– Он опустил молоток?
– Да. И заклеил мне голову пластырем.
– Что он при этом говорил?
– Что ему очень жаль.
– У вас сложилось мнение насчет того, отдавал ли Джон Гейси в тот момент отчет в своих действиях?
– Да.
– И каково это мнение?
– Думаю, он не понимал, что делает.
– Вопросов больше нет. Спасибо, мистер Рид, – закончил допрос Амиранте.
На следующий день выступать предстояло психиатрам, обследовавшим Гейси. Их показания должны были решить судьбу подсудимого. И обвинение, и защита понимали – признание вменяемым означает для Гейси неминуемую смертную казнь.
Томас С. Элизео был клиническим психологом, автором многочисленных статей по шизофрении и шизофреническому мышлению и выступал на стороне защиты. Он провел с Гейси многочасовое собеседование и проделал с ним основные диагностические тесты. В своем заключении Элизео утверждал, что выявил у Гейси «пограничное расстройство личности, при котором человек внешне выглядит нормальным, но в действительности страдает невротическим, антисоциальным, психотическим заболеванием». Под внешней нормальностью Гейси, по мнению Элизео, таилась параноидная шизофрения, при которой «человек считает мир опасным местом, где надо быть очень осторожным и очень подозрительным. Вокруг сплошные опасности, а все люди пытаются тебя обидеть и перехитрить. Кроме того, подобные пациенты считают себя лучше других». Элизео говорил, что параноидные шизофреники ощущают «собственное величие… считают себя способными на великие поступки, оправдывают любые свои действия и ощущают свою полную правоту, хотя открыто могут этого и не заявлять». Элизео полагал, что переломной точкой для Гейси стал 1969 год, когда умер его отец, – с тех пор он и страдал параноидной шизофренией.
Обвинение хотело показать, что Гейси никогда не терял связь с реальностью и не подходил под юридическое определение невменяемости, потому что сознавал криминальный характер своих действий и их наказуемость по закону.
На перекрестном допросе Билл Канкл обратился к Элизео:
– Вы говорите суду, что подсудимый страдает от параноидной шизофрении уже около семнадцати лет, с тех пор, когда ему было двадцать, не так ли?
– Да, сэр.
– И за все это время ему не поставили диагноз? Не госпитализировали и не лечили?
– Да, сэр.
– И сколько подобных случаев вы встречали в своей практике?
– Немного.
– Можете назвать имена?
– Если говорить о параноидной шизофрении, то пожалуйста. Ричард Никсон.
Канкл отпрянул в изумлении.
– Вы лечили президента Никсона?
– Нет. А еще, если судить по тому, что я читал и видел, король Георг III.
– Вопросов больше нет, – взмахнул рукой Канкл.
Это была первая из нескольких десятков подобных стычек, произошедших в ходе выступлений психиатров. Защита изо всех сил пыталась доказать, что Гейси страдает психическим заболеванием, которое почти не проявляется внешне, но через определенные интервалы дает психотические вспышки.
Обвинение давило на психиатров защиты, ставя под сомнение их заявления, что Гейси был в психозе только в моменты убийств. Обвинители утверждали, что это противоречит здравому смыслу. Какое удобное заболевание – проявляется исключительно когда хочется убить кого-нибудь! Обвинение настаивало на том, что Гейси симулировал психоз, чтобы избежать наказания.
Вторым доктором, выступавшим в защиту подсудимого, стал Лоренс З. Фридман, психиатр и психоаналитик, президент Института социальных и бихейвиоральных патологий. Фридман показал, что провел «около пятидесяти часов», собеседуя с Гейси. Обследование заняло такое длительное время потому, что «Гейси оказался очень сложной личностью». Собственно, Фридман сказал, что «мистер Гейси был одной из самых сложных личностей, какие ему приходилось изучать».
По мнению Фридмана, история Гейси демонстрировала паттерн «невротического и психосоматического расстройства с раннего детства. Переход от серьезного невроза к психозу случился, вероятно, на Рождество 1969 года, когда пациент находился в исправительной колонии Анамоса и у него умер отец».
Фридман утверждал, что «мистер Гейси страдает серьезными расстройствами мышления, настроения и поведения. Он проявляет выраженную амбивалентность – иными словами, испытывает противоречивые чувства – к ключевым фигурам в своей семье, начиная от отца и заканчивая самим собой. Мистер Гейси демонстрирует одно – временно невротические и психофизиологические симптомы. Преувеличенный энтузиазм в работе, повышенное внимание к деталям, навязчивые сексуальные девиации, пристрастие к наркотикам, антисоциальная агрессивность, несоответствие его чувств и действий выдают личность, которую лучше всего описывает термин «псевдоневротическая шизофреническая паранойя». Наиболее острая и опасная паранойя возникает в периоды значительного напряжения, обычно сопровождаемые приемом валиума, алкоголя и марихуаны».
По мнению Фридмана, в том, что Гейси болен, сомнений нет – вопрос в «легальном и социальном пороге наказуемости… что является не психиатрической, а юридической проблемой».
