Как только речь зашла о ней, словоохотливость Алика разом иссякла. Он выжал из себя лишь пару предложений, из которых я поняла, что сестра младше года на три и все еще довольно наивна – как может быть наивна девушка, выросшая в благополучной обеспеченной семье и привыкшая, что родные над ней трясутся. Виновник всех бед вышел на нее пару лет назад через общих знакомых.
– Момент благоприятствовал чему-то подобному. Она не могла отойти от смерти отца, вся наша более-менее налаженная жизнь рушилась. Тут-то и появился этот ублюдок с умными речами о том, что нельзя терпеть любую боль, в том числе душевную. И не грех прибегнуть к чудодейственным средствам подобно тому, как перед операцией используют наркоз. Всего один раз, а потом все пройдет, и жить станет гораздо легче. – Алик горько хмыкнул. – Дал ей какие-то таблетки, потом началось: чуть что – сразу «наркоз». Она – разумная девочка, но не самая сильная духом, да и слишком много на нее обрушилось разом. А теперь у нее не жизнь, а суррогат какой-то, с одним-единственным способом решать проблемы.
Как это обычно бывает, сестра Алика быстро оказалась в компании таких же несчастных, страдавших зависимостью. Ни слезные уговоры, ни скандалы не действовали, и тогда мать приняла волевое решение: бежать, и как можно дальше. Но смена обстановки помогла лишь поначалу, потом ситуация вышла на порочный круг. Семья не раз переезжала, девушка проходила реабилитацию, и, как только все устраивалось, в ее жизни обязательно проявлялся какой-нибудь поставщик «наркоза».
– Сейчас они далеко, но не факт, что этот мерзавец не объявится снова. Он следует за ними по пятам. На сей раз, надеюсь, мне удастся его упредить. Еще раз проявится в их жизни – получит по полной программе. Вот, собственно, и все. Как видите, мне удалось побывать по разные стороны баррикад: моего отца считали обидчиком и мстили ему, а значит, и нам, подвергнув немалым унижениям. Неплохой пример в вашу копилку историй, как думаете? Только, друзья, умоляю: никаких обсуждений и вопросов! Я и так рассказал больше, чем планировал. Спасибо за внимание, – шутливым тоном, не вязавшимся с оставлявшим гнетущее впечатление рассказом, заключил Алик. И, откинувшись на спинку стула, дерзко взглянул на Гения. – Твоя очередь.
Нашего лидера долго упрашивать не пришлось. Кажется, он был немного уязвлен тем, как участники собрания внимали Алику, и теперь жаждал перетянуть одеяло на себя. Потемневшие глаза горели злорадством и осознанием собственного превосходства, и я невольно подумала о том, как же просто зацепить этого всезнающего харизматика. Достаточно отодвинуть его на второй план, с интересом отнесшись к кому-то другому, и вуаля – он уже рвется нанести удар в этой негласной словесной дуэли, позабыв свою обычную сдержанность! Даже не стал объявлять перерыв, который явно требовался после эмоционального рассказа Алика…
– По иронии судьбы моя история – тоже о семье, только в данном случае все однозначно, и сейчас вы в этом убедитесь.
Гений то и дело переступал с ноги на ногу, чего прежде за ним не водилось. Еще пару месяцев назад я и представить себе не могла, что он может так открыто демонстрировать волнение. Впрочем, разве мы все не изменились за время, проведенное в клубе? Дружелюбная Анька утратила веру в людей, Галя стала жестче, Паша – смелее, Алик приобрел пугавшую меня самонадеянность, а я… Что, собственно, произошло со мной? Наверное, я повзрослела, раз осознала, что даже одно случайно брошенное слово может повлечь серьезные последствия, как это произошло в ситуации с Леной и еще раньше – со статьей. А еще, как ни банально, я научилась ценить самые простые вещи: что родители живы и здоровы, что у меня есть Алик и что я, после перерыва вернувшись к своим нехитрым заметкам и рассказам, похоже, обрела то, чем мне по-настоящему нравилось заниматься…
– Приступим? – Гений помолчал, глядя на меня, словно специально выжидал паузу, давая слушателям сосредоточиться. – Итак, начало очень похоже на предыдущий рассказ. Жила-была самая обыкновенная семья: мама, папа и мальчик. Мама, волевая и ответственная, локомотивом тянула отца, излишним честолюбием не страдавшего. Только сейчас в полной мере осознаю, как ей было тяжело: постоянно пинала папочку, чтобы занялся делом, а он так и просиживал штаны в своей лаборатории с формулами и химикатами. Да еще и я был на маминых руках, никаких бабушек и дедушек…
Я попыталась представить его ребенком, и, к моему удивлению, это легко получилось. Смышленый мальчик, все хватавший на лету, взявший от интеллигентных умных родителей самые лучшие задатки, он везде привык быть первым. Лучше всех рисовал, быстрее всех научился читать, талантливее всех декламировал стихи… И, увы, раньше других повзрослел. Пока отец витал в облаках, мать крутилась на двух работах, нередко оставляя сына на пятидневке. Но детские слезы в ожидании выходных были не самым жестоким испытанием, выпавшим на его долю.
