Стоило добраться до очередного трупа, и из земли вырывались газы – метан и сероводород. Из-за гниения в почве расплодились опасные бактерии, так что любая царапина грозила криминалистам гангреной.
Соседи Гейси перестали разговаривать с репортерами. Они чувствовали себя будто в осаде. Каждый день у них под окнами собирались толпы людей, которые безмолвно вопрошали: «Как вы могли ничего не замечать?» Постепенно, помимо дружелюбия и разговорчивости Гейси, они стали припоминать и подозрительные детали. Один, например, рассказал, что его собака, забегая на участок Гейси, обязательно обнюхивала подвал и громко лаяла. На всех вечеринках Гейси окружал себя симпатичными юношами, а некоторые из них даже жили у него по несколько месяцев. Его помощники в «П.Д.М.» постоянно менялись, а сменившись, куда-то пропадали. Однажды Гейси сливал шлангом воду из подпола в дренажную канаву на улице; когда сосед сделал ему замечание, что вода ужасно пахнет, Гейси извинился и объяснил, что у него прорвало канализационную трубу. Как-то ночью Гейси затолкал в машину какой-то длинный и, видимо, тяжелый сверток – это видела соседка. В другую ночь он копал яму у себя на заднем дворе возле площадки для барбекю. А еще одной соседке показалось, что она слышит из дома Гейси крики. Она не стала спрашивать его, потому что он всегда был любезен с ней и ее пожилым мужем, а когда им понадобилось спилить высохшее дерево, не просто одолжил бензопилу, а пришел и спилил дерево сам. Сосед напротив заметил, как за Гейси в гараж заходил худенький юноша, а потом оттуда неслись то ли стоны, то ли призывы о помощи.
Карта, нарисованная «Джеком Хенли», оказалась довольно точной. Трупы лежали в подполе параллельно фундаменту по всем четырем сторонам, за исключением узкой балки, поддерживавшей пол, из-за которой одна жертва оказалась к нему перпендикулярно. Одно тело было накрыто цементной плитой. Еще два тела лежали по диагонали. Убийца старался максимально использовать полезную площадь под домом.
Ни одна из жертв не была расчленена, но у некоторых были на головах полиэтиленовые мешки. Гейси сказал на это, что действительно надевал мешок, если ему казалось, что труп может «протечь». Якобы он не хотел испачкать ковровое покрытие в доме. У многих жертв в горле было найдено их же белье; у других на шеях остались веревочные петли. Встречались «парные» трупы, захороненные в одной могиле в одно и то же время.
В анальных отверстиях некоторых тел находили обрывки ткани или стеклянные флаконы.
Гейси регулярно засыпал подпол известью, очевидно с целью избавиться от запаха и ускорить разложение. Известь при контакте с водой выделяет едкую щелочь, гидроксид кальция; в моменты подтоплений щелочь проникала в землю и растворяла мягкие ткани трупов. Техники-криминалисты работали в жидкой грязи, состоящей из фрагментов костей, частично разложившихся тел, продуктов распада и глинистой почвы. Вскрыв новый слой захоронения, они делали перерыв, давая выйти накопившимся газам. Дренажные насосы засорялись жировоском, и их приходилось периодически прочищать. Копать можно было только вручную. Тем не менее учет останков велся с археологической тщательностью.
Техники-криминалисты работали в жидкой грязи, состоящей из фрагментов костей, частично разложившихся тел, продуктов распада и глинистой почвы.
Тело, найденное в гараже, на том самом месте, где указал Гейси, действительно принадлежало Джону Бутковичу. По стоматологическим картам удалось опознать тела Джона Шика и Грегори Годзика, лежавшие в одной могиле. За период с Рождества до Нового года количество эксгумированных жертв выросло до двадцати семи. На Новый год работы снова прервали, тем более что в Чикаго выпало небывалое количество снега – почти метр. Земля промерзла, и копать дальше было нельзя. Зато обыск в доме продолжался, и на чердаке, в фальшполу, были найдены еще книги гомоэротического содержания, полицейские значки и приспособления для курения гашиша. А в полу под кладовой – голубая дутая куртка Роберта Писта.
Обнаружить тело юноши до сих пор не удалось. Терри Салливан организовал срочные поиски в Дес-Плейнс-ривер с участием водолазов и вертолета. Сотрудники службы природоохраны на лодках прочесали реку на сорок пять миль вниз по течению от моста на I-55. К сожалению, существовала вероятность, что тело вообще не будет найдено. Трупы, попавшие в воду, сперва тонут, а через некоторое время скопившиеся внутри газы выталкивают их на поверхность. Процесс может затянуться, если вода холодная, – при низких температурах разложение замедляется. Бывает и так, что тело цепляется за камень или корягу на дне и не всплывает никогда. По Дес-Плейнс-ривер циркулировали баржи до Нового Орлеана; они могли утащить труп за собой или разрубить винтом.
Поэтому когда в полицию поступило сообщение, что тело найдено, детективы сразу помчались к месту его обнаружения. Их смутило то, что труп был меньше ростом, чем Роберт Пист, – почти на пятнадцать сантиметров. При наружном осмотре выяснилось, что труп был обрезан – а Роберт Пист нет. Тело доставили в службу коронера на экспертизу; по отпечаткам пальцев удалось установить, что это Джеймс Маццара. Так, разыскивая одну жертву Джона Гейси, детективы наткнулись на другую.
