– Ты же сам знаешь, это тот самый телевизор! – Бедоу стукнул кулаком по моему столу.
Ну вот опять, подумал я. Очередной повод для иска: грозный коп врывается к подозреваемому в дом, чтобы проверить серийный номер. Я был готов признать, что телевизоры Цика и Гейси идентичны, и это важное совпадение. Но у меня до сих пор не было того, что помогло бы нам получить у судьи новый ордер на обыск: доказательства совершения преступления. Мы так и не нашли тело Роба Писта, а лучшей нашей ниточкой была подсказка незнакомки. Правда, Клифф Джонсон уже поднялся в воздух, чтобы поискать описанные ею ориентиры, и я ждал его отчета.
Возможно, Цик действительно бывал у Гейси дома, но фактов недоставало. Даже если мы докажем, что у Гейси стоит телевизор Цика, улика будет косвенной. Однако это действительно могло облегчить получение нового ордера, и я признал, что узнать серийный номер важно.
И здесь лучше всех справились парни из отряда «Дельта», поскольку теперь Гейси приглашал их домой. Шульца и Робинсона попросили записать номер телевизора, если появится возможность, но я предупредил, что подозреваемый не должен их поймать. Они заслужили его доверие, и это само по себе полезно, так что нельзя его спугнуть.
У нас оставалось еще множество вопросов. Нужно было побольше узнать о Грегори Годзике, которого, как и Цика, якобы видели после исчезновения. Пока не удалось найти родственников Бутковича и Хатулло. И мы так и не успели еще раз поговорить с Ким Байерс, которой принадлежала квитанция из мусорного ведра. Несмотря на нашу упорную работу, до ордера было еще далеко.
Через полтора часа Каутцу позвонили из Хьюстона. Сотрудники управления шерифа нашли тетю Хатулло, которая рассказала, что в 1977 году в День матери ее племянник утонул во Фрипорте. Чарльз упал с моста, и его смерть сочли несчастным случаем.
Ежась под изморосью, Роб Робинсон и Боб Шульц ждали, пока Гейси отопрет дверь на кухню, и услышали лай собаки на заднем дворе. Пес был привязан к столбу.
– Джон, ты чего оставил собаку на улице в такую погоду? – возмутился Боб.
– Пришлось привязать его утром во дворе, – пояснил Гейси. – Сегодня с ним некому было погулять.
Пока Шульц ругал подрядчика за жестокое обращение с животным, тот, не слушая, вошел в дом и быстро захлопнул дверь во вторую часть холла. Полицейские ощутили тот же запах, что и прошлым вечером, когда Гейси убирал за собакой на кухне. Но сегодня пес весь день был на улице, а воняло еще сильнее, чем и накануне.
Еще в машине дельтовцы решили между собой, как добудут серийный номер телевизора: Робинсон отвлечет хозяина дома, а Шульц быстро все разведает. Гейси невольно упростил им задачу, проводив полицейских в гостиную. Робинсон подошел к бару и попросил Гейси приготовить ему напиток. Если времени не хватит, он планировал попросить подрядчика показать карточный фокус. Тут в дверь постучали: это был Уолли Лэнг, который наконец подогнал новую машину для Роба. Пока все здоровались, Боб объявил, что ему нужно в уборную.
Он вернулся на кухню. Все шло хорошо: Гейси, который, похоже, предпочитал принимать гостей в новой части дома, не стал настаивать, чтобы полицейский воспользовался ближним к бару туалетом. Шульц прошел в коридор, заглянул в темный кабинет, увешанный портретами клоунов, и юркнул в уборную. Там он включил свет и вентилятор, а потом спустил воду, чтобы замаскировать другие звуки: он знал, что бар, у которого стоит Гейси, прямо за стенкой.
Боб быстро проскользнул в хозяйскую спальню. Телевизор стоял на том же месте, что и на фотографиях. Коп щелкнул зажигалкой и осмотрел его со всех сторон, но серийного номера нигде не было. С нарастающим раздражением он чуть-чуть выдвинул устройство и поводил зажигалкой туда-сюда. Наконец номер нашелся, но в мигающем свете его было сложно прочесть. Шульц несколько раз повторил цифры, чтобы запомнить, и спешно вернулся в туалет.
Снова спустив воду в унитазе и открыв кран, Боб ощутил поток теплого воздуха, идущий от радиатора отопления. Нагревательный котел как раз заработал, и в туалет начал просачиваться омерзительный запах. По собственному опыту Шульц знал, что дело, скорее всего, в протекающих трубах, а вентилятор засасывает воздух из подпола.
Я выяснял новости о поисках с вертолета и с собаками, когда ко мне вошел Бедоу:
– У нас сидит Эд Хефнер, и он рассказал, что недавно делал подкоп под фундамент по просьбе Гейси. Какой-то дом, вроде бы в Норридже.
Свежая яма в земле рядом с фундаментом могла оказаться тем самым местом, где Гейси спрятал тело. Бедоу хотел прокатиться с Хефнером, чтобы вычислить нужный дом. Я одобрил его идею, но сначала попросил рассказать, о чем еще говорил Хефнер во время допроса.
По словам Грега, Хефнер работал на Гейси около года; они познакомились, когда подрядчик с женой зашли в «Гуд лак лаунж», где Хефнер заведует баром. Гейси собирался открыть свой бар и приглашал Хефнера там поработать. По некоторым причинам затея не удалась, но Эд не расстроился. Кстати, Гейси сделал ему грязное предложение, но когда бармен пригрозил его побить, если тот еще раз его тронет, подрядчик присмирел. Также Хефнер пару дней назад подслушал, как Гейси сказал Уолшу: «Никто не должен знать, о чем мы с тобой говорили».
