Вика прижимает палец к экрану и тянет дребезжащий значок зеленой трубки вверх.
– Добрый день, Виктория. Это Игорь Аверин, мы когда-то общались. Помните меня? – слышит она в телефоне неприлично высокий для мужчины голос.
– Конечно, Игорь, – отвечает Вика, думая, что ее собственный голос звучит визгливо, как у обрадовавшегося щенка. – Очень рада вас слышать.
– Да? Ну, хорошо. Как твои дела? Я тут увидел твою программу, по-моему, это что-то потрясающее. Солнцев ставил?
– Да, Артемий, перед тем как… Ну, вы же знаете? Так жаль его.
– Да, очень, – говорит Игорь. После короткой паузы он добавляет: – Я слышал еще кое-что: говорят, ты собираешься уходить от Торадзе?
Вика не знает, что ответить, и потому путано и пугливо возражает, поскольку не знает, к чему эти разговоры, но в глубине души вспыхивает надежда. У Аверина отличная команда, они получают гораздо больше медалей, чем девочки Торадзе, к тому же все они не обделены спонсорскими контрактами, так как менеджмент Аверина работает гораздо лучше, чем команда Софико. Попасть к нему – большая удача, на которую Вика даже не рассчитывала.
– Значит, не уходишь? – уточняет Аверин. – Жаль. Я рассчитывал тебя пригласить к себе. Может, ты еще подумаешь?
Вика переводит дыхание и нахально заявляет:
– А давайте это обсудим. Я могу подъехать прямо сейчас.
– А давай, – хихикает Аверин. – Я тут в одном милом ресторанчике на улице Советской. Это от вас совсем недалеко. Я тебе скину локацию.
– Буду через полчаса, – говорит Вика.
Привязать к убийству Артемия Солнцева русского туриста Владимира Гербера Селиму оказалось довольно сложно, однако перемещения Гербера удалось частично отследить. Гербер попал на одну из камер неподалеку от улицы Чагла. В доме убитой Сонай Бояджи нашли телефон с незарегистрированной сим-картой, с которого поступали инструкции на ту самую сим-карту, с которой звонили покойному Солнцеву. То, что Гербер умер в России, Селиму вообще не понравилось, но с огромным трудом ему удалось застегнуть дело на последнюю пуговку и сдать в архив. В любом случае начальство осталось довольно: убийство известного русского раскрыто, преступником оказался другой русский, турецкие подданные проходили по делу по касательной, к тому же – как удачно! – тоже оказались мертвы. В СМИ об этом написали очень скупо, а имя Сонай Бояджи в качестве организатора вообще не упоминалось. Роковая красавица так и осталась в памяти народа несчастной жертвой буйного мужа, исполнительницей ролей несчастных красоток в сериалах да победительницей конкурса красоты. В стране едва не объявили национальный траур, но потом передумали после настоятельных просьб турецкого министра внутренних дел, ибо негоже делать злодейку героиней.
В отделе полным ходом шло служебное расследование в отношении Фатмы Четин. Асия уверенно опознала женщину, которая приходила в дом семьи Курт, однако Фатма потребовала медицинского освидетельствования, требуя признать Асию невменяемой. В качестве свидетельницы должна была выступить Джайлан. Селим поехал к ней, чтобы уговорить не портить жизнь Асие.
Джайлан была на работе и потому к Селиму вышла не сразу. Он сделал заказ и ждал свой кебаб довольно долго, а когда получил его, едва не выплюнул на пол. Блюдо оказалось совершенно несъедобным, недожаренным и очень пересоленным. Он долго крутил тарелку, не зная, на что решиться, а потом отважно съел эту гадость. Только после того, как последний кусочек оказался в его желудке, к нему подсела Джайлан.
– Ну что? Как тебе блюдо от шефа? – спросила она совершенно ровным тоном, без единой нотки издевки. Ее голос был даже грустным.
– Как всегда, великолепно, – ответил Селим.
Джайлан слабо улыбнулась.
– Я тронута. Чего ты хотел от меня?
За последние несколько дней Джайлан очень похудела, царапины на щеке еще не зажили, платок скрывал ее волосы, так что Селим не знал, насколько велик ущерб от деятельности его детей и жены, а спросить показалось неловким.
– Не рассказывай ничего про Асию. Нам несладко приходится. Это была очень сложная интрига, в которой вы пострадали обе.
