– Дом построили лет сорок назад. Все было готово к заселению, и вдруг обнаружился фатальный дефект – трещина в фундаменте, – пояснил Гений. – Думали сносить, но, как видишь, стоит до сих пор, и вполне крепкий. Даже при свете дня не скажешь, что в любой момент может рухнуть. Хотя… столько лет выдержал – и наверняка еще столько же простоит.
– Зачем же мы сюда приехали? Здесь наверняка опасно, – отозвалась я и все-таки, не в силах справиться с любопытством, сделала пару шагов вперед. Электричка прошла, и окружавшее дом пространство окутало тишиной. Сумерки, хрустящие под ногами листья, осколки стекла в окнах, создававшая эффект сепии причудливая игра тьмы и тусклого фонарного света, проникавшего с соседней улочки, – как сказала бы Анька, атмосферненько. И довольно жутко.
– Опасно? Ха, может быть. Для других, – многозначительно, с оттенком высокомерия произнес Гений и, жестом спросив у меня разрешения, закурил. – Запомни, Марго: со мной ты всегда будешь в полной безопасности.
Я молча смотрела на четкий горделивый профиль, вырисовывавшийся на фоне тускло освещенного здания, и думала о том, как похожи бывают люди и места их обитания. Вечно залитый солнцем, частично окультуренный, а местами поросший травой участок со старыми скрипучими качелями идеально подходил такой наивной мечтательнице, как я. Маленькая уютная квартирка на верхнем этаже с прилагавшейся к ней бонусом крышей будто специально была создана для порывистого и романтичного Алика. А с личностью Гения странным образом сочетались и старинное изящество затерянного в центре столицы особняка, и царивший внутри стерильный порядок, и комфорт кабинета с мягким креслом, искусственным камином и тяжелыми шторами, и, вне всяких сомнений, жутковатое величие этого погруженного во тьму дома, напоминавшего наполовину затонувший корабль. Все-таки наш психолог был весьма оригинальным человеком. Невероятно самоуверенным, но и будто надломленным.
Порыв прохладного сентябрьского ветра заставил меня зябко поежиться и снова напомнил о забытой дома куртке. Спохватившись, Гений нырнул на заднее сиденье машины за пакетом, из которого извлек новенькую темную парку с капюшоном. Расправившись с биркой, он галантно подержал для меня куртку, помогая одеться. Она оказалась чуть свободнее, чем нужно.
– С размером я угадал, для наших целей – самое то, – довольно ухмыльнулся Гений и, застегнув молнию, задержал руки на моих плечах. – Носи и не мерзни.
– Спасибо, но… как-то неудобно. – Я сделала попытку выскользнуть из парки, но сбросить его пальцы не получилось. – Ладно, только потом я ее верну.
– Даже не вздумай. Это ведь не какой-то там подарок, а что-то вроде спецодежды для наших выездных занятий.
– Спецодежды? – Только этого мне не хватало! И что это еще за «выездные занятия» в подобном апокалиптическом антураже – он что, издевается?
– Можешь называть это маскировкой. – Гений ласково улыбнулся и легонько, словно ободряя ребенка, щелкнул пальцем мне по носу. Потом накинул на мою голову капюшон, поправил выбившиеся наружу пряди и с удовольствием оглядел дело рук своих. – То что нужно! Ты такая красивая…
Кажется, пора завязывать с этой зловещей урбанистической романтикой! Замерзшая, голодная, выпотрошенная очередной порцией переживаний, я была совсем не расположена выслушивать комплименты и отбиваться от неуместных знаков внимания. Страшно мне не было, хотя я снова, совершенно того не желая, вляпалась в авантюру: оказалась в мрачном нелюдимом месте, вечером, на холоде, без копейки денег да еще и наедине с этим оригинальным властным мужчиной, который все чего-то от меня добивался… Но досаду, прочно обосновавшуюся в моей душе, начинало постепенно вытеснять любопытство.
Я резко отстранилась, еще дрожа всем телом, и Гений, хмыкнув, протянул мне невесть откуда взявшуюся фляжку.
– Пей, Марго, сразу станет тепло. Да не бойся ты, глупенькая, я же сказал, что со мной тебе ничего не угрожает. Сделай глоток.
Бояться? Еще чего! Я смело отпила из фляжки, и обжигающая жидкость с ореховым привкусом устремилась в пустой желудок. В этот самый момент по нам скользнул луч фар тихо подъехавшей к зданию машины. Она остановилась метрах в тридцати от нас, и я инстинктивно отступила, скрываясь в темноте. Вскоре из машины неспешно выбралась внушительных размеров фигура, одновременно открылась дверца заднего пассажирского сиденья, выпустив такого же великана. Оказавшись снаружи, он замешкался и потянул к себе левую руку. Я вгляделась – и в ужасе застыла на месте: за рукой, будто пристегнутый, нехотя выскользнул из салона третий человек, пониже и не такого плотного телосложения. Ну да, он явно был пристегнут к запястью громилы наручником! Скользнув взглядом вверх, я чуть не пала на месте подогретым коньяком трупом: на голове несчастного, то и дело подгоняемого великанами, красовалось что-то вроде большого колпака. Головы великанов скрывались под капюшонами курток.
– Отлично придумано, да? – горделиво вопросил Гений, тоже приложившись к фляжке. Даже в полумраке было заметно, как лихорадочно горят его глаза.
