– Разучилась? – спросил он на русском, причем довольно неплохом. – Странно. А моя жена говорила, что допрос ты вела на турецком. И кому мне верить?
– Вы – Ибрагим Бояджи? – спросила Агата. Он согласно кивнул.
– Именно. Быстро соображаешь. А ты русский следователь Агата Лебедева, которая по непонятной причине примчалась расследовать смерть Артемия Солнцева в другую страну. Встань, чего ты на полу сидишь, я же не султан, а ты не наложница, мы вполне можем поговорить как цивилизованные люди.
Она встала и, выбрав кресло напротив него, уселась на самый краешек. Бояджи наблюдал за ней с прежней ухмылкой, Агата тоже обшарила его взглядом. В отличие от ее пузатого тюремщика, Бояджи был вооружен, рядом, на столе, лежал пистолет, судя по виду, армейский «Тисас» сорок пятого калибра или нечто похожее, слишком серьезная игрушка для обычного предпринимателя. С таким впору на слонов ходить.
– Так зачем ты прилетела в Турцию?
– Это стандартная процедура, – ответила Агата. – Когда за границей насильственным способом погибает гражданин России, МВД действует в соответствии с международными правилами и отправляет для консультирования и помощи своего следователя. Особенно если это был человек с весомым статусом. Вы же помните, как в Анкаре десять лет назад был застрелен русский посол? Поэтому мое руководство отправило меня в качестве консультанта.
– Почему тебя?
– Потому что я уже расследовала преступления, связанные с большим спортом, и была знакома с некоторыми фигурантами дела.
Бояджи презрительно ухмыльнулся под своими тонкими усиками.
– И к какому же выводу пришло следствие?
– До эпизода с моим похищением все сводилось к тому, что Солнцев собирался переманить несколько ведущих российских спортсменов и тренировать их в США. Про Артемия многие говорили, что он гениален как тренер. Ему ничего не стоило создать собственную школу, под крылом которой бы объединились несколько чемпионов. Это огромные деньги, по моим скромным подсчетам, несколько миллионов долларов. Но теперь я даже не знаю…
Агата пожала плечами. Бояджи продолжал усмехаться.
– И поэтому ты и легавый из Сиде явились в Анкару, допрашивали мою жену?
– Мы же сказали, что это формальность. Ваша супруга доходчиво объяснила, что для вас смерть Солнцева была огромной потерей. Убивать его вам было невыгодно. Судя по травмам, Солнцева мог убить кто угодно, даже женщина, например, из ревности, или какой-то ревнивый супруг, ведь Артемий был настоящим Казановой и мог соблазнить кого угодно, даже очень красивую и молодую женщину. Так что совершенно непонятно, с чего вам потребовалось силком увозить меня из гостиницы.
– Сразу после вашего визита Интерполом был затребован аудит всех наших счетов, особенно международных, – любезно пояснил Бояджи. – И особенно наших предприятий, которые вели дела с Россией, Грецией и Сирией. Это просто поразительное совпадение, тем более учитывая ваше тесное сотрудничество с агентом Интерпола Константином Лонго.
– Зачем вы усложняете, господин Бояджи? Если вы законопослушный гражданин, ваш бизнес чист и не вы убили Солнцева, нападать на меня было очень неосмотрительно. Но мы можем все замять.
Бояджи на мгновение закрыл глаза и провел ладонью по лицу, будто стирая с него улыбку, а когда убрал руку, стал угрюмым и злым.
– Да, я Солнцева не убивал. И, если тебе очень интересно, я не давал приказа его убирать, во всяком случае, пока. У нас было много совместных проектов, все шло хорошо, а потом они начали брыкаться, сперва его жена, потом он. И, возможно, я бы с ним разобрался, но потом, потом. Только кто-то сделал это раньше и все мне испортил.
Сидя с каменным лицом, Агата слушала Бояджи, попутно думая, как добраться до пистолета. Резко броситься и схватить даже нечего думать, Бояджи достаточно протянуть руку, чтобы взять оружие, в то время как ей, побитой при схватке, пришлось бы пересечь половину комнаты. На столе лежал еще и телефон, судя по чехлу, не ее. Допустим, она могла бы завладеть оружием и забрать телефон, но кому звонить? Просто в полицию? Ни одного номера – Селима, Лонго или Карталя – она не помнила.
Пока она прокручивала в голове планы спасения, Бояджи вздохнул и поднялся. Агата напряглась, но не тронулась с места.
– Не делайте глупостей, – сказала она. – Вы же понимаете, что меня будут искать?
– Да пусть ищут, – равнодушно ответил Бояджи. – Все равно не найдут, а через пару недель все позабудут об исчезновении русского следователя. Турция – опасная страна для одиноко путешествующей женщины, что угодно может случиться. Поэтому сейчас ты расскажешь все, что знаешь.
Он махнул рукой. Агата обернулась. Оказывается, все это время в дверях стоял один из тех мужчин, что обедали на кухне. Бояджи ткнул пальцем в Агату. Мужчина кивнул и двинулся в ее сторону, но в этот момент между ним и Бояджи возникла старуха, что сидела на кухне, и залопотала на турецком умоляющим голосом. На миг Агате показалось, что пожилая женщина вступается за нее, но, разобрав отдельные слова, она поняла, что эта ведьма просит «делать это не в доме, а в хамаме, „иначе пол потом не отмыть“»… Бояджи на миг задумался и кивнул.
