Увидев, как мелькнула впереди и скрылась спина Алика, я неожиданно для самой себя стартовала следом. Он не тянул меня за руку – даже наоборот, наверняка отругал бы за безрассудство. Но я действовала инстинктивно, по привычке бросившись за ним. Мне не было страшно, да и мысли о том, что меня может поджидать какая-то опасность, даже не возникло. Пора бросать эти дурацкие игрища в шпионов!
Я пронеслась по загадочному, обрамляемому фрактальными картинами коридору, заметив, как фигура Алика скрылась где-то в самом его конце. Впереди маячил проем, выходивший на какую-то лестницу. Видимо, это замысловатое здание было снабжено чем-то вроде черного хода. Так и есть: я с трудом притормозила на плитках лестничного пролета и, повернув голову влево, увидела Алика, почти наполовину свесившегося из распахнутого узкого окна. Он замешкался и, как мне показалось, махнул кому-то, но уже через миг подался обратно и бросился ко мне.
– Ты в порядке? – Алик порывисто обнял меня, провел ладонью по волосам и тут же отшатнулся. – Ритка, дурочка, почему ты не осталась в зале? Любопытство до добра не доведет…
И он вполне ожидаемо стал меня отчитывать. Рассеянно выслушивая порцию нравоучений о том, что пора уже наконец перестать «вынюхивать и выпытывать», я скользила взглядом по его лицу, пытаясь уловить хоть какие-то эмоции, кроме искреннего волнения и искреннего же негодования. Увы, тщетно. Через пару минут я уже почти уверилась в том, что никакой заминки не было и Алик просто выглядывал в окно, проверяя обстановку вокруг клуба.
А потом он взял меня за руку и повел в холл, куда уже высыпали остальные участники собрания.
– Никого нет, – констатировал один из запыхавшихся охранников, обращаясь к озабоченному боссу.
– Сейчас – нет, но ведь был? – уточнил у него Гений и, когда рослый вышибала потерянно кивнул, задумчиво перевел взгляд на нас. – Мы все проверили. Алик, Паша, вы никого не заметили? Так я и думал. Пока мы проводили собрание, кто-то влез в здание, наверняка проник через открытое окно. Как – ума не приложу, видимо, предварительно отключили сигнализацию при входе. И мозги у некоторых товарищей.
Гений выразительно покосился на охранника, стыдливо сверлившего взглядом пол, и тот вздохнул:
– А еще – камеры…
– Что-о-о? – вскинулся было Гений, но в ту же секунду взял себя в руки и расплылся в невероятно сладостной хищной улыбке. – Иногда люди бывают настолько тупы, что это, право, восхищает, как и любая другая сверхъестественная способность! Что ж, брать у нас нечего, кроме книг и тестов, но с завтрашнего дня я позабочусь об усилении охраны. Собрание на этом можно считать законченным. Не волнуйтесь, ничего страшного не произошло. Скорее всего, спугнули мелкого воришку.
Еще раз заверив, что держит руку на пульсе, Гений удалился в компании двух виновато семенивших за ним горилл. Мила раздала телефоны, и Алик тут же уткнулся в экран мобильного, словно и не было этого странного инцидента, нарушившего привычную работу клуба. Впрочем, некоторым людям свойственно проявлять удивительное хладнокровие перед лицом подобных встрясок, что и продемонстрировала Галя, окликнув нас у порога:
– Подождите, мы забыли про резюме!
Я виновато обернулась к Алику:
– Подождешь? Буквально пять минут.
Но мой кавалер словно только этого и ждал.
– Куколка… у меня тут наметились кое-какие дела. Буквально на часик. Позвони, как закончите. Или я перехвачу тебя по дороге, или… вот. – Он протянул мне связку ключей и гордо объявил: – Твой комплект. Если буду задерживаться, поезжай прямо домой.
– Хорошо, – кивнула я, и Алик спешно испарился. «Твой комплект», «домой» – наверное, мне стоило радоваться, что наши отношения перерастают в нечто серьезное, но… Сейчас, немного отойдя от потрясения, я вдруг не на шутку встревожилась. Что все-таки произошло в нашем мирном, по сути, клубе? А вдруг кто-то из тех, кому отомстили мы или наши предшественники, жаждет продолжить эту зловещую игру в вендетту? Что, если они отыграются на нас? Или, того страшнее, на наших близких?
Воображение по привычке разыгралось не на шутку. Но, положа руку на сердце, больше всего беспокоили меня не эти фантазии. Как и все мы, Алик был свидетелем происшествия. Утверждал, что это может быть опасно. Минут пять распекал меня за неосторожность. Но при этом спокойно оставил одну в клубе ради каких-то своих дел. Что это – первые признаки равнодушия, угасания страсти? Или он точно знает, что мне ничего не грозит, потому что… Потому что сам причастен к этому инциденту?
Глава 11
– Удачи, куколка. – Алик с нежностью поцеловал меня и протянул коробку с легким фруктовым тортиком, из тех, что обожала моя мама. – Хочешь, я все-таки поднимусь, познакомлюсь с твоими родителями?
