Этот человек постоянно твердил нам, что в своих бедах мы не одни, и сила клуба – в единстве его участников, но сам, по-моему, был бесконечно одинок. Да, за спиной Гения всегда маячила Мила, но ее щенячья преданность, кажется, основательно раздражала его. Иногда мне становилось неловко за ее бесхребетность, а еще чаще – за нескрываемое пренебрежение Гения, но, случалось, я начинала понимать его… Как все-таки важно иногда выслушать чье-то правдивое, пусть и нелицеприятное мнение, взглянуть на ситуацию под другим углом, получить не вялую, граничащую с апатией, а настоящую, честную поддержку! А вдруг нашего психолога и заносило-то иногда потому, что рядом не было небезразличного, сильного, «со стержнем» соратника?
На ум неожиданно пришел разговор, подслушанный мною у кабинета. Помнится, Мила что-то упоминала о матери Гения, и из обрывков ее фраз я тогда поняла, что эти две женщины близко общались. Мало того: выступали единым фронтом в каком-то деле, что заставляло Гения заходиться в бешенстве. Интересно, о чем шел разговор? И какая все-таки тайна окутывала личность этого неординарного человека?..
Алик вызвал такси, и мы быстро долетели по опустевшим поздним вечером улицам до его дома. Я была настолько эмоционально выпотрошена, что всю дорогу молчала, положив голову на плечо своего надежного во всех отношениях парня. Переступив порог квартиры, Алик тут же захлопотал насчет позднего ужина, я же машинально опустилась на диван, не в силах собраться с мыслями.
Просидев в ступоре минут пять, я встряхнулась и встала, чтобы помочь Алику на кухне. И тут затренькал мой мобильный. Гений никогда прежде не звонил мне, ограничиваясь политкорректными сообщениями в общем чате, и я помедлила, решая, стоит ли отвечать.
– Да? – Я все же поднесла телефон к уху.
– Маргарита, надеюсь, не разбудил? – Обычно сочный и уверенный голос Гения теперь звучал приглушенно и, как мне показалось, немного развязно.
– Нет, все в порядке. – События непростого дня пронеслись у меня перед глазами, и я тут же встревожилась. – Что-то опять приключилось?
– Не-а, – фамильярно отозвался Гений.
Он что, выпил? Неудивительно… Наш психолог вечно выставлял себя этаким сверхчеловеком, но сегодняшний «саммит» подкосил бы и самого могучего супермена.
– Мне просто захотелось с кем-нибудь поговорить, и я выбрал тебя.
– Хорошо, – неопределенно отозвалась я, не зная, что на это отвечать. – Как ты? Пришел в себя?
– Я – всегда в себе, – хохотнул он и, собравшись с духом, выдал: – Приезжай ко мне, а? Сегодня я ночую прямо в клубе. Я пришлю за тобой машину или заеду сам, если пожелаешь. Не хочется оставаться одному… после такого.
Ну вот, опять начинается… А я было подумала, что все эти двусмысленные взгляды и предложения закончились – по крайней мере, до осени! Придется опять выпутываться, призывая всю свою дипломатию, что в моем нынешнем измотанном состоянии было крайне затруднительно.
– Послушай… Женя, – произнесла я и сама удивилась тому, что чуть ли не впервые обратилась к нему по имени. – Ты устал, и сейчас тебе нужно лишь одно – хорошенько отдохнуть.
– Нет, мне нужно поговорить, – с упрямством, которое нередко проявляют пропустившие рюмочку-другую люди, возразил он. – Ты не представляешь… Вы все не представляете, что я сегодня сотворил! Это ведь качественно новый уровень работы, и никто этого не поймет – никто. Безнадежная ситуация – и так блестяще обернуть ее в свою пользу! Это могу оценить только я, один я… Один – и почему я все время один?..
На пороге комнаты очень некстати возник Алик, желавший пригласить меня на ужин. Видимо, за хлопотами на кухне он не услышал звонок и теперь вопросительно смотрел на меня. Смешно тараща глаза и щелкая себе по горлу пальцами в известном всем жесте, я сумела без слов объяснить ему, кто и по какому поводу звонит. Нахмурившись, Алик подошел ко мне и решительно протянул руку за телефоном. Я покачала головой: сама разберусь.
– Ну что ты, все, безусловно, оценили твои усилия. Уж мы-то точно! И можем тебя заверить, что никогда прежде не чувствовали подобной сплоченности в клубе. – Я вспомнила так прикипевшую ко мне роль дурочки и нарочно прибегла к местоимению «мы», давая понять, что никаких пьяных рандеву не будет. А когда Гений, продолжая настаивать, что-то пробормотал, прямо предложила: – Хочешь, мы сейчас приедем к тебе? Закажем еду, поговорим?
Алик на мгновение застыл на месте, а потом красивым жестом вскинул палец к голове и, не сводя с меня страшных глаз, медленно покрутил им у виска. Я и сама знала, что несу полную чушь, но иного выхода не было.
– Кто это «мы»? – недоуменно переспросил Гений и после ошеломленной паузы, во время которой он наверняка повторял жест Алика, с досадой бросил: – Ах, да, ты и этот… Нет, спасибо, не стоит.
Он еще немного помолчал, а потом, будто разом сбросив с себя и усталость, и алкогольный дурман, уверенно произнес:
– Скоро, Марго, все изменится, и у твоего «мы» появится новый смысл. Ты и я.
И он отключился.