Тут в отделе поднялся гвалт. Кто-то крикнул: «Гейси сбросил хвост!» Шульц с Робинсоном доложили, что подозреваемый от них ушел, и опасались, что он может ехать в сторону аэропорта О'Хара, чтобы отправиться в Литтл-Рок или даже в Бельгию. Я приказал полицейским проверять подходящие рейсы.
– Какая у нас юрисдикция в О'Хара? – забеспокоился Козензак.
У меня уже был готов ответ.
– Службы аэропорта относятся к правоохранительным органам, – соврал я. – Остановите этот чертов самолет.
Лэнг ушел, а Шульц вернулся в гостиную. Через некоторое время полицейские услышали, как Гейси говорит кому-то по телефону: «Я перезвоню через пять минут». Потом он схватил куртку и молча выбежал к машине. Какое-то время Шульц с Робинсоном сидели у него на хвосте, но подозреваемому удалось ускользнуть.
Они съездили на точку Роде по продаже елок, вернулись к Гейси домой, заглянули на его любимую автозаправку. Безрезультатно. Видимо, он все-таки рванул на самолет, решили дельтовцы. Робинсон, бросив свою машину, пересел к Шульцу, и они двинулись к аэропорту. Из участка им сообщили: через несколько минут вылетает самолет в Литтл-Рок.
Полицейские вбежали в терминал, наводненный отправляющимися в отпуск. На пропускном пункте они спешно объяснили ситуацию, но охранники смотрели на них с подозрением, особенно на Шульца в залитых кофе брюках. Один их охранников решил посоветоваться с начальством.
Дельтовцы переглянулись и помчались в зал, уворачиваясь от встречных пассажиров. Гейси нигде не было; на самолет никто подходящий под его описание не садился; ни в одном из списков пассажиров его фамилия не значилась.
Озадаченные Шульц с Робинсоном вернулись в машину, и тут же из рации захрипел голос Лэнга:
– Его машина у елок. Живо возвращайтесь сюда. – Тон сержанта был красноречивее всяких слов: – Как вы могли так облажаться!
Лэнг не стал останавливать команду, поехавшую в аэропорт, хотя был уверен, что Гейси там нет. Вскоре после того как Робинсон с Шульцем проверили точку Роде, к ней подкатили и Лэнг с Саммершилдом. И вот она, машина Гейси, прямо под уличным фонарем. Гейси, явно довольный собой, болтал с Роде.
– Я и не пытался сбросить хвост, – заявил он Лэнгу. – Честно.
Когда прибыли Шульц с Робинсоном, Лэнг язвительно поинтересовался:
– Как думаете, не упустите его теперь? Или мне остаться?
Боб промямлил, что они сами справятся. Лэнг с Саммершилдом вели Гейси до дома, пока Шульц подвозил Робинсона к его машине.
Лишь к вечеру мы смогли поговорить с Ким Байерс, которая задержалась на соревнованиях по плаванию. Да, это ее квитанция на фотографии, она помнит, как вечером 11 декабря заполняла ее в «Ниссон». Ким объяснила, что накинула парку Роба, поскольку замерзла. И, слегка смутившись, добавила, что положила квитанцию в карман куртки, надеясь, что Роб заметит и поинтересуется фотографиями.
Так мы получили недостающий кусочек мозаики, и ордер на повторный обыск был практически у нас в кармане. Теперь у нас было неопровержимое доказательство, что Роб Пист бывал у Гейси в доме.
Шульц и Робинсон встретились со сменщиками в ресторане «Мистер Кей», куда их привел Гейси. Когда появились Лэнг, Альбрехт их Хашмейстер, ночная смена без церемоний уселась за столик подрядчика, который был настроен поболтать.
Он назвал сумму, указанную в иске на Альбрехта и его коллег: 750 000 долларов. Власти Дес-Плейнса нарушили его права, и адвокаты «привлекут к ответственности» всех полицейских, пригрозил Гейси, но тут же смягчился и начал рассказывать о своих выступлениях в качестве клоуна. Все это делается на добровольных основаниях, подчеркнул он, и чаще всего он использует псевдоним Пого. Как-то на одной из своих вечеринок он оделся в костюм Дяди Сэма. К слову о вечеринках: Гейси признался, что бывал на мероприятиях, посвященных теме бисексуальности, и не видит в этом ничего плохого. Люди имеют право делать все что им заблагорассудится, пока это не нарушает права других и происходит без применения насилия. По заверениям подрядчика, у него много клиентов-гомосексуалистов, но он следит, чтобы они не приставали к его подчиненным.
Гейси заявил, что со своими работниками старается сохранять дистанцию, и поэтому никто не знает его по-настоящему. Он очень строг и запрещает подчиненным курить травку во время работы. Чтобы избежать вопросов по поводу полиции, подрядчик сообщил работникам, что помогает расследованию, и даже оплатил им время, потраченное на допросах в участке.
Еще раз описав полицейским все свои действия в ночь пропажи Роба Листа, «за исключением, может быть, пары минут», Гейси принялся рассказывать о своей жизни в Ватерлоо в 1960-х. Тогда он владел тремя ресторанами «KFC», еще одним рестораном, мотелем и фирмой по дизайну одежды. В мотеле у него работали проститутки по вызову (и натуралы, и геи), крутили порнографические фильмы, а на частных вечеринках танцевали обнаженные девушки, которые соглашались и на секс. Гейси участвовал в выборах членов городского правления от демократической партии, но республиканцы и шерифы его подставили, и в итоге он был арестован за «вовлечение в занятие проституцией», за что все на него ополчились. Гейси осудили за тяжкое преступление и отправили в тюрьму. Из-за этого его первая жена подала на развод, забрав 160 000 долларов, три машины и дом. Правда, ему удалось сохранить 40 000 долларов, но пришлось платить алименты.