Следующим выступал доктор Роберт Трейсмен, клинический психолог и специалист по психодиагностике, обследовавший Гейси в течение трех с половиной часов. Базируясь на проведенных тестах, Трейсмен сказал, что считает Гейси «параноидным шизофреником… человеком, испытывающим сложности с интеграцией своего поведения или своих эмоций в нормальный образ жизни». Трейсмен утверждал, что параноидный шизофреник может казаться внешне нормальным.
Доктор Ричард Раппапорт, психиатр с частной практикой, тесно связанной с судебной психиатрией, показал, что опрашивал Гейси более шестидесяти пяти часов в течение пяти месяцев.
Неврологическая история и обследование пациента показали, что с точки зрения физиологии с Гейси все в порядке. Электроэнцефалограмма пациента была в пределах нормы, как и снимки компьютерной томографии. Хромосомный анализ выявил у Гейси генетическую предрасположенность к насилию и криминальным действиям. Раппапорт изучил медицинские карты Гейси, но все его госпитализации «не показали никаких серьезных заболеваний».
Раппапорт поставил Гейси диагноз «пограничное расстройство личности с чертами психотического или параноидного шизофренического поведения». По сути, он подтвердил диагноз Фридмена – параноидная шизофрения. По мнению Раппапорта, это была тяжелая психическая болезнь, промежуточное состояние между невротическим и психотическим расстройством.
Раппапорт много рассуждал о гомосексуальных склонностях Гейси, якобы приведших к ненависти к самому себе. Убивая своих жертв, он символически убивал себя и хоронил в подвале – олицетворении отцовского логова. Психиатр упомянул о также о БДСМ как способе выплеска агрессии и о некрофилии, которая, по словам Раппопорта, могла иметь несколько форм: не только сексуальные сношения с трупом, но и «несексуальное взаимодействие – рассматривание, хранение рядом с собой, ощущение близости». Именно ими руководствовался, по мнению Раппопорта, Гейси, когда спал в одной постели с телами жертв и закапывал их у себя под домом.
Пограничное расстройство личности определило и нарциссизм Гейси с его ощущением собственного величия и стремлением красоваться, постоянно находиться на виду, чтобы «люди смотрели на него и восхищались». В случае Гейси нарциссизм проявлялся и в том, что он «руководил парадами, выступал в роли клоуна и делал карьеру в политике».
Раппапорт показал, что при пограничном расстройстве личности могут возникать «эпизоды психоза. Они преходящие и часто начинаются в результате стресса. Они отличаются от полноценной психотической параноидной шизофрении своим временным характером». Психотические эпизоды может провоцировать прием наркотиков или алкоголя, а также усталость и возбуждение. В результате этого расстройства Гейси «не контролировал свои действия в момент совершения преступлений».
После Раппапорта предстояло выступать психиатрам обвинения, но сначала Билл Канкл пригласил еще нескольких выживших жертв Гейси. Первым на трибуну вышел Дональд Вурхис, которому к тому моменту исполнилось двадцать семь лет. Он был в очень плохой форме: еле держался на ногах, смотрел в пространство и не сразу понимал, когда должен отвечать на вопросы. На допросе выяснилось, что с тех пор, как Гейси освободили из колонии в Анамосе, Вурхис посещал психотерапевта с переменным успехом. Он говорил медленно, с трудом, плохо соображал, и обвинение предпочло прервать допрос свидетеля.
Следующим Билл Канкл вызвал Роберта Доннели, которого Гейси насиловал, душил, топил в ванне, а также угрожал пистолетом. Доннели утверждал, что Гейси выглядел при этом «совершенно трезвым и полностью контролирующим свои эмоции».
Настала очередь психиатров: первым выступал Артур Хартман, старший консультант Психиатрического института окружного суда округа Кук. За два месяца он провел с Гейси около двадцати пяти часов собеседований. Выступая от лица штата, Харман заявил, что Гейси является «психопатической или антисоциальной личностью с сексуальными девиациями», которая демонстрирует «некоторые симптомы и характеристики параноидных истерических реакций». Он утверждал, что Гейси способен осознавать криминальность своего поведения и что нет никаких подтверждений, что у него «когда-либо происходили эмоциональные срывы или имелись психические заболевания того типа, которые мы считаем психотическими».
Следующим на трибуну вступил доктор Роберт Э. Рейфман, директор Психиатрического института окружного суда округа Кук. Он обследовал Гейси шестнадцать часов и пришел к выводу, что тот «испытывает расстройство личности нарциссического типа», которое не считается психическим заболеванием.
Рейфман утверждал, что Гейси не страдает пограничным расстройством личности, потому что такие люди плохо адаптируются социально. Они неуспешны на работе и ведут неупорядоченный образ жизни. Гейси же владел успешным строительным бизнесом, делал успешную политическую карьеру и являлся относительно успешным клоуном. У него было много друзей и знакомых, и в целом его нельзя было назвать неудачником. Даже свои преступления он совершал с успехом – до определенного момента.