– Мне было лет пять, когда я впервые услышал ссору родителей. Отец срывался редко, но тут орал так, что дом ходил ходуном. «Хватит, надоело! Дай мне дышать свободно!» – и все в таком духе… – Гений презрительно подернул плечами. – Слабенький у меня оказался родитель. Сам ничего не мог, так слушал бы мать! Не зря же говорят, что за каждым успешным мужчиной стоит женщина, которая его поддерживает. А он и не стремился к успеху. Оставили в покое в лабораторном клоповнике – уже радость. Ничтожество… Мать волокла его будто поросенка – к кормушке, а он еще визжал и упирался!
– Вот так сразу и «ничтожество», – оборвал его Алик, с интересом следивший за рассказом. – Может быть, человек просто другого склада, вдумчивый, погруженный в свою работу.
– Вот именно, – поддакнула Анька. – Не всем же заниматься бизнесом, а в те годы о чем-то подобном и вовсе речи быть не могло! Он же не пил, не гулял. Вполне себе положительный человек…
Милейшая акулья улыбка расцвела на лице Гения, словно он только и ждал подобных возражений.
– Уже жалеете его, мои добрые друзья? Ничего, сейчас мы это поправим, – хмыкнул Гений и выдержал театральную паузу. – В один прекрасный день мой слабохарактерный папаша вдруг поверил в себя и заявил, что уходит от матери. Мол, совершенно случайно в компании друзей встретил женщину, с которой намерен провести остаток дней своих. Смутно помню, как он подхватил меня на руки, заверяя, что я навсегда останусь его сыном, что будет помогать и приезжать… Мать стала вырывать меня из его рук, оба орали мне в уши… брр, вспомнить противно! Но самым гадким было то, что все самое лучшее из нашей семьи, все идеи и весь деловой настрой моей матери, он унес с собой, в новые отношения. А потом все-таки «приподнялся»: ушел из лаборатории, не раз менял сферу деятельности, стал крутиться, зарабатывать. Мать тогда буквально почернела от унижения…
Слушая Гения, я старалась встать на место его мамы. В самом деле, как обидно: «воспитать» мужчину для другой женщины! Годами вывозить на себе бытовые проблемы и заботы о ребенке, то и дело пиля инфантильного мужа… Впрочем, как меня учила Анька, мой видный психолог? «Всегда важно выслушать обе стороны». Что, если отец Гения устал от постоянных попреков и толчков – и нашел гавань поспокойнее? А там почувствовал себя настоящим мужчиной? Вдруг на благоприятной почве расцвели его способности, а с ними пришел и успех?
– Отец давал какие-то деньги, но львиная доля заработков оседала в его новой семье. От переживаний я – мальчик, которого считали чуть ли не вундеркиндом! – скатился на тройки. Едва справлялся с учебой, и художественную школу пришлось бросить. А мать стала попивать. Она не считала это проблемой и в шутку называла свое пристрастие светским алкоголизмом. Продолжала работать, вещи из дома не выносила и под забором не валялась, так… каждый вечер – пара рюмочек за ужином. Тоже своего рода «наркоз», – усмехнулся Гений. – После этого моя обычно властная мамаша таяла и пускалась в слезливые откровения, а выслушивал все это я, еще ребенок. Видимо, поэтому и выбрал профессию психолога, с такой-то подготовкой!
Я понимала, что он имеет в виду. Сама задумывалась о чем-то подобном, когда на отдыхе появилась возможность уделить больше времени своим заметкам. Мой собственный опыт, зачастую не самый лучший, помогал точнее описывать те или иные чувства. И правда, как передашь, например, реакцию на унижение, если сам не испытывал ничего подобного? Нечто похожее, должно быть, делает актер, копаясь в темных глубинах души и вытаскивая оттуда нужную эмоцию. Да и психолог, вникая в то, что тревожит клиента, зачастую обращается к собственному «отряду» демонов.
– Многое с годами поблекло и стерлось из памяти за ненадобностью, помню лишь, как однажды, подростком, побывал у отца. Мать была категорически против подобных визитов, но я, став взрослее, решил все увидеть воочию. Знаете, я часто прошу клиентов, которые тревожатся о той или иной проблеме, представить самый худший сценарий развития событий. После этого многие осознают, что все не так страшно и справиться с трудностями им по силам. Видимо, я неосознанно хотел того же: испытать самую сильную боль, чтобы обрести силы идти дальше.
Гений замолчал, погрузившись в раздумья. Стоило отдать ему должное, ведь после минутного проявления беспокойства в начале речи он стал держаться с обычным хладнокровием.
– И что было дальше? – не выдержала Галя. – Вот так всегда, на самом интересном месте…
– Ничего особенного не произошло, это лишь впечатления, чтобы вы лучше прочувствовали мое тогдашнее состояние. Меня сразу потряс контраст между просторной обустроенной квартирой и нашей «убитой» однушкой. А у отца даже была выделена детская, с двухъярусной кроватью и игрушками, которые мне в свое время и не снились. За столом копошилось какое-то гнусное неряшливое существо, увлеченно лепившее что-то из пластилина. Улучив момент, я швырнул в него – или в нее, уж не знаю – подвернувшейся под руку машинкой. Визгу-то было! Прибежала мачеха, и я глазам своим не поверил. После моей статной, благородного вида матери – эта лохматая, курносая, с глазами-плошками и фигурой, словно из двух подушек! – Он резко рубанул руками воздух, изобразив что-то вроде песочных часов, и презрительно бросил: – Что говорить, у отца был на редкость плебейский вкус…