То, что тучи над семьей стали сгущаться, Алик почувствовал сразу. Родители принялись секретничать при закрытых дверях, а отец теперь ходил мрачнее тучи, то и дело выгребая из кармана какие-то таблетки. Из скупых объяснений Алик легко составил картину произошедшего: кто-то увел у отца львиную долю клиентов, организовав в СМИ парочку разоблачений с якобы имевшей место антисанитарией в магазинах, а потом перехватил и его поставщиков, предложив им максимально выгодные условия.
Как-то, вернувшись домой раньше обычного, Алик услышал обрывки разговора родителей.
– …неужели он сам? – скептически бросила мать. – Не может быть, он ведь так молод, кишка тонка! Да и сомневаюсь, что он разбирается в бизнесе.
– Он разбирается в людях, и этого достаточно, – мрачно изрек отец. – У меня ведь немало недоброжелателей. Связался с моими конкурентами, подсказал им пару схем – и готово. И он чувствует себя глубоко оскорбленным, хотя, видит бог, у меня и в мыслях ничего подобного не было – и не могло быть! Скорее наоборот… Но он считает, что я его унизил, – и хочет отыграться за это.
– Ну, не знаю… – с недоверием протянула мать. – Ладно, пусть так. Давай просто откупимся. Предложи ему денег, чтобы отвязался.
– Милая, не забывай, что я тоже разбираюсь в людях. Уж кого-кого, а его-то я хорошо знаю, – с горечью усмехнулся отец. – Во-первых, он сочтет это демонстрацией слабости и преспокойно нас добьет. А во-вторых, не деньги ему нужны. Тут другое: он намеренно, неспешно, со смаком уничтожает нас. Это месть. И, самое страшное, месть человека умного, но неуравновешенного. Боюсь, его ничто не остановит.
Алик ненадолго замолчал, снова крепко сжав мою руку.
– И кто же это был? – не выдержала я.
– Один нехороший человек, – ухмыльнулся он. – Я долго не знал, кто именно. У нас в семье было принято заботиться друг о друге и максимально ограждать от волнений. Вот мамочка меня и баловала, а после той давней истории с криминальным «наездом» и вовсе стала надо мной дрожать. Мол, «зачем тревожить мальчика, еще успеет хлебнуть проблем в жизни».
Теперь-то я понимала, откуда взялось у Алика это вечное «Не бери в голову»! И наверное, именно его мамочку следовало благодарить за такого внимательного и заботливого – хотя временами даже чересчур – «мальчика».
– А потом пошло-поехало… Магазины стали закрываться один за другим, родители начали продавать имущество, пытаясь спасти бизнес. Но куда там, все неслось в тартарары, – махнул рукой он и тут же снова стиснул мои пальцы. – Наше мучительное падение растянулось на годы. Мы еще держались на плаву, когда началось самое страшное. Кто-то позвонил бабушке и наговорил про меня ужасных вещей. Мол, я и наркоман, и с криминалом связался… Она и без того переживала за нас, а тут – приступ, потом – инсульт, и нет бабули. Отец к тому моменту уже тяжело болел. Никакой дурной наследственности и вредных привычек, а сгорел как свечка, за полгода. Врачи разводили руками и объясняли все хроническим стрессом. Да какая уже разница…
Алик говорил ровно и даже сдержанно, именно так, как обычно и делились откровениями участники клуба. Но по тому, как похолодели его ладони, было очевидно, что повествование дается ему с превеликим трудом.
Чего-то подобного я боялась всю сознательную жизнь. Потерять то, что составляет саму суть твоего существования. Например, лишиться родного дома – Алик терял его несколько раз, постепенно скатываясь к все худшим условиям. Или привыкать к радикальным изменениям образа жизни – разумеется, тоже не к лучшему. Страшнее всего было терять людей. Наблюдать, как с каждым часом угасает близкий человек, – в бессилии, без малейшей надежды ему помочь. Или лишаться привычного окружения иначе: в один миг стать изгоем в компании тех, кого привык считать друзьями, – таких же избалованных деток обеспеченных родителей.
– Мама еще умудрялась сохранять остатки бизнеса и вселять в меня надежду. Отчасти эта история даже пошла мне на пользу – не стал мажором и избавился от уймы ненужных людей. Со мной остался лишь один школьный друг. Ты его знаешь – Ванька, мы работаем вместе. – Алик по-прежнему обращался исключительно ко мне, словно мы разговаривали наедине. – Он пока меня терпит, несмотря на проблемы. Да-да, боюсь, именно я виной всем неудачам. Точнее, тот человек. Всякий раз, стоит нам выйти на перспективного заказчика, обсудить задание и даже предварительно договориться, как вскоре все рушится! Недавно мы упустили крупный заказ – да ты же в курсе, куколка… Похоже, я начинаю понимать, что чувствовал мой отец. Словно за тобой кто-то неотступно наблюдает, выжидая подходящий момент для очередного удара. И, что бы ты ни делал, все обречено на провал…
– А почему ты считаешь, что всему виной тот человек? – вдруг встряла в печальный монолог бойкая Галя. – Я не хочу сказать ничего плохого, и ты меня прости, но… вдруг вам просто нужно работать лучше? И дело не в мести, а в вас самих?
Алик снисходительно улыбнулся и, мельком скользнув взглядом по Гале, тут же снова повернулся ко мне.
