Финдер кивнул, обмотал четки вокруг запястья Канкла и принялся затягивать петлю, как делал обвиняемый.
– Первый узел, – произнес Ларри, – второй узел… Промежуток между вторым и третьим узлами. – Он вставил ручку между последними двумя петлями. – И закрутить.
Канкл поднял руку, чтобы присяжные смогли рассмотреть.
Затем Билл попросил Финдера описать схему, которую нарисовал Гейси, указывая места захоронений в подполе.
Внезапно подсудимый прервал процесс:
– Ваша честь, я ничего такого не рисовал!
Однако Канкл продолжил допрос. Когда он закончил, судья отпустил присяжных и подозвал обвиняемого к себе.
– Мистер Гейси, – предупредил Гариппо, – на заседании суда нельзя вот так вскакивать и перебивать свидетелей. Если вы хотите что-то сообщить или представить какие-то улики, мы дадим вам такую возможность, но не позволим делать подобные заявления, да еще и перед присяжными. Вы меня поняли?
Гейси кивнул. День закончился рассказом Рафаэля Товара о найденном кольце Цика и поездке с обвиняемым в тюрьму.
Утром в субботу вновь выступил Дэн Дженти. Он в мельчайших подробностях ответил на все вопросы Боба Игана относительно поиска тел. Исключительно по памяти Дженти воспроизвел эксгумацию каждого тела, начиная с № 1 в подполе и № 2 в гараже и до № 29, найденного под балками в столовой незадолго до сноса дома. Он даже смог с невероятной точностью назвать результаты замеров.
– Тело № 9 лежало на животе головой на юг. На расстоянии 231 сантиметра от восточной стены и 368 сантиметров от северной. Из одежды на нем была лишь резинка от трусов и темные носки.
– А как глубоко оно лежало?
– Сложно определить. Мы замеряли от верхнего края цементной подушки, и оттуда до тела было 30 сантиметров.
– Примерно какой толщины подушка?
– Десять сантиметров.
На перекрестном допросе Мотта спросил, сколько, по оценке Дженти, могли там пролежать останки.
– Я бы сказал, от полугода до нескольких лет, от пяти до десяти.
– То есть от полугода до десяти лет – это самая точная оценка, которую вы можете дать?
– Видимо, так.
Если защита не может оспорить факты, обычно она пытается найти слабые места, чтобы вызвать недоумение у присяжных. Учуяв такой маневр Мотты, Иган расспросил Дженти о факторах, влияющих на скорость разложения тела.
– Низкая температура замедляет разложение, как и пребывание в воде. Если труп находится под землей без доступа к кислороду, разложение также замедляется. А тело, которое, допустим, лежит в летнее время на улице, полностью разложится через пару недель за счет высокой температуры и насекомых. С другой стороны, изолированные от внешней среды останки могут оставаться невредимыми, хотя бы с виду, в течение полугода. Вариаций слишком много, все зависит от того, в каких условиях находилось тело.
– Будет ли правильным сказать, – продолжил Иган, – что практически невозможно определить время смерти до дня, часа или минуты?
– Вы абсолютно правы, – подтвердил Дженти. – Это лишь выдумка сценаристов, когда в кино заявляют, что время смерти жертвы – между тремя часами и четвертью четвертого. Подобное просто невозможно: в человеческом теле нет встроенных часов. В лучшем случае удается определить время с точностью до нескольких часов, а что касается нашего дела… Тут одному Богу известно.
Далее Билл Канкл опросил сержанта Маринелли, и судья сообщил, что слушание продолжится на следующей неделе.
Третья неделя
К понедельнику 18 февраля у нас оставалось всего несколько дней до окончания представления версии обвинения, и мы добрались до того момента, когда надо договориться с защитой, что личности жертв установлены верно. Если же защита откажется, чем нам уже угрожал Амирант, оставался лишь один вариант: принести останки в зал суда. Может, хотя бы они заставят адвокатов изменить мнение.
Джим Варга читал положения подготовленного соглашения: тела с 1 по 29 извлечены с участка по Саммердейл, 8213, и отвезены окружному коронеру; челюсти, зубы и рентгеновские снимки останков пронумерованы корректно; прижизненные снимки соответствуют опознанным жертвам, и так далее. В качестве следующего свидетеля мы пригласили доктора Роберта Штейна.
Нас беспокоило, что защита попытается использовать его неосторожные заявления прессе на первых этапах работы, да и сам Штейн волновался. Адвокаты обвиняемого могли серьезно дискредитировать нашего судмедэксперта, но мы нуждались в его показаниях и решили рискнуть в надежде, что они не станут ничего предпринимать. Штейн – опытный консультант, он умеет отвечать кратко и по существу. Он начал с объяснений, чем причина смерти отличается от рода смерти:
– Причина смерти – инициатор (инициаторы) смерти. Этот фактор может быть химическим, физическим, биологическим. В случае с родом смерти возможны пять вариантов: убийство, суицид, несчастный случай, естественные причины или неустановленные.
