Количество стартапов как показатель креативности было такой себе метрикой, но директор проникся. Одно дело знать, что у японцев есть проблемы с изобретательством и креативностью и считать, что как минимум способность японцев к систематической и продолжительной работе способна это компенсировать, и совсем другое — получить конкретные цифры. Да, далеко не факт, что ограничения старшей школы — это то, что лишает детей креативности. Но Хитохиро Гото сумел убедить и руководство школы, и представителей министерства образования попробовать.
Конечно, такая свобода порождала и определенные сложности. Студсовету, который в этой школе отвечал за финансирование клубов и их обеспечение, приходилось несладко. Приходилось разбираться с такими запросами как «срочное финансирование эксперимента по выращиванию светящихся в темноте цветов сакуры» от клуба ботаники или «закупка материалов для создания человекоподобного робота в натуральную величину из картона и скотча» от клуба технического творчества. «Клуб исследования влияния музыки на рост овощей» регулярно требовал новую акустическую систему для своих экспериментальных грядок, а «общество любителей альтернативной гравитации» настаивало на покупке промышленного вентилятора для создания «зоны невесомости». Но директор Гото не желал ничего менять и в этом отношении. В конце концов, как он часто повторял, люди, умеющие общаться с творческими личностями и хоть как-то их направлять — это те кадры, которые тоже очень нужны современной Японии, чтоб от творческих личностей в конце был какой-то толк. Что уже было доказано на практике, на той самой практике на которую многие хедхантеры крупных корпораций с большим удовольствием приглашали бывших членов местного студсовета.
В старшей школе Ёру торчащий гвоздь не забивали, а сначала проверяли — может это вообще вешалка, а то и сигнальная система. Хотя и совсем отбиваться от рук не давали. Дисциплинарный комитет тут был небольшим, но весьма своеобразным. Достаточно сказать, что когда у школы начали появляться группки хулиганов из других школ, дисциплинарный комитет решил эту проблему самостоятельно, правда, заработав весьма неоднозначную репутацию. Если же явные проблемы начинали доставлять сами ученики школы Ёру, то все таки проблемы решал либо глава дисциплинарного комитета, либо его заместительница, отлично владевшие не только добрым словом. После «воспитательных бесед» с главой комитета бывшие хулиганы не только прекращали создавать проблемы, но и, что самое удивительное, часто вступали в самые традиционные клубы школы. Кружок каллиграфии, клуб чайной церемонии и секция кюдо неожиданно обретали немало новых энтузиастов, проявляющих удивительное усердие в постижении традиционных искусств.
Но даже в этой весьма пестрой толпе выделялись личности, которые казались необычными даже по меркам школы Ёру. Начать хотя бы с изящной маленькой девушки с очень серьезными глазами, одетой в сшитую по заказу форму, что отличалась безупречным качеством пошива и выбором ткани. Или взять парня среднего роста, получившего оценки в первой десятке, но даже в день церемонии открытия явившегося в синяках и немного потрепанной одежде.
Еще внимание привлекала пара очень похожих лицом друг на друга учеников, скорее всего близнецов или близких родственников, оба в мужской форме — один с крашеными рыжими короткими волосами, другой с волосами до плеч, оба довольно миловидной внешностью. Рядом с ними стояла самая обычная на первый взгляд девушка, если не считать ее изумрудно-зеленого цвета волос и целой коллекции фенечек на руках чуть ли не по локоть.
Сильно выделялся и парень совершенно обычной внешности с немного растрепанными волосами в свободной, явно на пару размеров больше необходимого форме. Это было удивительно хотя бы потому, что габаритов он был самых стандартных, поэтому купленная по росту форма сидела бы на нем как влитая. Однако выбранный размер и аккуратно подшитые рукава и штанины явно указывали на то, что такой стиль был выбран намеренно. Что предполагало весьма необычный, если даже не сказать странный образ мыслей.
Интуиция классной руководительницы класса 1–5, куда и попал этот парень, ее не подвела. После церемонии открытия ее ученики собрались для знакомства.
— Я Амано Аманошита, люблю порядок, не люблю, когда вещи делают неправильно или некрасиво, — представление миниатюрной девушки в незаметно дорогой на вид униформе было таким, как учительница от нее и ожидала. Если не станет старостой, то в дисциплинарном комитете точно появится. Хотя, да, в дисциплинарном комитете любой другой школы, а не здесь. Тогда скорее уж в студсовете появится.
— Я Томоэ Ке, — встала симпатичная девушка с естественно темным цветом волос, но в довольно короткой юбке и с голыми ногами, — люблю красоту и бьюти-блоги.
— Я Яго Ханари, — поднялся парень в потрепанной форме, — Люблю порядок и не люблю, когда обижают слабых.
Ну этому парню точно в дисциплинарный комитет, если конечно это по его понятиям не западло. Следующим в очереди представится парнем, как раз и был тот, в мешковатой форме.
— Я Ицуки Кодо, люблю эффективность, — и парень сел.
Его представление классу было довольно обычным и особо на фоне остальных учеников совсем не выделялось, но что-то не давало классной руководительнице покоя. Впрочем, проверить свои подозрения она смогла уже на первой же «обеденной» перемене начавшегося на следующий день учебного года.
