Пойдем дальше. Алик умело передразнивал Гения, и я списывала это на недюжинные актерские способности. Но, положа руку на сердце, таким ли талантливым лицедеем был Алик? Напротив, ему плохо удавалось скрывать чувства и сдерживать эмоции. Почему же Гения он изображал один в один? Туман, застилавший мой разум последние недели, постепенно рассеивался, и объяснение напрашивалось само собой. А вдруг эти жесты и мимика были свойственны Алику в той же степени, что и его заклятому врагу? Как органичные, врожденные проявления его натуры?
Оставалось лишь сопоставить некоторые слова и факты. Что еще, помимо длины волос, отличало этих мужчин? Гений был старше, лет на шесть. Так, уже теплее, поразмыслим над цифрами… Я напрягла память и вспомнила мимоходом брошенную Гением после успешной «операции» в ресторане фразу: «Тринадцать и семь – это колоссальная пропасть». Те же шесть лет разницы. Если учесть, что люди никогда ничего не говорят напрасно…
Я готова была отхлестать себя по щекам за тугодумие. Все это время разгадка – Алик и Гений собственными персонами – была у меня перед глазами! Почему я раньше не обратила на это внимания? Как умудрилась пропустить главное? В голове будто шестеренки закрутились, пробуждая дремавшую до сих пор память. Гений ведь рассказал все, абсолютно все! «Однажды, подростком, побывал у отца… за столом копошилось какое-то гнусное неряшливое существо…» Тринадцать лет – вполне себе подросток. А ребенку его отца от второго брака могло быть как раз семь! В детской стояла двухъярусная кровать – а что, если «новых» детей было двое? И дальше: «Ты рос с отцом-героем, бизнесменом, а я – с презренным слабаком…» С какой ненавистью это было сказано!
Да, тяжелый случай… Зачем так долго размышлять о том, что тебе давно уже объяснили? «Я похож на свою мать…», «Некоторые похожи на своих отцов…» – а ты, Рита, и правда похожа на безмозглую куклу, набитую опилками. Разве не помнишь, как в самом начале занятий Алик обмолвился, что учится у старшего…
Я ошарашенно взглянула на Ваню.
– Так они… Они… – От потрясения мне никак не удавалось выговорить это простое слово.
– …братья, – кивнул Ваня. – По отцу. Это от него они унаследовали цвет глаз, хотя оттенки немного различаются. Не сказать чтобы мой друг и этот Евгений сильно похожи, но определенно есть что-то общее в фигуре, в жестах. О существовании старшего брата Алик узнал уже взрослым и при печальных обстоятельствах. Услышав в клубе рассказ Евгения о знакомстве с новой семьей отца, Алик сильно удивился тому, что эпизод с брошенной игрушкой в свое время не осел у него в памяти. А когда он сам делился своей историей, утаил от тебя главное. Почему? Планировал еще немного походить в клуб, найти доказательства «деятельности» негодяя. И не желал признавать его братом. После того, что этот безумец сотворил с сестрой… Она ведь и его сестра тоже, единокровная! И, главное, Евгений мог запудрить тебе мозги, опоить, убедить – да что угодно! Тем более он действительно страдал по вине отца: тот не бегал от общения и алиментов, но и не сказать чтобы принимал деятельное участие в его судьбе. Выходит, отец все же был виноват. Алик боялся тебя потерять, а это наверняка случилось бы, узнай ты версию его брата…
Неужели он думал, что я могу поверить? С уст уже рвалось возмущение, но я вдруг представила саму себя в самом начале занятий. Острая на язык, чересчур смелая и раскованная, твердящая о справедливости, проявлявшая интерес к харизматичному лидеру… Видимо, у Алика были все основания считать, что поверю я не ему. А почему он ничего не говорил мне о сестре?
– Рита, это вряд ли поймет человек, далекий от проблем с зависимостью близких. Ты не представляешь, в каком кошмаре они жили, все трое! Сестра мучилась, в том числе и от того, что стала причиной несчастья близких. А они, Алик и его мать, превратились в параноиков. В каждом случайном знакомом видели дилера или наркомана, потом поняли, что Гений следит за их передвижениями. Невероятно, но он узнавал их новое место жительства чуть ли не раньше их самих! Алик доверял тебе, но опасался, что эта скотина узнает что-то из переписки, небрежно брошенного слова. А еще он боялся, что ты испугаешься и отдалишься, а то и вовсе бросишь его. Решил выбрать из двух зол меньшее – пусть лучше будет ревность, чем страх. И конечно, он рассчитывал быстро разобраться с этой проблемой, не хотел тебя лишний раз тревожить, все откладывал разговор на потом…
Я вспомнила, как переживала свою семейную ситуацию, как с трудом занималась даже привычными делами. Наверное, Алик не хотел умножать мои переживания… На глаза снова навернулись слезы. Единственный мужчина, который меня берег, который уважал мои чувства и тонко улавливал мое состояние, теперь ушел в небытие, а мне даже оплакать его негде!
– Ваня, – решительно бросила я, – мне нужно к нему! Я должна знать, где он… где…
Язык не поворачивался произнести холодное слово «похоронен».
– Нет. Он не хотел рыданий на могиле, – с не меньшей решимостью покачал головой Ваня и вдруг немного смутился. – Сказать честно, я и сам пока не знаю где… Всем занималась его мать, она сейчас – как раненая львица, бросается на всех, со мной и вовсе не разговаривает. Боюсь, она считает, что я не уследил… да я и сам себя виню, нельзя было оставлять его одного! Ни на минуту!
