Я на автомате поднялась на несколько ступенек, пошарила за ящиком, вытащила единственный доступный мне сейчас ключ и отперла ведущую на крышу дверь. Потом уселась в нашем с Аликом укромном местечке под выступом, защита которого сейчас, в эту безоблачную июньскую ночь, не требовалась.
Не знаю, сколько я провела вот так, глядя уже основательно заплаканными глазами в темное небо на подмигивавшие искорки звезд. Сначала, накрутив себя, беззвучно рыдала, потом, когда сил на это не осталось, просто сидела, обхватив плечи руками и пытаясь унять нервную дрожь. Казалось, из меня выкачали всю энергию, и от этого стало нестерпимо холодно. Но возвращаться мне было некуда. И виновата в этом была только я сама.
Да. Теперь, когда эмоции поутихли, передо мной четко предстал весь ужас произошедшего. Как же прав был Алик, когда в отчаянии кричал, что, лишь потеряв нечто важное, можешь по достоинству оценить свою жизнь! Именно это и чувствовала я сейчас. В эту самую минуту я отдала бы что угодно, лишь бы отмотать этот день на несколько часов назад, к тому моменту, когда застала родителей в состоянии глубочайшего потрясения. Я утешила бы их, попыталась бы вселить надежду, а еще обязательно позвонила бы Алику, и он примчался бы по первому зову. Вместе мы точно что-нибудь придумали бы…
Я – действительно законченная, безграничная дура. Поддавшись эмоциям, наделала глупостей, а потом, вместо того чтобы попытаться все исправить, наговорила возмутительной ерунды человеку, ставшему для меня за каких-то пару месяцев самым близким на свете. По злой иронии судьбы я унизила его, сравнив с другим мужчиной – и не в его пользу. Теперь все кончено. Потеряно безвозвратно. Такое не прощают.
От осознания всего ужаса ситуации я оцепенела. Так и застыла на месте с мокрым от слез лицом, глядя перед собой мутным невидящим взором. И очнулась лишь в тот момент, когда мне на плечи опустилось что-то мягкое, а рядом уселся, скрестив ноги по-турецки, Алик. Теперь мы молча сидели рядом: он, подавшись вперед и задумчиво положив подбородок на сцепленные пальцы, и я, растерянно поглаживая свой любимый голубой джемпер.
Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем Алик нарушил молчание.
– Извини, пришлось ответить по твоему телефону. Ты, оказывается, унеслась, не предупредив родителей. Твоя мама звонила, я успокоил ее, сказал, что ты у меня и уже спишь. – Он горько усмехнулся. – Вот и познакомились…
– Спасибо, – отозвалась я и еле слышно промолвила: – Прости. За все. Не знаю, что на меня нашло, когда я позвонила ему, а не тебе… Помнишь, ты как-то сказал, что учишься у него, потому что тоже хочешь стать злым? Видимо, я почувствовала нечто подобное. В меня словно бес вселился! Ты начал бы меня утешать, а он сразу перешел к делу и спросил, как бы я наказала этих агрессорш.
– Рита, – осторожно произнес Алик, искоса взглянув на меня, – надеюсь, ты не наломала дров?
– Нет, конечно, – искренне оскорбилась я, неинтеллигентно шмыгнув носом. – Черная Вдова и так свое получит – подобные люди рано или поздно захлебываются в злобе. Меня она не интересует.
– Умница.
– А вот ее «милая» дочурка… – Я нарочито отмахнулась, пытаясь придать словам легкомыслия. – Я лишь сказала, что хочу увидеть ее на коленях.
– Рита! – Алик запустил пальцы в свои волосы, растрепывая подобие хвоста. – Теперь Гений точно за это уцепится, он обожает такие спектакли! И когда ты наконец угомонишься?
– Не знаю. Меня это сейчас не волнует. – Я с трудом разлепила основательно распухшие веки и взглянула ему в глаза. – Так ты простил меня? Я наговорила всякой чепухи… Не обижайся, на самом деле я так не считаю! Могу еще произнести сакраментальное «Это не то, что ты подумал».
Алик притянул меня к себе, поцеловал в макушку и горестно вздохнул.
– Мне не за что тебя прощать. Ты совершенно права, толку от меня никакого. Обижаться мне надо на самого себя – за никчемность.
Я открыла было рот, чтобы ответить, но он в отчаянии махнул рукой, предупреждая мои жаркие возражения.
– Куколка, это я должен просить у тебя прощения. Боюсь, вашу дачу выставили на продажу по моей вине.
Я отшатнулась, не веря своим ушам. Да что ж за день такой сегодня – не иначе, какие-нибудь магнитные бури, временно поражающие интеллект! Или это я дурно влияю на мужчин, раз, поговорив со мной минут пять, они начинают нести подобную околесицу? Сначала один предлагает стать хозяйкой клуба, теперь другой впадает в самоуничижение… Впрочем, Алику нужно отдать должное, если для примирения со мной он выбрал столь благородный, хотя и лишенный логики способ.
– Помнишь, в тот день, когда в клуб забрались, я уехал по делу, оставив тебя сочинять резюме для Гали? Ты еще так растерялась, это было заметно по лицу… Но я никогда не бросил бы тебя в опасности и знал, что бояться нечего, охрану клуба усилят в ту же секунду. А еще… у меня действительно было важное дело… – поведал Алик таким замогильным голосом, что мне стало не по себе. И тут же выпалил, словно боясь, что в последний момент язык ему откажет: – Я встречался с этой твоей… Леной. Так и не понял, кем она тебе приходится – сестрой, тетей… Пытался договориться.
