– Человечка, полагаю, я должна знать? – усмехнулась Алекс. – Из какой он оперы: спортсмен или из ящика?
– Замминистра Артемий Солнцев, тренер, фигурист в далеком прошлом, – сказал я. Алекс прищурилась и довольно заметно выдохнула, видимо осознав, что лично ей эта история ничем не угрожает, а я невольно подумал, что в том деле остались темные тайны, до которых мы так и не добрались. Ну и ладно, зато убийство раскрыли.
– И с чем связан твой интерес к Солнцеву? – небрежно спросила Алекс. – Он что-то натворил или…
– Или, – признался я после короткой паузы. Шила в мешке не утаишь, об убийстве наверняка уже многие знают, так что днем раньше или позже Алекс узнает о смерти Солнцева, большой роли не играет. – Был убит в Турции. Кем – неизвестно.
В глазах Кротовой словно электросварка вспыхнула, я с неудовольствием подумал, что имею дело уже не со спортсменкой, а с тележурналисткой, для которой лишний инфоповод становится очередной ступенькой к личному успеху, а получив такую горячую тему, она способна очень далеко продвинуться, перейдя из числа милых мордашек с телевидения в разряд повыше.
– Да, я знаю Солнцева, – медленно произнесла она. – Очень мало, он заканчивал карьеру в спорте, когда я только начинала, но мы пересекались, были знакомы. Как его убили?
– Это тайна следствия, – ответил я. Алекс чарующе улыбнулась. Будь я поглупее, поплыл бы сразу. Эта девчонка умела крутить мужиками.
– Но ты же поделишься со мной информацией? – спросила она. – Я хочу поговорить с начальством и сделать сюжет о его убийстве. А за это расскажу все, что знаю, и еще поспрашиваю. Твое имя нигде не всплывет, если сам не захочешь.
Я подумал, что в случае утечки вычислить, кто слил Кротовой инфу, будет не так уж сложно, но риск дело благородное, так что согласно кивнул. Алекс повеселела.
– Что собой представлял Солнцев? – спросил я.
Алекс задрала голову и принялась разглядывать потолок, хмурясь и вспоминая.
– Он в свое время был очень перспективным спортсменом, – начала она. – Я видела выступления. Звезда, которая так и не вспыхнула, досадная травма все испортила. Сложный перелом, после он уже не мог кататься, но не пал духом, пошел в тренеры. И был довольно неплох. Нет, не то я говорю. Он был очень хорошим тренером. Мог из очень средней девочки сделать крепкую фигуристку.
– В Турцию его позвали как раз за этим, – сказал я. Алекс фыркнула.
– О господи.
– Что? Турецкие фигуристы не очень?
– Не очень – это еще мягко сказано. У нас в балетных шоу звезды эстрады катаются лучше после трех месяцев тренировок, турки ни на что не годятся в этом, не их спорт. Южане вообще отвратительны на льду, ну, за исключением китайцев. Сам знаешь, кто у нас в лидерах: Россия, Канада, США, Япония еще… ну Европа, да и то потому что там половина либо у нас тренируется, либо у эмигрантов. Турцию в фигурном катании вообще никто никогда не рассматривал всерьез. Так что меня новость, что Солнцев мог поехать тренировать турок, очень удивляет. До чемпионата мира – всего ничего, до зимней Олимпиады – два года. Нет, он бы не успел. Разве что там имелся какой-то никому не известный самородок, который следовало обтесать.
– Это возможно?
– Ну, в теории. Но на практике наш мирок очень тесен, мы бы знали. А я никогда и ничего не слышала о сильных турецких фигуристах.
– У него жена погибла, ты в курсе? Солнцев был где-то на сборах, жену убили грабители прямо дома, – уточнил я.
Алекс скривилась.
– Да все знали. Я, конечно, на тот момент еще совсем соплячка была, но эту историю помню. Большей частью потому, что о ней так долго шушукались. Его таскали бесконечно на допросы, подозревали соучастие. В кулуарах чуть ли не в голос говорили, что это он ее заказал. Очень долго шептались, пока Торадзе не велела всем заткнуться под страхом увольнения. Все, естественно, замолчали, лишь бы не беспокоить королеву-мать.
Этого я не знал. Сделав зарубку поискать детали в материалах дела, а еще лучше пообщаться с теми, кто его вел, я помахал бармену и показал на свою опустевшую кружку. Говоря о бывшем тренере Софико Торадзе, Алекс даже не попыталась скрыть неприязнь, видимо, давняя обида никуда не делась.
– Торадзе не хотела выносить сор из избы?
– Скорее, не желала, чтобы трепали репутацию давнего любовника, – ядовито ответила Алекс. – Наша Снежная королева всегда была неравнодушна к молодым красавчикам. Солнцев ее лет на пятнадцать моложе, он только начинал, когда она уже безраздельно правила льдом, и добиться ее расположения тогда можно было очень действенным и простым способом. Надо отдать ей должное, она со всеми своими ухажерами умудряется сохранять прекрасные отношения и держать определенную дистанцию.
– У них было что-то серьезное?
– Да боже упаси. Если что и было, то давно и неправда. Свечку я не держала, я на тот момент только в школу пошла еще, но дыма без огня не бывает. Говорили об этом многие, а у Софико есть очаровательная привычка квохтать, как наседка, над теми, кто ей дорог. И когда Солнцева стали таскать менты… прости…
– Ничего.