Естественно, далее последовал новый ревнивый допрос с пристрастием. «Что он хотел?», «Зачем звонил в такой час?» и, наконец, вполне логичное «Почему ты сразу не послала его куда подальше?».
Хорошо рассуждать, а ты войди в мое положение и сделай…
– Я не могла его, как ты выражаешься, послать, – устало вздохнула я. – Да пойми же, сегодня у всех был трудный день, он решил непростое дело, немного расслабился… Ему стало одиноко… Алик, ты ведь сам не далее как несколько часов назад хотел ему помочь, вспомни! Это нормальная реакция, ты не мог поступить иначе!
– Я-то? – Похоже, мои аргументы возымели действие, или просто Алик вымотался за день не меньше моего – и теперь не хотел спорить. Так или иначе, но он разом растерял всю свою настойчивость и, ставя точку в непростом разговоре, насмешливо бросил: – Конечно, не мог, свои же люди!
Глава 15
Алик меня огорчил. Так и тянет добавить «все-таки», потому что до сих пор он вел себя просто идеально. Либо мы находились на той стадии отношений, когда все, исходившее от него, казалось милым или как минимум оправданным, либо мне и правда несказанно повезло встретить «своего» человека. Так или иначе, но прежде обходилось без разочарований.
Увы, меня угораздило предложить ему воспользоваться каникулами в клубе и отправиться куда-нибудь вдвоем на короткий отдых. Вопреки моим ожиданиям, Алик не запрыгал от восторга и не бросился в интернет изучать «горящие» туры. Решив, что в его замешательстве повинны финансовые проблемы, я начала плести что-то про мифическую премию на работе, а потом, бросив тщетные попытки обманывать, объявила, что мы можем отлично отдохнуть и в городе. Главное – вместе.
– Куколка, тут такое дело… – замялся Алик, спрятав глаза, и меня кольнуло недоброе предчувствие. – Мне, видимо, придется уехать на недельку-другую. Разумеется, мы еще с тобой везде побываем – и не раз! Поверь, я хочу этого не меньше тебя. Но… словом, у моих родных возникли серьезные проблемы. И в ближайшее время мне нужно все разрулить.
Вот так. Со мной ничего не обсудили, ничего мне не объяснили – спасибо, что поставили в известность, и то мимоходом. На мои дальнейшие вопросы Алик отвечал скупо и уклончиво. Едет за границу, именно туда на время перебралась его семья. Проблемы связаны со здоровьем близких, ничего фатального, но требуется его помощь. Вернется довольно скоро, но, к сожалению, вряд ли успеет приехать до окончания моего отпуска. Остальное – заверения в преданности, обещания скучать и писать каждый день, заискивающие извинения – можно было опустить за ненадобностью.
От обиды я едва сдерживала слезы – ну что за напасть, впору созывать экстренное собрание клуба на тему «Мой парень ни во что меня не ставит»! И когда Алик, пытаясь разрядить напряженную атмосферу, рывком притянул меня к себе, действительно задохнулась в рыданиях. Он гладил меня по голове, нашептывая какую-то ерунду о том, что в разлуке будет смотреть на светящее мне солнце, а я мстительно вспоминала другого мужчину. Того самого, что так рьяно добивался встреч – и вряд ли променял бы несколько дней со мной наедине на… А я даже толком не знала, на что именно.
И все-таки присущая мне тяга к справедливости немного притушила разгоравшуюся обиду. Разве я сама не откладывала раз за разом эпохальный переезд, опасаясь надолго оставлять расстроенных родителей?
Выслушивая мои сбивчивые объяснения, Алик лишь тяжко вздыхал, но ни разу – ни разу! – ни в чем не упрекнул. Выходит, мы оба жертвовали отношениями ради близких, разница заключалась лишь в том, что моя ситуация была для Алика предельно прозрачной, я же пребывала в полном неведении относительно его дел.
Как выяснилось, своим внезапным отъездом главный красавчик нашего клуба невольно разочаровал еще одного человека – Аньку. Из сумбурного телефонного монолога, то и дело прерываемого тяжкими вздохами, я поняла, что Кирюша, отчаявшись дозвониться до моей подруги, подкараулил ее перед домом. Застигнутая врасплох, Анька не успела вовремя остановить поток приправленного алкоголем красноречия. Теперь, донельзя оскорбленная его очередными любовными признаниями в адрес Милы, она жаждала скорее поставить точку в этой истории. И надеялась на помощь Алика.
Вздохи вскоре сменились всхлипами, и мне не удалось уловить, в чем же именно должна была заключаться эта помощь. Кажется, Алику снова уготовили роль спутника-плейбоя, только вот кого именно – самой Ани или Милы, – я не поняла. Лишь одно разобрала более-менее четко: подруга дошла до той стадии обиды, когда с готовностью прибегла бы к нехитрому предложению моего мужчины набить Недоумку морду.
Воистину, все, что ни делается, – все к лучшему. От души порадовавшись тому, что отсутствие «плейбоя» лишает Аньку возможности совершить пару выдающихся глупостей, я предложила подруге другой, менее воинственный вариант: составить мне компанию на отдыхе.
– Спасибо, Ритуля, но компаньонка из меня сейчас никакая, сплошные слезы и нытье. Не личная жизнь, а одни только огорчения, – удрученно выдохнула она. – Даже не представляешь, как мне хочется покончить с этим! Надеюсь, скоро мы все-таки воплотим в жизнь одну идею. Ты ведь меня поддержишь?