– Кто эти люди? – А теперь мне действительно стало страшно. Я принялась суетливо шарить в сумке, в волнении не зная, какой телефон вытащить. – Надо звонить в полицию, срочно! Еще убьют этого беднягу!
– Не надо полиции. – Гений положил ладонь мне на руку и расплылся в снисходительной улыбке. – Марго, какая тонкая игра, даже меня пробрало! Подбросить мне столь блестящую идею, а потом наивно хлопать глазками и рваться спасать – это так трогательно! Определенно, я в тебе не ошибся.
– Какую еще идею? – Я снова перехватила его восторженно-безумный взор, и разум пронзило единственное логичное объяснение. Наш харизматичный лидер свихнулся, окончательно и бесповоротно. Как и почему – в этом я разберусь потом, сейчас же требовалось решить задачку посложнее: позвонить в полицию или Алику, освободить того несчастного, а потом самой дать деру. Похоже, спиртное подействовало, раз я решила, что нечто подобное мне по плечу.
– Я лишь выполняю твое желание, Марго, – развел руками Гений, потом накинул себе на голову капюшон собственной легкой куртки и, сжав мою ладонь, потянул за собой к зданию. – Мы никуда не будем звонить, никого не станем вызывать. Все, кто нужно, уже собрались. Не бойся, мы не сделаем ничего противозаконного, никто не пострадает. Просто не открывай лицо и не произноси ни слова, договорились?
Внутри оказалось еще мрачнее, чем снаружи. Ступая по противно хрустевшим под ногами битым стеклам, я осторожно оглядывала разоренное пространство, освещаемое редкими, невесть кем оставленными на пути нашего следования большими переносными фонарями. Судя по испещрявшим стены надписям и попадавшимся тут и там окуркам и банкам, люди здесь бывали – часто и с не самыми лучшими намерениями.
Пройдя через просторную площадку, мы оказались у лестницы – видимо, черного хода дома. В нос ударил дурной запах, обычно сопровождающий подобные места, но Гений упорно потянул меня наверх. Мы поднялись на второй этаж, и он провел меня вперед – к какому-то дверному проему. Мы ступили в просторное помещение, скудно освещаемое такими же фонарями, как внизу. Одно из окон было разбито, и влетавший ветер, сталкиваясь с потоком воздуха из пустого проема, душераздирающе завывал, нарушая тишину.
– Прошу любить и жаловать, – неуместно сердечным тоном произнес Гений, и из сумрака комнаты к нам беззвучно выступили четыре фигуры. На них были надеты такие же просторные одежды, как и на мне: на ком-то – куртка, на ком-то – плащ. Головы всех четверых защищали колпаки, надвинутые так глубоко, что в темноте я не могла рассмотреть даже очертания подбородков. Неплохая вышла маскировка: свободный крой скрывал наши фигуры, сумерки и капюшоны – лица. Любого из нас мог выдать рост – но лишь в теории, потому что все мы оказались вполне себе среднестатистическими. Стоя рядом с хранившими молчание незнакомцами, я не могла определить даже их пол.
Гений подтолкнул меня к остальным, стоявшим полукругом, а сам принялся расхаживать перед нами с обычным видом всезнающего оратора-мотиватора.
– Некоторое время назад мне подкинули восхитительную идею, – на этом месте его речи я вся обратилась в слух, предчувствуя недоброе, – заставить обидчика испытать унижение, хотя бы на какую-то долю сопоставимое с нанесенным им моральным уроном. Собственно, здесь нет ничего нового, это – одно из направлений работы нашего клуба, эффективная помощь отчаявшимся, оскорбленным людям. Но мне подсказали способ – безобидно и просто, как все гениальное.
Теперь ради разнообразия меня бросило в жар. Неужели он всерьез уцепился за мою глупую идею поставить обидчицу на колени? Я ведь просто выпалила тогда первое, что пришло на ум. И не идея это была вовсе, а так… мимолетная картинка, представшая перед глазами, на переживаниях, на эмоциях! Да как он смеет устраивать из этого дурацкое шоу, да еще и приписывая авторство «сценария» мне!
Охватившая меня ярость вытеснила страх, и я, бросившись вперед, вцепилась в рукав Гения, пытаясь оттащить его в угол, чтобы сказать пару ласковых. Но он лишь спокойно, словно ожидал чего-то подобного, снял мои пальцы со своей куртки и, приобняв за плечи, твердо вернул меня на место.
– Мы все – настолько порядочные и совестливые, что готовы терпеть оскорбления до последнего. – Он снова стал расхаживать вдоль нашего полукруга. – А чего мы, в сущности, боимся? Ответить на силу силой? Показать, что за любое унижение ждет возмездие? Боимся бороться за справедливость – и восстанавливать ее?
Четверо из нашей пятерки согласно закивали, и Гений, вдохновленный поддержкой, продолжил:
– На то, чтобы реализовать эту идею, у меня ушло почти три месяца. Я исходил из простой мысли: напакостивший одному наверняка напакостил – или все еще пакостит – другому. И принялся искать людей, обиженных нашим сегодняшним, с позволения сказать, героем. Таких набралось пятеро: кого-то оскорбляли еще во время учебы в школе, кого-то жестоко подставили по работе, у кого-то самым беспардонным образом отобрали имущество – а с ним и саму память о семье, кому-то откровенно нахамили, а кто-то лишился огромной суммы…