Прокуратура округа обратилась в газеты с просьбой к семьям, где пропали мальчики-подростки и юноши немного старше двадцати лет, связаться с правоохранительными органами. Для них была организована горячая линия. Опознание трупов проводилось в морге под руководством доктора Штейна. К нему на помощь пригласили профессора антропологии Чарльза Уоррена из Университета штата Иллинойс. Он изучал зубы и кости жертв, обращая внимание на их особенности – в частности, следы травм. Поскольку все жертвы Гейси были белыми и первичные антропологические данные это подтверждали, рассматривались только обращения от семей европеоидной расы.
Следователям приходилось принимать в расчет то, что многие семьи открестились от своих сыновей из-за гомосексуальной подоплеки дела Гейси. Родные не хотели верить, что их сын попал в лапы маньяка-гомосексуалиста, ведь это означало, что он и сам обладал такими наклонностями. Родственникам и близким друзьям предполагаемых жертв показывали фотографии улик, найденных в доме: украшений, ключей и тому подобного, – и, если те их узнавали, улику предъявляли вживую.
Так был опознан, к примеру, девятнадцатилетний Уильям «Пушка» Киндред, пропавший в северной части Чикаго. Киндред был крупный – около 180 сантиметров и 80 килограммов, – темноволосый, с задиристым характером, за который и получил свое прозвище. Он собирался жениться на своей девушке, Мэри-Джо Паулюс, как только найдет хорошую работу. Невеста подарила ему медальон с религиозной символикой, и он носил его на серебряной цепочке. Когда 16 февраля 1978 года он вышел из квартиры Мэри-Джо, медальон был у него на шее. На следующий день он не позвонил, и Мэри-Джо немного заволновалась. Спустя еще день начала его поиски. Вместе с матерью Уильяма они обратились в полицию.
Прошел почти год, прежде чем Мэри-Джо предъявили в полиции несколько предметов одежды и тот самый медальон. Уильям Киндред оказался восемнадцатой опознанной жертвой Джона Уэйна Гейси.
Полицейских резко критиковали за то, что они не уделяют должного внимания случаям исчезновений молодых людей. Однако только в Чикаго ежегодно в полицию поступало около двадцати тысяч заявлений о пропавших лицах мужского пола. Треть из них были несовершеннолетними: около семи тысяч мальчиков в возрасте до семнадцати лет. А по всей стране это количество приближалось к двухстам тысячам, и большинство оказывалось просто беглецами, покинувшими дом по собственной воле.
Следователи собрали все данные по исчезновениям лиц мужского пола и подходящего возраста в Чикаго с 1972 года. Их оказалось более сорока пяти тысяч. Теперь надо было найти папки с делами и проверить, не объявился ли пропавший. Процесс осложнялся тем, что по многим делам – как с Шиком или Годзиком – поступали ошибочные сообщения о том, что пропавших видели в городе.
Тем временем Джон Гейси находился в медицинском крыле окружной тюрьмы, отдельно от остальных заключенных. Он был уверен, что его оправдают, дерзко вел себя с надзирателями и медицинским персоналом и требовал к себе отношения как к вип-пациенту. Он обещал засудить всех, кто «подверг его преследованиям», и хотел, чтобы после освобождения ему выделили круглосуточную охрану. На допросах он запросто мог заявить, что не знает, кто убил юношей, похороненных на Саммердейл. Мол, скорее всего, это были Росси с Крэмом, у них и ключи от дома имелись.
У надзирателя он запросил журналы «Плейбой» и «Хастлер», ежедневные газеты и справочники по уголовному праву. Вместо этого ему предоставили Библию.
Однажды его нашли валяющимся в камере на полу с полотенцем на шее. Охранники решили, что он хотел покончить с собой, но Гейси, смеясь, объяснил, что так расслабляется.
– Аутоэротическая асфиксия, не слыхали про такую? – подмигнул он. – Я как те мальчишки, которых на меня повесили. Они все забавлялись, чтобы усилить удовольствие, а в результате – оп, и умирали.
Чтобы опровергнуть подобные заявления, детективы взялись разыскивать выживших жертв Гейси. Некоторые из них – как Джеффри Ригнэлл – подавали жалобы в полицию, но их не воспринимали всерьез. Сейчас было самое время вернуться к этим заявлениям.
Из Лос-Анджелеса по горячей линии позвонил Луис Рэнделл (имя изменено), который был знаком с Маццарой и, как выяснилось позднее, с Шиком. После детства, проведенного в приюте, он оказался на панели. Гейси он узнал, когда увидел в газете его фото.
Рэнделл столкнулся с ним в 1977-м. Он выходил из гей-бара, и рядом с ним на тротуаре притормозил черный «Олдсмобиль». За рулем сидел Гейси; он предложил юноше вместе развлечься и повез к себе домой. Там он угостил Рэнделла марихуаной и предложил таблетки валиума. Гейси интересовался БДСМ, но Рэнделл был против. Когда он отказался попробовать, Гейси сунул ему под нос полицейский значок и спросил, занимался ли он когда-нибудь сексом в наручниках, а также пообещал, что не сделает ему больно.