Как и говорил Бенедикт Боском Смит, в семье Бини действительно имелась кровь эльфов. Она проявлялась в его изящном сложении, в заостренных кончиках ушей. А если присмотреться к его черным волосам, то становилось видно, как в них мелькают синие искры.
В сетке Бини уже трепыхались три или четыре морские бабочки. Похоже, попали они туда уже довольно давно, потому что бессильно лежали на боку, слегка подергивая крылышками.
Пока Стелла смотрела, Бини поднял свободную руку, и на концах его пальцев вспыхнул золотистый свет. Едва этот свет коснулся бабочек, как они тут же очнулись, их зеленые крылья с крупинками соли сверкнули на солнце. Потом Бини открыл сетку, выпустил бабочек и стал смотреть, как они летят над водой, танцуя среди брызг воды и пены.
Стелла впервые обнаружила, что Бини обладает даром исцеления, когда они пытались забраться на хлебное дерево в саду (потому что его семена росли только на самом верху), но она упала и расцарапала локоть. При виде крови ее тут же слегка затошнило, но Бини спрыгнул с дерева, осторожно взял в ладони ее руку – это был первый раз, когда Бини к ней прикоснулся, – и из пальцев его потек вот этот теплый золотистый свет. Стелла задохнулась от восторга перед магической силой друга, и через несколько секунд на ее руке не осталось никаких царапин.
– Привет, Бини! – сказала Стелла, становясь рядом с ним у поручней.
И показала на бабочку, продолжавшую сидеть на его руке:
– Твой дядя сильно рассердится, когда обнаружит, что они исчезли?
– Думаю, да. Но он утром уже приготовил для них морилку. Я должен был что-то сделать.
Стелла была рада, что Бини спас бабочек, и ей хотелось обнять его, но она знала, что ему будет неприятно. Поэтому она лишь легонько похлопала его по спине и предложила соорудить на верхней палубе парочку снежных пингвинов. Море было в этот день гладким, как запруда у мельницы, но всю ночь шел снег, и его вполне хватило бы на снежные скульптуры.
– Я рад, что ты здесь, – сказал Бини, когда они вместе пошли по заледеневшей палубе. – С тобой экспедиция пойдет легче.
Достав из кармана маленькую деревянную фигурку кита-нарвала, Бини принялся тревожно вертеть ее в пальцах.
– Ой, ты взял с собой Оубри! – воскликнула Стелла.
Но не удивилась. Отец Бини вырезал для него этого нарвала после того, как во время последней экспедиции к Черному Ледяному мосту увидел странных животных – наполовину тюленей, наполовину единорогов. Сам мост был чудовищно огромным сооружением – он тянулся над морем и исчезал в ледяном тумане. Никто не знал, откуда он там взялся или куда вел, хотя многие исследователи пытались это выяснить.
Восемь лет назад отец Бини снарядил экспедицию через мост – и не вернулся. Никто так и не узнал, что с ним случилось, и Стелла понимала, что это неведение мучает Бини сильнее всего. Его отец просто… исчез. Как и вся его команда. Может быть, они замерзли во льдах, или у них кончились продукты и они умерли от голода, или их сожрал какой-нибудь гигантский снежный монстр, или они добрались до конца моста и нашли там нечто ужасное…
Спасательный отряд, отправившийся следом за ними, обнаружил остатки лагеря, промерзшие пустые палатки… И никаких следов хотя бы одного человека. Нашлась лишь сумка отца Бини, в которой лежали вот этот деревянный нарвал и журнал записей. Из нескольких заметок следовало, что он вырезал фигурку в подарок сыну Бенджамину. И деревянный нарвал сразу стал самым драгоценным достоянием Бини. Он вертел его в руках, когда беспокоился… а это было почти постоянно.
Вряд ли Бини шли на пользу знания о разнообразных опасностях, грозящих исследователям. После исчезновения отца он стал просто одержим этой темой. И еще, к несчастью, он обладал прекрасной памятью на неприятные факты и устрашающие цифры. В их первый школьный день Бини подошел к Стелле и заявил:
– Знаешь, если есть слишком много угрей, можно умереть.
– Ох, – выдохнула Стелла. – Правда?
– Да. – Бини кивнул. – Доктор Уинстон Валлаби Скотт из Клуба исследователей океанских кальмаров умер тридцать один год назад после того, как объелся угрей в заливе Солти-Ридж. Я подумал, что лучше всем об этом рассказать. Мама говорит, что если хочешь завести друзей, следует быть любезным с людьми.
К несчастью, их одноклассники нашли Бини странноватым. Но Стелла считала его хотя и странным, но милым. Вообще-то, Феликс говорил ей, что все самые интересные люди имеют свои чудачества, те или иные.
Стелла и Бини нашли участок палубы, где моряки не особенно топтались. Белый и чистый снег сверкал на солнце, и друзья принялись за работу. Вскоре они соорудили симпатичную семейку снежных пингвинов. Стелла как раз закончила невероятно счастливую на вид маму-пингвиниху рядом с малышом-пингвином, которого слепил Бини, когда знакомый холодный голос произнес:
– И что все это означает?
Стелла обернулась и увидела Итана Эдварда Рука – тот стоял, прислонившись к поручням, и наблюдал за ними. На нем был черный плащ Клуба исследователей океанских кальмаров, а узкое лицо выглядело таким же надменным, как и в прошлый раз. Светлые волосы Итан зачесал назад, его жесткий воротник плотно прилегал к шее. Даже здесь, на корабле, Итан выглядел безукоризненно.
