– ДНК не их оказалась? – предположил я. Осокин поскучнел, налил нам водки и придвинул крохотные бутербродики с красной рыбкой. Его супруга, войдя на пару минут в кухню, неслышно подала на стол запеченные в гриле куриные крылья, картошку и овощи и так же тихо удалилась.
– Не их. Намудрил я с ДНК. Когда узнал, что она не совпадает, хотел сделать так, чтобы ее «потеряли», но не вышло, там следак комитетский принципиальный оказался, слышал, наверное, про него, некий Лебедев.
Я кивнул. Как не слышать про отца Агаты? Принципиальность она явно унаследовала от него. В прошлом году он скончался от рака, что ожесточило его и без того излишне суровую дочь. С Агатой и до того очень немногие могли работать, а сейчас она просто с цепи сорвалась. Ей бы к психологам походить, уж больно глубока ее рана, а она глушит боль работой, не самой позитивной, кстати.
– Ну, Лебедев все дело раком поставил, спасибо ему большое, еще и адвокаты подключились, сумели доказать, что, когда убивали Солнцеву, наша компания как раз грабила другой дом. Там обошлось без жертв, даже мордобой был весьма посредственный. Я в дураках остался. Пришлось все начинать сначала.
Я покивал, хотя никакого сочувствия к Осокину не испытывал. Мы, ясное дело, не святые, повесить лишнее дело на явных убийц очень соблазнительно. Но, раз не сумел, твоя промашка. Мы быстро становимся циничными, и подлинных рыцарей среди нас немного. Из знакомых – одна Агата с ее сверкающим забралом и белым плюмажем, на который не упала ни одна пылинка. Что, кстати, вовсе не является какой-то защитой – принципиальных и честных пожирают первыми. В незапятнанную репутацию не все верят, а нежелание плясать под чью-то дудку и проявлять гибкость становится скорее причиной для устранения. Агата пока держится, но с трудом.
– Знакомых и друзей Солнцевой я опросил целую тучу, – признался Осокин. – Несмотря на то что дамочка нигде не работала, ее очень многие знали. Солнцева слыла светской львицей, на любом мероприятии считалась почетным гостем, при таком-то папочке и таком-то муже.
– А кто был ее отец?
– Областной министр спорта. Помимо весомой должности, там и бабки нехилые крутились. Его чуть не посадили за растраты и махинации, но он успел выскользнуть, а когда решили взять под белы рученьки, он успешно скончался от инфаркта. Ну а его преемник ни о каких делах якобы ничего не знал. Помнишь, прокуратура рыла носом вокруг Эдуарда Таранова? Ну вот это как раз отец Солнцевой. Насколько я знаю, там была какая-то мутная история вокруг смены владельцев аквапарка, что строили турки, да еще ни один из бывших владельцев почему-то не выжил. После дела Таранова муженька Солнцевой, что в том же ведомстве трудился одним из замов, тоже попросили с тепленького места. И он ушел обратно тренировать.
– Аквапарк такая уж золотая жила, что из-за этого следовало устранять его владельцев? – усомнился я.
– Ты не представляешь какая. Через него такое бабло отмывали, как бы странно это ни звучало. Все через фонтанчики и водичку прямо в канализацию. И до черта народа в этом участвовало, уж поверь. Ты вспомни, как долго его строили и достраивали, без конца какие-то деньги выделялись, причем бюджетные. Я много чего слышал, но дело не в моей компетенции. А когда там начали убивать владельцев, я уже на пенсии был.
– А что Солнцев? – спросил я. – Он числился в подозреваемых в убийстве жены?
– Самым первым, – кивнул Осокин и снова налил водки. Я выпил, крякнул и закусил бутербродом, затем огурчиком. – Ты ешь, не стесняйся… Убивался Солнцев уж очень картинно, прямо как плохой актер. Но алиби у него было железное, он на сборах находился, никак бы не мог до жены добраться. Ну, ясное дело, нанял кого-то, не стал бы сам ручки пачкать. Но, как я ни старался, никаких следов не смог найти.
– У него же был мотив? Я слышал, у Солнцевой деньжата водились.
– Водились. Папашка, царствие ему небесное, все активы на дочку переводил, там одной недвижимости было не посчитать, в том числе и за границей. А как дочки не стало, все перешло к супругу. Так что Солнцев вполне мог супружницу заказать. А потом и папашка ласты склеил, некому стало претендовать на имущество. Так что вдовствующий Солнцев в одночасье стал очень богатым человеком.
– Не мог потерпеть? Говорят, у Солнцевой был рак.
– Был. Менингиома. Только она могла с ней прожить еще лет десять, а при удачном лечении и вовсе поправиться. Солнцева от лечения решила отказаться на какой-то период, врачи ее, конечно, уговаривали, но она ни в какую не соглашалась. Она была на третьем месяце беременности и хотела успеть родить.
– То есть если Солнцев об этом знал, то он не только жену убил, но и нерожденного ребенка? – спросил я. Осокин криво усмехнулся, воткнул вилку в картошку, и та развалилась пополам. Солнцев насадил на вилку меньшую половинку и отправил в рот.
– Ребенка, только не своего. Анализ показал, что отец у плода другой. Ну и подружка Солнцевой на допросе призналась, что за Ириной ухаживал некий турецкий султан. И она, узнав, что беременна, сказала подружке, что хочет сохранить ребенка, поскольку от Артемия потомства не дождаться. Сам же Солнцев делал вид, что не подозревал об измене жены и вообще они жили душа в душу. Врал, конечно. Соседи частенько слышали скандалы. Он сам был кобелина еще тот, гулял направо и налево, всех фигуристок перепортил. Жена про это знала. Тебе Литухин не рассказывал, что Солнцев недавно проходил свидетелем по делу о доведении до самоубийства?