Штейн сообщил, что, войдя в дом Гейси, сразу же ощутил запах, с которым постоянно сталкивается на работе в морге. Он описал свое путешествие в подпол, начало поисков и работу по установлению личностей жертв.
Когда Канкл спросил Штейна о браслете Сэмюела Тодда, его мать Бесси Стэплтон не выдержала и разразилась рыданиями. Мотта попросил судью сделать перерыв, и тот отпустил присяжных. Сэм Амирант насчитал как минимум четырех членов жюри, с сочувствием глядевших на всхлипывающую миссис Стэплтон, и Гариппо предупредил зрителей, что в ходе слушаний будет еще много горестных заявлений. Если кто-то не уверен в своем самообладании, ему следует удалиться из зала суда, чтобы не оказывать влияния на присяжных.
На кратком заседании Амирант потребовал, чтобы во время выступления Штейна в зале не было родственников жертв, но Гариппо обещал ему при необходимости принять меры.
Продолжив выступление, доктор Штейн высказал свое экспертное мнение: причиной смерти шести жертв, найденных с веревками на шее, стала странгуляционная асфиксия. А касательно тринадцати тел, найденных с тканью в горле, можно сказать, что смерть наступила вследствие обтурационной асфиксии. В случае с оставшимися десятью телами причину смерти определить не представляется возможным. Что же касается рода смерти восемнадцати опознанных тел, найденных в подвале, и Роба Писта, то это убийство. Канкл перечислил имена жертв по одному, каждый раз спрашивая, выписал ли Штейн свидетельство о смерти. «Да», – решительно отвечал судмедэксперт.
Во время перекрестного допроса Амирант расспрашивал Штейна о причинах смерти, чтобы заставить присяжных сомневаться в точности данных, а под конец Сэм поднял вопрос об аутоасфиксии:
– Вы когда-нибудь сталкивались в своей практике со, скажем так, случайными самоубийствами, когда ради оргазма некто сам затягивает у себя на шее такие узлы, как вы показывали, и погибает?
Штейн признал, что их служба сталкивается с 15–20 подобными смертями в год (а общее ежегодное количество смертей исчисляется тысячами). Иногда погибший не успевает ослабить веревку вовремя, теряет сознание и умирает; обычно такое случается при мастурбации.
Взбешенный предположением защиты, что некоторые из жертв Гейси могли умереть таким образом, Канкл спросил Штейна, видел ли он когда-либо в случаях аутоасфиксии такие узлы, как использовал обвиняемый.
– Нет.
– Если кто-либо использовал удавку или веревку вроде этой, чтобы придушить жертву до потери сознания, а затем убил ее, запихав комок бумаги или ткани в горло, – это убийство в меньшей степени, чем если бы он убил жертву сразу?
– Это в любом случае убийство.
– А если кто-либо накинет на шею пятнадцатилетнему подростку вот такую петлю, – Канкл указал на веревку, – а потом засунет в рот кляп и еще живого сбросит с моста, и мальчик утонет в реке, – это уже не убийство?
– Это все равно убийство.
– А если кто-либо придушит такой веревкой молодого мужчину или подростка до потери сознания, а потом закопает жертву заживо у себя в подполе, где она задохнется в собственной могиле, – это будет в меньшей степени убийством?
– Это все равно убийство.
– У меня больше нет вопросов.
Когда Штейн покидал свидетельскую трибуну, присяжные не сводили с него глаз.
Во второй половине дня доктор Эдвард Павлик, теперь уже главный судебный стоматолог округа Кук, описал методы, которые вместе с командой использовал для опознания тел. К его выступлению мы подготовили два диапроектора, на один из которых загрузили прижизненные рентгеновские снимки жертв, полученные от их дантистов, а на второй – посмертные. Иган проецировал снимки на экран, а Павлик рассказывал о проведенных исследованиях, оговорив, что снимки делались под разными углами. Он указывал на некоторые индивидуальные особенности, затем сравнивал снимки, демонстрируя, как именно устанавливалась личность жертв.
Доктор Джон Фитцпатрик рассказал о проведении опознания по рентгену скелета. На перекрестном допросе Мотта пытался вынудить Фитцпатрика признать, что радиологический метод опознания не является точным на сто процентов.
– Ведь на самом деле, – настаивал адвокат, – радиология – наука из разряда вероятностных, а не точных.
– Нет, – возразил Фитцпатрик, – определенные ориентиры делают скелет абсолютно уникальным. Ручаюсь головой.
Наш последний на этот день свидетель, Дэниел Каллахан, начальник шлюза, поведал присяжным, как в реке нашли первое и последнее тела: Тимоти О'Рурка и Роберта Листа.
Во вторник мы вызвали шестерых свидетелей, рассказавших о поисках и опознании четырех тел, выловленных в реке. В среду Ларри Финдер повторно вышел к трибуне и описал план Гейси по окончательному избавлению от дурного запаха:
– Он собирался целиком залить подпол цементом.
В среду, как и всегда, я встретил Гейси в коридоре, когда его вели в камеру. Накануне мне подарили сигару, но поскольку я не курю, то передал ее обвиняемому.
– Хорошая была сигара, Терри, – похвалил Гейси.