Стелла сразу почувствовала к нему прежнюю неприязнь, но, помня о данном Феликсу обещании, сказала:
– Это снежные пингвины. Хочешь лепить с нами?
Итан легонько скривил губы:
– Слишком детская забава! К тому же ваши пингвины больше похожи на снежные комья. – Он махнул рукой в перчатке в сторону Бини и спросил: – А это кто?
– Это мой друг Бини.
– Ты ведь это не всерьез? – бросил Итан, уже окончательно скривившись. – Как тебя зовут на самом деле?
– Бенджамин Сэмпсон Смит, – сообщил Бини, но так тихо, что его слова почти полностью унесло ветром.
Стелле пришлось повторить. Она видела, что Бини встревожен, потому что он снова достал из кармана Оубри и принялся вертеть в пальцах.
– А я – Итан Эдвард Рук, – сказал Итан, явно любуясь собой. – Я, видишь ли, маг.
– Я люблю мармеладные шарики. – Бини попытался внести свой вклад в разговор, но не совсем представлял, как это сделать.
– Да кто же их не любит? – Итан недоуменно уставился на него.
– Моя кузина Мойра не любит. Но Стелла говорит, это просто потому, что она надутая нахалка.
Стелла лишь один раз встречалась с Мойрой, на прошлом дне рождения Бини. Он весьма оптимистично пригласил в гости весь свой класс, но, как обычно, у всех нашлись разные причины не приходить, или у них вдруг поменялись планы, а кто-то даже не потрудился ответить на приглашение. Поэтому, когда Бини исполнилось двенадцать, на его празднике оказалось всего двое гостей: Стелла и Мойра. Мойра задрала нос при виде мармеладных шариков на праздничном торте и заявила, что это уж очень по-детски, и что Бини слишком странный, и что она вообще не хотела приходить.
Поэтому Стелла обозвала ее надутой нахалкой и сказала, что они с Бини могут и сами съесть весь торт. И так они и сделали, хотя потом у обоих немножко болели животы.
– У меня тут где-то есть шарики, – сказал Бини, роясь в карманах неаккуратного плаща. – Мама мне их дала перед отъездом…
Он выудил горсть сладких шариков и протянул их Итану:
– Хочешь?
– О небеса! – Маг отшатнулся. – Нет! Откуда ты их вытащил?
– Из кармана. – Бини непонимающе посмотрел на него.
Стелле отчаянно хотелось сказать Итану, чтобы тот убирался подальше. Но она чувствовала себя обязанной сделать еще одну, последнюю попытку быть любезной и милой, нужно было это Итану или нет. Она взяла мармеладный шарик с ладони Бини и сказала:
– Мы доберемся до Исландии через неделю или около того. Тебе хочется поскорее начать экспедицию?
– А что там искать и открывать? – Итан пожал плечами. – Исландия – это просто лед. Ее и сравнить невозможно с тайнами морских глубин. Но все-таки я полагаю, она может оказаться достаточно опасной, там ведь полным-полно йети. Так что есть немалая возможность того, что не все мы вернемся обратно. Если даже вас не сожрут йети, то ведь многие исследователи до нас просто терялись в снегах и умирали от голода.
Поморщившись, Бини уронил оставшиеся мармеладные шарики, и те рассыпались по снегу у его ног. Стелла понимала: он думает о своем отце, пропавшем где-то у Черного Ледяного моста.
– Не следует рассуждать о голодной смерти в самом начале экспедиции, – нервно произнес Бини. – Папа всегда говорил – это не к добру.
– Я бы гроша ломаного не дал за мысли твоего отца, – ответил Итан. – Магов не интересуют глупые суеверия вроде этого. Разве ты не знаешь, с кем говоришь?
Бини явно смутился еще сильнее.
– Итан Эдвард Рук, – сказал он. – Маг. Ты нам это сообщил четыре с половиной минуты назад. Разве ты забыл? Возможно, у тебя беда с памятью. Это иногда случается, хотя обычно лишь тогда, когда ты становишься очень старым и на ночь кладешь зубы в стаканчик возле кровати. – Он внимательно посмотрел на Итана и продолжил: – Тебе приходится вынимать на ночь зубы и класть их в стакан? Потому что с этим я мог бы помочь. Я учусь на медика, видишь ли.
– Боже мой! – воскликнул Итан, вытаращив глаза. И повернулся к Стелле. – Он что, полная бестолочь или просто идиот?
Бестолочь, идиот, чудак, чокнутый… Бини называли так в школе, а то и похуже, и Стеллу это всегда приводило в неудержимую ярость. Бини ведь был самым умным в их классе – а может, и во всей школе – и к тому же самым добрым из всех ее знакомых. Просто он был другим, и из-за этого люди никогда не упускали возможность нагрубить ему.
Стелла наклонилась и схватила ближайшего снежного пингвина. Он уже достаточно замерз, и Стелла, выпрямившись, шагнула к Итану. Выражение ее лица внезапно встревожило мага, и он попытался отойти в сторону, но в спину ему уже давили поручни палубы.
– Что это ты хочешь сделать с этой штукой? – резко спросил он.
В ответ Стелла ударила его пингвином по голове.
Весьма эффектно пингвин разлетелся на куски; Итан взвизгнул, когда здоровенный кусок льда проскользнул за его воротник и намочил волосы. С огромным удовлетворением Стелла увидела, что Итан утратил всю свою идеальную аккуратность: черный плащ усыпан белым снегом, по лицу текут струйки ледяной воды.