– Неужели? – притворно удивилась Джайлан. – Мне казалось, что жертва обстоятельств только я.
Селим объяснил. Джайлан слушала с недоверием, которое потом превратилось в сочувствие, под конец она даже ахнула и стала поглаживать его по руке, жалела и возбуждала одновременно, глядя на Селима с привычным ему призывом, но на сей раз он не возжелал этой пышной женщины, что когда-то вызывала в нем дикую похоть. Перед глазами была та, другая, мрачная готическая царица из холодной страны, которая уехала и не отвечала на его страстные послания, ограничившись скупой деловой перепиской.
Настроение падало с каждым днем. Селим маялся и не знал, куда себя деть. Утром он вставал все раньше, ехал к морю и сидел на берегу, один или в компании собаки, глядя на ленивые волны Средиземного моря. Беспородный Арас ходил на эти прогулки с удовольствием. Агата как-то сказала Селиму, что они живут у моря и не понимают своего счастья, но он понимал. Он бы, наверное, не смог жить без этого воздуха, крика чаек и соленой воды, которая уже давно впиталась в его кровь. Разве что его позвала бы она, женщина, что так бесцеремонно вошла в его жизнь и порвала душу в клочья.
Не в силах сдерживаться, Селим вытащил телефон и набрал ее номер, запоздало подумав, что в России еще слишком рано и она наверняка не ответит, но Агата взяла трубку после второго гудка, и голос был совсем не сонный. Словно она и не ложилась.
– Какие новости? – спросила Агата.
– Много, и разных. Ибрагима Бояджи нашли мертвым в камере, он якобы повесился, но не думаю, что он настолько раскаялся в содеянном. Сотрудницу полиции, которая приходила в мой дом, уличили в связи с Хаканом Бояджи. Он сейчас скрывается, Интерпол ищет его в Греции. Вообще наше расследование вроде бы дало хороший результат. Деталей нам не сообщают, но я узнал, что удалось перекрыть канал работорговцев из Сирии, а еще в двух частных клиниках прошли аресты персонала, подозреваемого в торговле органами. Мы разворошили настоящее осиное гнездо, Агата.
– Ну, отлично, – ответила она, а потом добавила: – А та сотрудница полиции, что приходила к тебе домой… То есть я хотела спросить, что с твоей женой?
Селим помрачнел и нехотя ответил:
– Асия в клинике для нервнобольных. Врачи говорят, что ей нужно пройти курс лечения, при удачном стечении обстоятельств она станет спокойнее, но вылечиться не сможет никогда. Это семейное проклятие, избежать которого невозможно. Я надеюсь, что моим сыновьям не передастся этот кошмар, вроде бы болеют только девочки. Какой-то паршивый ген ломает им всю голову.
– И что ты будешь делать?
– Не знаю. Я не могу ее бросить, не могу оставить сыновей. Сейчас они с родней, а потом… Будет видно.
– Ну, это понятно, – бодро ответила Агата. – Было бы дико, если бы ты бросил жену в такой ситуации, к тому же у вас дети…
– Да, – ответил Селим. – Было бы дико. А еще было бы дико забыть тебя.
– Не надо, Селим, – мягко возразила Агата. – Эту историю надо оставить в прошлом.
– Я не хочу, – выдохнул он, почти всхлипнув. – Как тебя можно оставить в прошлом? Когда ты приедешь?
– Я не знаю, – ответила она и тоже вдруг то ли выдохнула, то ли всхлипнула, а потом без предупреждения повесила трубку.
Селим посмотрел на замолчавший телефон, положил его на гальку и лег на спину, закрыв глаза, не желая смотреть в синие небеса, столь же глубокие, как море перед ним. Голос Агаты все звучал в его ушах, и Селиму показалось, что теперь он знает, почему люди умирают от тоски. Арас, видя, что хозяин лежит без движения, улегся рядом и положил лобастую голову ему на живот. Селим молчал, слушая, как шумят волны, и думая о далекой женщине, без которой ему не хотелось жить.
Телефон зазвонил. Арас поднял голову. Селим торопливо схватил телефон, думая, что это Агата, и едва не застонал, увидев номер Карталя.
– Селим-бей! – возбужденно воскликнул тот. – Вы еще дома? Я сброшу вам адрес, приезжайте прямо туда. Произошло двойное убийство!
– Еду, – ответил Селим.