Словно подброшенная пружиной, Агата взметнулась со стула и что было сил толкнула старуху на Бояджи. Не ожидая нападения, он повалился на диван, придавленный орущей ведьмой. Старухин сын проворно подскочил к Агате и схватил за левую руку, выворачивая ее. Закричав, Агата вонзила припасенный гвоздь ему в бок. Мужчина отшатнулся, Агата вырвала у него свою влажную от пота ладонь и, как антилопа, прыгнула к столу, схватив пистолет, к которому уже тянулся Бояджи. Она едва не выронила непривычно тяжелое оружие. Молясь, чтобы пистолет был заряжен, Агата торопливо сняла его с предохранителя, взвела курок и, не целясь, пальнула куда-то в сторону преследователей, не особо заботясь о том, чтобы попасть. Отдача едва не оторвала ей руку. Из гостиной был еще один выход в спальню, и она бросилась туда, захлопнула дверь и заперла ее на хлипкий замок. Почти тут же кто-то с другой стороны изо всех сил ударил по двери ногой, но замок не поддался. Агата выстрелила, проделав в двери внушительную дыру. С той стороны отчаянно выругался старухин сын. Второго удара дверь бы не выдержала. Агата подскочила к окну, распахнула его и вывалилась наружу, упав рядом с затянутым сеткой вольером.
Дворик, небольшой, засаженный розами, показался ей раем, но до спасения было еще далеко. В сетку ударило тяжелое тело алабая, который с лязганьем челюстей попытался добраться до нее. Сквозь сетку-рабицу торчали длинные когти, крупный пес лаял на нее с пеной у рта, разбрызгивая слюни с дикой яростью. На миг Агата подумала угостить собаку пулей, не стала, бросилась к воротам, но не успела. Из дверей, отрезая ей путь к спасению, выскочили трое мужчин. Агата не разглядела, были ли они вооружены, и потому выстрелила еще раз, заставив их пригнуться. В ответ один из них тоже выстрелил, пуля просвистела мимо уха Агаты. Она свернула в сторону и бросилась к приземистому строению без окон, судя по виду, это был хамам. Вбежав внутрь, Агата подперла лавкой дверь, в которую спустя мгновение врезался живой таран мужского тела, однако дверь была довольно крепкой. Тяжело дыша, Агата выщелкнула обойму и пересчитала патроны. Их осталось всего четыре. Решив больше не палить в белый свет как в копеечку, Агата перехватила пистолет обеими руками и, подняв на уровень лица, приготовилась защищаться.
Карталь успел в больницу первым и попытался допросить вероятного соучастника в похищении Агаты, но уже по его удрученному лицу Селим понял, что ничего не получилось. Телефон Агаты не отслеживался, последней точкой, где аппарат подавал сигнал, была гостиница. Лонго дышал в ухо и мешал сосредоточиться на деталях, задавал врачу нелепые вопросы о состоянии больного, хотя и так было ясно, что бандит их всех переживет, раз к нему допустили Карталя. То, что мужчина лежит в общей палате на шестерых, Селима взбесило, хорошо хоть приковать задержанного к кровати догадались. Впрочем, как только что объяснил Карталь, не догадались, это было исключительно его инициатива, которую в штыки встретил главный врач учреждения Озбек Булут, устроив бедному Карталю головомойку. Спорить со старшим и авторитетным человеком Карталь не стал и потому просто пристегнул мужчину к спинке кровати наручниками, после чего сбежал, оставив разборки Селиму. Выслушав скупой доклад Карталя, Селим внимательно изучил водительские права погибшего водителя и того мужчины, что лежал за дверями палаты. Подозреваемого звали Тезер Авчи.
– По водителю ничего, – доложил Карталь. – Не привлекался, даже штрафов нет. А вот Авчи недавно вышел из тюрьмы. Был задержан за драку в ночном клубе, он там проломил голову посетителю, пострадавший скончался. Официально Авчи нигде не работает, своего жилья нет, однако телефон и часы очень дорогие, ювелирка с рынка, не эксклюзивные, но массивные. Стало быть, деньги на золото у него есть.
– Его надо перевести в отдельную палату, – сказал Селим. Главный врач поглядел на него зверем, но Селим не обратил на это внимания. Он и не такие взгляды выдерживал. – В отдельную палату, где его могли бы охранять.
– Я поддерживаю, – кивнул Лонго. – Распорядитесь. Перед нами преступник, мы не можем подвергать опасности жизни других пациентов.
– Ну так заберите его в тюремный лазарет, или как это у вас называется, – разозлился главврач. – Его состояние не настолько тяжелое, чтобы он не выдержал перевод. Я ручаюсь, что его жизни ничего не угрожает. У меня нет ни малейшего желания караулить вашего бандита и переживать, что ночью он кому-нибудь перережет глотку.
– Озбек-бей, не кипятитесь. Если вы ручаетесь, что его можно забрать, мы так и сделаем. Машину сейчас вызовем. Но нам необходимо его срочно допросить, от его показаний зависит жизнь человека. Мы можем его сейчас где-то изолировать?
Главврач посмотрел на Селима с подозрением.
– Вы же не собираетесь его пытать? Он пока еще мой пациент.