Ваня уронил голову, но моя деятельная натура, пробудившаяся к жизни, не желала успокаиваться. Видимо, мне отчаянно требовалась какая-то задачка, способная хотя бы ненадолго наполнить мою жизнь смыслом. Я должна найти место последнего пристанища Алика! Брошу на это все силы, переверну реальный и виртуальный миры, если понадобится! Стоп… а как я это сделаю? Кого я буду искать?
Я замерла от неожиданной мысли.
Разумеется, я знала его фамилию, но она была довольно распространенной. А вот с именем вышла загвоздка, и я в который раз обругала себя за несусветную дурь, на сей раз – первоклассную, особого свойства! Он всегда был для меня просто Аликом. На своей единственной, почти заброшенной страничке в соцсети он фигурировал именно как Алик, так обращались к нему друзья и знакомые. А как же его звали на самом деле? Кажется, есть полное имя «Алик», а еще это сокращение от имен «Олег» и «Александр». Если не ошибаюсь, в попадавшихся мне на глаза документах после фамилии стояла именно «А». Так кто же он – Алексей, Анатолий, Альберт?
– А как его, собственно, зовут? – задумчиво, продолжая перебирать варианты, бросила я Ване.
– Кого? – ошарашенно спросил друг Алика, и на его лице медленно расцвело осознание, а с ним – и праведный ужас, смешанный с чем-то вроде восхищения. Еще бы: почти полгода состоять в серьезных отношениях с мужчиной, делить с ним постель и крышу над головой, обсуждать самые сокровенные мечты, плакать и смеяться в его компании, строить совместные планы, знать, что он предпочитает на завтрак, даже невольно сделать эскиз для его татуировки… И при этом ни разу мимоходом не поинтересоваться, а как его, собственно, зовут! Что и говорить, я превзошла саму себя!
– Ну ты даешь… – потрясенно выдохнул Ваня. – Теперь-то я понимаю, почему он так с тобой носился! То есть… Прости, Рита, я хотел сказать «почему он так тебя любил».
Ага, ну конечно, все я поняла! Моя скромная персона безмерно развлекала окружающих – где еще встретишь такую фееричную, незамутненную, чистейшей концентрации глупость?
Я вспомнила, как заливисто хохотал Алик над моими шутками, как мы прыгали по крыше, как целовались под дождем… Да, он был тысячу раз прав: я хочу запомнить его именно таким, полным жизни, веселым. И возможно, мне станет легче, если я помогу близкому ему человеку.
– Ваня, – вдохновенно выпалила я, – как мне увидеться с его сестрой? Я хотела бы ее поддержать… Это помогло бы нам обеим!
– Когда-нибудь вы обязательно познакомитесь. Но не сейчас, даже не уговаривай, Рита, – грустно покачал головой он. – Тебе будет слишком тяжело.
– Они что, так похожи?
Ваня издал возмущенный булькающий звук: как же, кто-то посмел даже допустить сравнение с его неземной красоты девушкой!
– Вы с ней тоже похожи, она – с юмором, такая же неугомонная! Была… до… сама понимаешь, – горестно осекся он. – Но я ее вытащу из этого ада, обещаю! Кстати, она тебе кое-что передала, на днях занесу, совсем забыл. Летом Алик ездил к семье и только и говорил что о своей любви. И тогда сестра решила сделать тебе небольшой подарок, выпросила у их мамы. Да, Алик ведь тоже кое-что оставил. Он сказал, что написал об этом.
Я снова ухватилась за строчки письма.
«Милая, прости, что невольно заставил тебя страдать. С моей стороны было слишком эгоистично добиваться тебя, осознавая, какой опасности ты можешь подвергнуться. Но я ничего не мог с собой поделать. Я не мог без тебя… Пытался беречь от всех тягот – и ничего не вышло.
Наверное, какое-то время тебе будет немного грустно. Умоляю, куколка, гони от себя эти переживания! А если не получится, выплесни их в творчество. Помнишь, мы говорили о книге? Садись и пиши! Не обманывай себя – ты ведь давно ненавидишь свою работу.
Я долго думал, что оставить тебе на память… И понял: любая вещь, напоминающая обо мне и этой истории, станет источником страданий. А ты должна забыть. Начать все с чистого листа. Поэтому не храни письмо, разорви, чтобы не перечитывать и не плакать. Это моя просьба.
На днях тебе на счет поступит сумма – дачу на нее не выкупишь, но на то, чтобы жить свободно какое-то время, хватит. Это часть денег от продажи квартиры, и они по праву должны принадлежать тебе. Начни новую жизнь, которую я так мечтал тебе подарить. Живи – ради меня…»
Слезы покатились по моим щекам, и Ваня придвинулся, обняв меня за плечи. Алик написал целый абзац про книгу, но строчки расплывались перед глазами… Какая еще книга? Да я больше не напишу ни единого слова! Зачем, если я приношу всем одни только беды? Если не употребляю свои способности облекать чувства в слова на то, чтобы говорить о чем-то по-настоящему важном? Даже в тот ужасный вечер я отказалась разговаривать с любимым человеком и сбежала! Как много я сейчас отдала бы за то, чтобы вернуться в прошлое и все изменить…