– Нет, – насторожился я. Данилу надо дать по шее, раз он что-то знал о Солнцеве и не поделился с непосредственным начальником.
– Ну, не ори на пацана, дело-то не у него было, раз ты не в курсе. Кто-то из его однокурсников рассказал, что девчонка одна самоубилась, но там даже уголовку не могли натянуть. Так что Солнцев и на допрос не ходил, просто объяснительную написал, и все.
– Как это она так самоубилась, раз он выскочил? Он же числился в подозреваемых?
– Там родители кляузу настрочили. Да глупость несусветная, девчонка у него тренировалась, но была сильно тяжелая, вот он и посоветовал ей похудеть. Она всерьез слова тренера восприняла, худела, худела, довела себя до анорексии и умерла. Никто не виноват. Там надо было к психиатру, а родители сами о рекордах дочки мечтали, а когда спохватились, она остановиться уже не смогла. Дикость какая-то. После они стали кричать и метаться, убийца, мол. Заяву накатали – и нам, и в Минспорта. Ну а смысл?
– Да, это глупость, – признал я. Кажется, эту историю мне рассказывала Алекс. – А вот дело с аквапарком мне кажется более перспективным. У Солнцева не было там никаких активов?
Осокин пожал плечами.
– Этого не скажу, но могу дать контакты тех, кто вел дело, поспрашивай. Тут ни в чем нельзя быть уверенным, раз в деле его тесть замешан был. Может, чего и зятю дорогому отписал. Он его частенько покрывал. И после смерти дочки к себе взял, пристроил на должность очень даже нехилую. Готовил в свои преемники. Солнцев точно стал бы новым министром спорта, если бы папашке дело не начали шить. Зуб даю, Артемий был в курсе всего, раз его держали так близко к телу. В причастность зятя к смерти супруги Таранов, кстати, не поверил, даже мысли такой не допустил, как и то, что дочь понесла от другого. Говорили, что ее он хоть и одаривал подарками, зятя любил больше, почти как сына.
– Но недвижимость на него не переписывал, – усмехнулся я. Осокин криво ухмыльнулся.
– Это вполне понятно, если он готовил из него преемника. Тот ведь должен быть чистеньким, на госслужбе иметь недвижимость за границей нельзя, на это косо смотрят сейчас. Другое дело дочка. Она может быть бизнес-леди, по сути, так и было, ведь недвижимость там сдавалась в аренду. И хотя все понимали, откуда ноги растут, подкопаться было сложно. А потом Солнцеву убили, и все на этом закончилось.
– Если Артемий такой богатый, зачем он вообще согласился на работу в Турции?
Осокин поднял брови вверх.
– И кем же? Магнитики продавать?
– Не совсем. Тренировать турецких фигуристов.
– Возможно, контракт был слишком щедрым, потому что денежки Солнцев очень любил. Ну и ему надо было чем-то заняться после того, как его турнули с должности замминистра. Хотя про него говорили, что на льду он бог, даже из посредственности мог сделать нечто интересное. Может, заскучал по работе? Ты чего не ешь? Смотри, на тебя вон картошечка с крылышками смотрит в упор.
– Да ем я, ем, – вздохнул я, впиваясь зубами в сочную курятину.
Глава 5
Атмосфера дома просто невыносимая. Родители как с цепи сорвались, пытаются контролировать каждый шаг, пихают еду в рот и даже в туалет врываются, проверяют, не попыталась ли она выблевать то, что только что съела. Приходится исхитряться, но эта игра ими уже проиграна. Они устали, бдительность не та, что прежде. Отец при любой возможности бежит из дома, даже смешно, как повысилась его занятость, а вот зарплата не выросла. Он недавно ругался на кухне с мамой, и та весьма справедливо заметила, что ему на проблемы дочери плевать. Но мама и сама не лучше, запирается в комнате, зажигает свечу перед иконой и молится, будто это что-то решит. Да и вообще она стала какой-то странной.
Полине плевать. Собственное отражение нравится ей все больше. В ванной она приспособилась смывать рвотные массы в раковину или ванну, хорошо, что санузел раздельный, а родителям не приходит в голову проверить, почему она так часто моется. В ванной, заперев двери, Полина раздевается догола и с удовольствием смотрит на свое постройневшее тело с выпирающими ключицами. Собственное лицо с заострившимися скулами и глубоко сидящими глазами кажется ей прекрасным. Весы с каждым днем показывают все меньше. Артемий будет доволен. И плевать на мнение окружающих. Мама вечно тащит ее с собой то в парк, то в магазины, потому что надеется, что Полина нагуляет аппетит. Вчера на улице какая-то бабища, толстая и неопрятная, ахнула и шарахнулась, а ее дочь, жирная кабанятина лет двенадцати, громко спросила: «Мама, она что, больная или наркоманка?» Полина чувствует такую ярость, что едва сдерживается от оскорблений. Что бы они понимали… Зато теперь Полина ощущает невероятную легкость. Все у нее хорошо. Если бы только не эта противная слабость. Вчера она попыталась сделать сальхов и едва не рухнула в обморок. Ничего, еще пара кило, она войдет в нужный вес и станет налегать на белок, наращивать мускулатуру, надо только сбросить все лишнее…