий раз он сможет подать его через год.
Джон знал, что его отец очень тяжело перенес новость об аресте сына. Мама говорила, что Гейси-старший даже плакал. Джон считал, что это было не от жалости к нему – отец страдал, потому что сын очернил его имя. Теперь Джон изо всех сил старался смыть это пятно.
У одного из заключенных, славившегося художественным талантом, он заказал отцовский портрет. Тот делал портреты по фотографиям, и Джон написал матери, прося прислать ему снимок. Джон пообещал художнику пятнадцать долларов, но тот не торопился с работой, а Джону очень хотелось получить портрет до дня рождения отца.