– Давай я их сначала подготовлю… – уклончиво ответила я и, заметив понимающую улыбку Алика, поспешила объяснить: – Дело не в тебе. Я уверена, ты им понравишься! Просто… сейчас они и так все время переживают из-за истории с дачей, а тут еще я обрушу на них новость, что переезжаю. Лучше поговорю с ними спокойно, все обсудим, а потом и познакомитесь. Они все поймут. Да, и кстати, спасибо за цветы…
Я в который раз с наслаждением вдохнула аромат пионов, которые прижимала к груди. С момента происшествия в клубе прошло несколько дней, и все случившееся там сейчас представлялось нереальным – и чуждым моему романтическому настроению. Я наконец-то позволила себе наслаждаться жизнью, выкинув из головы все треволнения.
В фиалковых глазах вспыхнули смешливые искорки:
– Это не тебе. Подари маме.
– Так и сделаю. – Я выскользнула из его объятий и побежала к подъезду родительского дома, помахав на прощание. – Жди меня! Если все сложится удачно, перееду завтра. Или – кто знает? – возможно, уже сегодня вечером! Я тебе позвоню, расскажу, как все прошло.
Мурлыча под нос любимую песенку, я влетела домой, собираясь постепенно подвести родителей к важному разговору. И, разумеется, не выдержала.
– Мамуля, папуля, у меня для вас новость! – весело бросила я – и тут же осеклась, будто угодив в унылую безмолвную черную дыру. Обычно у нас всегда журчал телевизор, на плите потрескивало что-нибудь аппетитное, а родители вели неспешные беседы в ожидании ужина. Теперь же они сидели в комнате, на диване, неестественно вытянувшись в струнку. Подобную композицию я в свое время наблюдала на утраченной с остальными фамильными реликвиями черно-белой фотографии, изображавшей родителей моего дедушки: пара с преисполненными печалью и осознанием важности момента лицами. Мои остроумные, разговорчивые мама и папа вдруг тоже утратили обычную яркость, словно кто-то недрогнувшей рукой выключил свет внутри них.
Я застыла в ожидании объяснений на пороге, смутно уловив, что в воздухе носится ментоловый запах лекарства. Только этого еще не хватало! Пионы тоскливо поникли у меня в руке, а коробка с тортиком сама собой осела на ближайший стул.
– Они продают дачу, – тихо и с усилием, словно каждое слово давалось ему с трудом, объявил папа.
Одно короткое предложение – и голова закружилась так, что я осела по стенке прямо на пол. Я могла сколько угодно мучиться кошмарами, в красках представляя себе, как Черная Вдова и ее дочурка орудуют в нашем доме, еще помнящем мою добрую интеллигентную бабушку. Могла заходиться в бессильных рыданиях при одной только мысли о том, что они выкопали качели или спилили мой любимый клен. Могла оплакивать поруганные прошлое и настоящее близких, могла жалеть свой бедный дом так, как жалеют человека, в болезни и слабости вдруг ставшего еще роднее. Но, пока дача была в руках знакомых мне людей, даже таких, оставалась надежда, что однажды я смогу туда вернуться. Теперь эта надежда умирала.
– Должен быть какой-то выход. – В эту минуту мне хотелось спрятать лицо в ладонях и разрыдаться, но все в душе будто окаменело, совсем как фигуры моих родителей. – Надо им позвонить. И плевать на гордость! Договариваться, умолять, угрожать – что угодно, только пусть подождут с продажей! Возьмем кредит, выкрутимся как-нибудь!
– Мама звонила, – потерянно кивнул папа. – Мы уже прикинули варианты: продать машину, влезть в долги… Попытались поговорить – а эта… рявкнула, как обычно, что ее дочь – хозяйка, что они не желают иметь с нами дело, и бросила трубку! Нет, все без толку. Ритуля, милая, ничего уже не спасешь. Надо смириться с этим. Как-то пережить.
– Подожди, папа! – Я ухватилась за ниточку надежды. – С чего вы вообще взяли, что дача продается? Возможно, это ошибка?
– Исключено, – покачал головой посеревший от переживаний отец. – Соседи по товариществу позвонили, на заборе висит объявление. И в интернете появилась информация. «Приятная» сумма с шестью нулями, нам ни за что не потянуть, даже если продадим квартиру и самих себя с потрохами.
Уронив лицо в ладони, – так, как только что мечтала я сама, – мама горько заплакала. Папа тут же завозился с водой и корвалолом, а меня будто пригвоздили к полу. «Надо смириться. Как-то пережить», – так и стучало у меня в голове. Да что же это такое? Почему мы не можем просто жить – спокойно и радостно? Почему нам всегда нужно выживать, переживать, доживать? Мои родители хотели всего лишь поговорить – но их снова унизили, отказав даже в этом. За что?
– Ритуля, дочка, ты хотела нам что-то рассказать, – вдруг опомнился папа. – У тебя новости?
Я взглянула на них – своих любимых и таких беспомощных сейчас родителей. Да, я давно стала взрослой, но разве можно оставить их в таком положении? Нет-нет, переезд подождет, а заботливый, чувствующий меня, как себя самого, Алик все поймет.
– Ничего особенного… Хотела поговорить про Аню, – ответила я первое, что пришло в голову. – Кажется, у нее грядут перемены на личном фронте. Ерунда, потом как-нибудь расскажу…
Я решительно поднялась с пола и взглянула на часы – восемь вечера, вполне прилично озаботить другого своими проблемами. Выйдя на кухню и плотно затворив за собой дверь, я набрала номер единственного человека, который мог помочь в этой ситуации. Единственного человека, способного, кажется, найти выход из любого положения.