Я на миг остолбенела от потрясения, чтобы в следующую секунду изумленно подпрыгнуть на месте и больно удариться головой о выступ кровли.
– Ты с ума сошел! С этими людьми нельзя даже разговаривать – себе дороже…
– Ты права. Она… как бы помягче выразиться… редкая стерва. Прости, я тебе не поверил, думал, на нервах сгущаешь краски. На днях ты говорила о том, как хочешь достучаться, как тебе важно вернуть хотя бы фотографии и книги… Словом, меня проняло. Я нашел ее в списке твоих контактов в соцсети, там значилась единственная Лена. Написал ей, она тут же ответила.
Еще бы не ответила, когда пишет такой красавчик! Наверняка мгновенно в него вцепилась…
– Прости, прости, – сокрушенно качал головой Алик. – Мы встретились. Я не стал говорить, что знаю тебя. Спросил, не думают ли они продавать дачу, возможна ли рассрочка. Она долго кривлялась, томно заводила глаза, клала ладонь мне на руку… брр, как противно! Потом сказала, что все решает мать. Я уже было уломал ее организовать мне встречу с матерью, но тут объявилась ты…
Как же, прекрасно помню. Мы договорились, что, закончив с составлением резюме для Гали, я позвоню Алику. Он тогда еще как-то особенно нежно со мной поговорил. Что-то вроде: «Да, куколка, не волнуйся. Умоляю, не бойся, малышка, скоро за тобой приеду». Лена, при всех ее недостатках, никогда не страдала глупостью. Наверняка поняла, откуда взялся этот красавчик. Или услышала мой голос в телефоне.
– Облажался я колоссально, совсем потерял бдительность, – подтвердил мои мысли Алик. – Еще посюсюкал с тобой, потому что волновался, как ты там без меня в клубе, чувствовал себя виноватым. Лена поняла, что я – твой парень, и разом переменилась. Дала понять, что дачу они не продадут – по крайней мере, мне или кому-то из твоей семьи. Я пытался уговорить ее отдать хотя бы фотографии и письма, но… Даже предлагал купить их – она лишь расхохоталась мне в лицо. А потом…
Его передернуло, и великолепные черты исказились брезгливой гримасой. Это искреннее выражение гадливости самой высшей марки по отношению к моей «родственнице» немного компенсировало мои страдания.
– Потом она сказала, что готова подумать насчет фотографий, если я соглашусь с ней поужинать. Опять полезла меня трогать. – Алик заметно содрогнулся и вдруг с размаху влепил себе по лбу. – Это же издевательство какое-то, в голове не укладывается, вы ведь росли вместе! Я все понимаю, но есть какие-то границы… Я не выдержал, сорвался. Послал ее куда подальше. Остальное ты знаешь. Наверняка она отомстила, уговорив мать на эту продажу.
Уж в чем в чем, а в этом можно было не сомневаться! Но сейчас, сидя на крыше под этим звездным небом, рядом с излишне эмоциональным, но все-таки прекрасным во всех отношениях мужчиной, я в полной мере осознавала, насколько он был прав, когда распекал меня полчаса назад. Главное, что мы есть друг у друга. Мы вместе. И ничего страшного не случится, пока это так.
– Не кори себя, мой хороший. – Я погладила Алика по плечу, и он, притянув в свои объятия, стал укачивать меня, как маленькую. – Ты ведь хотел как лучше. Мы оба наделали достаточно глупостей. Давай просто забудем об этом, ладно?
– Хорошо. Только пообещай, что никогда больше не сбежишь от меня, как сегодня.
– Договорились. – Я спрятала лицо у него на груди. – А ты пообещай, что никогда больше и словом не обмолвишься с этой стервой.
Алик кивнул и с нежностью коснулся губами моих волос. Но тут же замер, будто пораженный внезапной мыслью.
– Рита… Когда ты была сегодня в клубе… Этот умник… Он приставал к тебе?
Я помедлила, подыскивая верные слова. Мне не хотелось обманывать Алика, но и рассказывать-то, по сути, было не о чем.
– Нет… Он нес какую-то чепуху, предлагал стать его помощницей в клубе. Но, – важно вскинула палец я, упреждая ревнивый порыв своего мужчины, – мне ясен его хитрый замысел.
– Замысел?
– Ну конечно, – уверенно кивнула я, хотя объяснение и вышло донельзя нелепым. Впрочем, иногда не грех прикинуться дурочкой, если на кону – твои отношения, верно? – Он проверял меня. Ради Ани, ведь именно она интересует его по-настоящему. Помнишь, я подслушала его разговор? У нашего Гения на нее виды. Наверняка решил выяснить, готова ли я предать подругу, может ли она мне доверять. Зачем? Кто знает, что у него на уме, мужчины – такие собственники…
Пробормотав в ответ что-то невнятное о причудливой женской логике, Алик прижал меня к себе еще крепче. Все умники мира вместе со своими хитросочиненными схемами тут же выскочили у меня из головы. И привет от Гения я тоже передавать не стала.
Глава 12
Переступая порог клуба впервые после памятного разговора в кабинете нашего славного психолога, я чувствовала себя не в своей тарелке. О том, что Гений, как того опасался Алик, ухватится за мое предложение унизить Лену, я даже не думала. Я и бросила-то эту идею сгоряча, словно обиженный ребенок, кинувшийся жаловаться на обидчицу из песочницы сильному доброму папочке.