Слухи о том, что что-то не так, донеслись до нее на первой же «обеденной» перемене начавшегося учебного года. Ученики редко вмешивали учителей в свои дела, но видимо ситуация была уже совсем из ряда вон выходящей, если Чиэ Сузуки, вызвавшаяся и выбранная старостой (Амано Аманошита, как классная руководительница и предсказывала, выразила желание присоединиться к студсовету), пришла ее искать.
— Такеко Рин-сенсей, там… там…
Из сбивчивой речи Чиэ выходило следующее.
Дождавшись окончания урока и ухода учителя, Ицуки закрепил под окном веревку, точно Чиэ не знала какую, но по описанию выходила похожая на альпинистскую, выстрелил каким-то приспособлением в соседний корпус, прицепил к себе страховочный ремень, к веревке карабин на ремне, и съехал по веревке вниз. Прямо к школьной столовой. Там отстегнул карабин, снял ремень и зашел в столовую первым, опередив всех желающих купить редкую булочку якисобы с ананасами.
Такеко думала, что поняла, почему ее позвала новоиспеченная староста, но как оказалось, это была только первая часть проблемы. Когда Ицуки отцепил веревку, снял крюк и собирался пойти в класс, к нему примчался представитель студсовета…
— А он такой, большой и страшный, Рин-сенсей… Я боюсь, Кодо-сан пострадает.
Там, где ответственная староста в последний раз видела Ицуки и парня-гиганта, их уже не было. Времени прошло немного, и они обе, и учительница, и староста, сильно боялись, что опоздали.
Но когда Чиэ и Рин-сенсей дошли до места, где их видели в последний раз, до них донеслось:
— Неэффективно… Но я повторю еще раз. Правило семь школьного устава: «Ученик старшей школы Ёку должен думать и поступать изобретательно».
— Поправка вторая к правилу семь школьного устава: «Правило семь исполняется в той мере, в которой оно не мешает другим ученикам». Ваше же появление у дверей столовой многим помешало.
— Правило 42: «Кто не успел, тот опоздал».
— Оно записано совсем не так.
— Как неэффективно. «Обслуживание в столовой производится по принципу: кто раньше пришел, тот имеет право выбрать раньше. Любая дискриминация по возрастному, социоэкономическому или физическому положению запрещена». И еще, Тено-сенпай, согласно правилу 4-та, запрещено загораживать дорогу. Я действовал эффективно и не нарушил школьных правил.
— А как же…
Этот громкий разговор привлек уже довольно много учеников, хоть и ведущие его заместитель главы студсовета по общим вопросам Мори Тено и новый ученик Ицуки Кодо не старались привлечь внимание — это вышло само собой. Впрочем, заметив Рин-сенсей, Мори поздоровался и от Ицуки временно отстал.
На следующий день Ицуки вышел за булочкой с якисобой абсолютно тем же способом как вчера, только на этот раз приспособление было хитрее, и веревка прилипла ко вчерашнему крюку, вместо того чтобы пробить стену еще раз.
Перехватить Ицуки рядом со столовой у Мори не вышло, но оставлять все как было он тоже не собирался. Из классной комнаты Мори на втором этаже отлично был виден спустившийся в столовую по веревке Ицуки. Как понял Мори из реакции администрации школы, вмешаться она не собиралась — широкие полномочия студсовета имели такую не вполне приятную сторону.
После уроков Мори попытался использовать помощь со стороны, если уж не получается самому вменить нарушение правил. Рассудив, что главе студсовета не повредит то, чего она не знает, он попытался поговорить с главой дисциплинарного комитета.
Сато Рюдзи, скромно одетый парень без пирсинга или краски на волосах, пресловутый глава, в ответ на реплику Мори только усмехнулся:
— Тено-сан, хотя действия Ицуки Кодо кажутся опасными, он не нанес никакого материального урона, да и физического урона Ицуки тоже никому не нанес.
— Но это опасно в том числе и для него…
— С чего бы это?
— Это же очевидно, он спускается с третьего этажа по веревке, это опасно, Сато-сан. Любой вменяемый разумный человек это способен понять.
— Ой, да свали ты уже в туман, двадцать пятый заместитель председателя сборища бездельников! Все в порядке, тебе правильным японским языком Рюдзи-кун говорит.
Крашеная блондинка с чуть ли не десятком сережек в каждом ухе, в форме с кожаными полосками, нашитыми на школьную жилетку, вмешавшаяся в разговор, была заместительницей главы дисциплинарного комитета — Кикути Ринкой. Ринка говорила и выглядела так, что ее бы моментально приняли бы в качестве онна-банчо, лидера в любой сукэбан, женской банде. Ее вид и поведение позволяли спокойно и вежливо разговаривающего «Рюдзи-куна» выглядеть более утонченным, несмотря на довольно грубую внешность и манеры. Но как бы они себя не вели по отдельности, их совместное выступление могло вынести мозг любому, даже тому, кто не в первый раз с ними общался. Что полностью прочувствовал на себе Мори Тено.