– …Торадзе очень сильно за него впрягалась. Ну и алиби у него было железное: убить женушку лично Солнцев не мог, а связь с преступниками не доказали. Их вроде бы нашли?
– Не нашли. Висяк остался. Скажи, зачем Солнцеву было избавляться от жены? Неужели из-за Торадзе?
– Что ты! – замахала руками Алекс. – К тому моменту у Торадзе был новый фаворит, ее отношения с Солнцевым были забыты и похоронены. Если рядом с Солнцевым и крутилась какая-то баба, то не Торадзе, там и без нее желающих было много. Нет, поговаривали другое. Жена Солнцева болела, но прожить могла еще неизвестно сколько. Шептались, что он не хотел ждать, она ведь была из очень богатой семьи, единственная дочь какого-то важного чина из правительства. Ну вот, его жену убивают, Солнцев очень горюет, а потом получает назначение, становится важной шишкой, бывший тесть, видя такую безутешную скорбь, тащит его за собой в правительство. Так Солнцев становится чиновником, но тренировать не перестает. В прошлом году он вроде бы подал в отставку, говорят, что не по своей воле, а потом и вовсе исчез с радаров. Оказывается, он в Турции тренировал кого-то. Мне очень интересно кого.
– Я спрошу, – пообещал я. – Ты сказала, что вокруг него всегда крутилось много женщин?
– Ну да, – нахмурилась Алекс и будто отогнала какое-то очень неприятное воспоминание. – Солнцев был фигуристом-одиночником и после травмы начал тренировать парней, пары, а потом переключился на девочек. Успешно, ничего сказать не могу. Но репутация у него была… такая себе.
– Он приставал к спортсменкам?
– Не к своим, – произнесла Алекс с отвращением. – Свои были табу, они сами ради него были готовы из трусов выпрыгнуть, на что угодно шли, одна себя голодом заморила. Но своих он не трогал, а вот девчонки из других команд рассказывали гадкое. Он их всё на свидания звал, протекции обещал, и кто-то даже соглашался. Хотя он не сказать что обманывал, делал, что мог, давал дельные советы, что-то даже пробивал. Но, конечно, не за просто так. Если выстроить всех девчонок, с которыми он переспал, они протянутся от одного конца арены до другого.
– Тебе тоже предлагал? – тихо спросил я.
Алекс криво усмехнулась.
– Он предпочитал спелые плоды, а я была еще зеленой. Мне исполнилось четырнадцать, когда он испарился с глаз долой, и я еще не набрала свои формы. Уйди он хоть на год позже, я бы точно оказалась в его постели. Так что – нет, мне удалось проскочить мимо.
Вика злится весь полет. В бизнес-классе нет мест, ей приходится лететь в экономе, в компании развеселых простых граждан, что прокутили в Турции уик-энд и теперь возвращаются в свои душные офисы, все еще пьяные и расслабленные от морского воздуха и солнца, слишком теплого для российского апреля. Еда в экономе такая же убогая, как и все вокруг. Вика радуется, что ее никто не узнает, весь полет сидит с натянутым капюшоном толстовки, смотрит в телефоне сериал и никак не может успокоиться.
Ей не хватило этих сладких дней любовного забытья, поскольку их, по сути, не было. Был день, один, а вечером Артемий уехал по каким-то делам, наверное, к неизвестной царице, с которой так ласково беседовал на балконе. Вика хорошо знает эти мяукающие ноты в его голосе. Так он говорит с ней во время любовных игрищ, сытый сладкий котяра, хозяин положения, ловелас. Интонации для деловых партнеров другие, их она тоже наслушалась. В итоге вечером Артемий уехал к какой-то мадам и со встречи не вернулся, по всей вероятности оставшись у нее под боком.
Вика звонит ему все следующее утро, весь день и вечер, но телефон отключен. Последний звонок в полнейшей ярости Вика делает уже из рукава самолета, но в ответ – тишина, гулкая, мертвая, пустая. Новая женщина Солнцеву важнее, чем она, хотя Вика летела к нему через полмира. Это унизительно и отвратительно, ей хочется плакать. Еда в касалетке остыла, Вика не притронулась к своей курице, только сок выпила и стала досматривать сериал, не понимая сюжета.
Свой багаж она волокла к выходу с яростью, думая, что напрасно тащила с собой эти платья, купальники, утюжок для волос, поскольку единственный человек, который должен был увидеть ее красивой, на ее старания плевать хотел. Господи, поехала на три дня, а барахла набрала целый вагон… И стоило оно того?
Тем не менее три дня без нормальных тренировок – это слишком много, и потому на льду Вика то и дело ошибается. А как иначе, если мысли заняты совсем другим. Солнцеву она больше не перезванивает из принципа. Она, в конце концов, не какая-то дешевка, она – царица льда, пусть сам за ней побегает, переспелый мухомор. Но неспортивная злость – плохой союзник, и Вика очень досадно падает на двойном риттбергере, да еще и с недокрутом, вскакивает, заходит на второй круг, и снова падает, и снова, и снова. Торадзе наблюдает за ней, на лице тренера отвращение, или Вике так кажется. Девчонки из команды шепчутся. Вике чудится, что они знают, откуда у нее этот свеженький, слегка красноватый загар, но ей плевать. Она вновь набирает скорость, и на сей раз прыжок удается идеально. Вика бросает взгляд на Торадзе, но та кривит губы. Плохо. Опять плохо.