– Работать лучше не помешает никогда. Себя нахваливать нескромно, но мой друг – отличный художник и дизайнер, даже какие-то премии получал в свое время. И как это расценивать, если потенциальный заказчик из штанов выпрыгивает, лишь бы работать с нами, а в последний момент вдруг перестает выходить на связь? И на что списать остальные происшествия, на «черную полосу»? Например, в начале года я попал в аварию, хотя езжу давно и аккуратно. Пустая трасса, поздний вечер, и мне навстречу вдруг вылетает какой-то джип, лоб в лоб! Хорошо, я успел среагировать и вывернуть руль, удар пришелся в бок. Тот водитель тут же скрылся, я, к счастью, отделался синяками. Сам дурак, конечно, забыл в свое время продлить страховку, а тут машина – под списание…
Я видела эту несчастную машину, точнее, то, что от нее осталось. Страшное зрелище, груда металлолома. Накрытая брезентом, она который месяц пылилась во дворе, вызывая законные претензии дворника, в свое время облагодетельствовавшего Алика ключом от крыши.
– Допустим, это чудовище, расправившись с твоим отцом, вознамерилось уничтожить и тебя, – вслед за Галей оживилась Анька. – Но я прекрасно помню, как ты говорил, что понимаешь этого человека. Извини, но, выходит, не такие вы и безгрешные, ты и твои родители.
Алик отпустил мою руку, сгорбился, положив локти на колени, и погрузился в раздумья. А я рассеянно подумала о том, что моя подруга, возможно, не такой уж плохой психолог. Вспомнила же она этот важный нюанс, способный перевернуть все впечатление от ситуации!
– Я долго не мог на него выйти, – наконец заговорил Алик. – Мама упорно молчала об этом человеке, твердя лишь, что не вынесет, если потеряет и меня. А это наверняка случится, начни я играть с огнем. Но какое-то время назад, еще до аварии, мне повезло, я напал на его след. Случайно – друг отца проболтался. Чуть позже мы даже встретились с моим врагом – тогда он еще не знал меня в лицо. А потом я услышал его версию событий. Всего несколько предложений, потрясших меня до глубины души. Мы с матерью и другие мои родственники ничем его не обижали. Но мой отец… Он виноват перед ним. Виноват, но и не виноват тоже… В жизни это бывает. Я не знаю, как объяснить… И не хочу в это углубляться. Не сейчас.
– Весьма увлекательно. А этот человек – какой он? – с любопытством подключился к обсуждению и Гений. Судя по ликующему голосу, он успел проникнуться к обидчику Алика искренним уважением. – Что из себя представляет?
– Какой? – Алик неожиданно повеселел и принял прежнюю вальяжную позу, словно решил воспользоваться шансом отомстить врагу хотя бы на словах. – Злопамятный, мстительный, умный. Жестокий. Азартный, если увлечется, может потерять голову. Игрок – обожает вызовы и костьми ляжет, лишь бы добиться своего.
– И, как я понимаю, эта игра осталась за ним, – источая сладчайшее удовольствие, констатировал Гений. А когда Алик презрительно фыркнул, чуть не подскочив от возмущения, спокойно разъяснил: – Ты ведь сам недавно давал понять, что хотел бы зарыть топор войны. Хорошо помню твою проникновенную речь. Готов сдаться? Тогда чего ради я тут разоряюсь который месяц? Сколько работы коту под хвост!
К моему великому изумлению, в ответ на язвительную насмешку Гения Алик закинул голову и искренне, заливисто расхохотался.
– Я сделаю все, чтобы не разочаровать тебя, о великий учитель! – отсмеявшись, издевательски пропел он. – Тем более что с тех пор мои планы изменились. Никакого перемирия, никакого худого мира. Око за око, зуб за зуб! Игра продолжается!
Мне стало не по себе. Алик, так часто не одобрявший наши планы возмездия, сейчас источал убийственную самоуверенность. Не хватало еще, чтобы он вляпался в историю и, как опасалась его мать, подверг себя серьезной угрозе!
– Подожди… – Мой голос сорвался от волнения. – В такой ситуации нельзя действовать опрометчиво. Судя по твоим словам, этот человек крайне опасен. Алик, мне страшно…
– У, куколка, да ты чуть не плачешь. – Он придвинулся и обнял меня за плечи. – Не переживай, я знаю, как себя обезопасить. Никто больше не пострадает. У меня на него кое-что есть… Пусть теперь он меня боится!
– Умоляю, осторожно! – Его речь только еще больше встревожила меня. – Зачем устраивать какие-то игрища? Может быть, получится остановить его законным путем? Давай вместе придумаем, как защитить вас с мамой, а потом благополучно о нем забудем.
– Не выйдет, милая.
– Да почему же! – в отчаянии вскричала я. – Аня права, ты ведь был готов забыть!
– Раньше – да, теперь – уже нет.
– И что же изменилось?
Алик отстранился и глухо, но четко произнес:
– Он подсадил на наркотики мою сестру. И не желает отступать.
Свершилось. Наконец-то я узнала, кем была та таинственная девушка, почему и к кому Алик уезжал летом. И, спрашивается, зачем было скрывать столь невинную информацию, заставляя меня додумывать и ревновать? С другой стороны, он явно боялся за сестру – настолько, что все доводы разума отходили на второй план.