— несётся со скоростью 19–21 метр в секунду, 72–90 километров в час. Срывает черепицу с крыш, выбивает кирпичи из дымовых труб, топит рыбачьи суда. Шторму — 9 баллов.
Сильный шторм — 20–25 метров в секунду, 79–90 километров в час, — деревья вырывает с корнем, срывает крыши с домов — 10 баллов.
Жестокий шторм — 26–29 метров в секунду, 94–104 километра в час, — мчится с полной скоростью почтового голубя, валит с ног человека и приносит большие разрушения. Оценка — 11 баллов.
И наконец ураган — мчит со скоростью сокола: 30 метров в секунду и больше, несёт огромные разрушения и смерть многим людям. Ему — последний наш балл — 12.
В Антарктике — 60 метров в секунду.
Теперь продолжим наш рассказ о циклонах и антициклонах.
Огромный воздушный волчок — площадью у нас, в Европейской части СССР, Обычно в 800–1000 квадратных километров! — называемый циклоном, набит ветрами всевозможных направлений и различной силы. В самой середине его всегда пониженное атмосферное давление, а по краям — повышенное. Поэтому ветры всех направлений и устремляются отовсюду, отклоняясь против часовой стрелки благодаря самоверчению Земли.
По этому направлению они несут с различной скоростью разные облака. Высокие перисто-слоистые облака, как уже было сказано, — признак приближения циклона. Таким образом, став носом по ветру и определив, с какой стороны от нас область пониженного давления, установив появление кажущихся неподвижными слоисто-перистых облаков, а потом взглянув в уют-компанию, можно довольно уверенно определить, откуда и с какой скоростью приближается к нам циклон.
Спросите: «А при чем тут наша уют-компания?»
Очень просто: на стенке в уют-компании висит у нас барометр-анероид. Круглый, как большой будильник, — только стрелка одна. Если она движется по направлению часовой стрелки, — значит, воздушное давление повышается; если против — значит, понижается. Наши юнесты часто перед отправлением в лес легонько стучат костяшкой согнутого пальца по стеклу анероида. Если при этом стрелка прыгнет вправо, то радуются: дождя не будет! А если влево, — нос вешают и берут с собой непромокаемые плащи.
Барометр тоже считается оракулом — предсказателем погоды. На циферблате его написано: «Буря — Осадки — Переменно — Ясно — Сушь». Но пользоваться им надо с умом. Конечно, если стрелка его ахнет вдруг на десяток делений влево, — жди дождя, грозы или бури. А если она тихонько, без особых скачков передвигается туда или сюда, — неизвестно еще, когда что будет.
Резкое падение давления даёт знать о быстром приближении области низкого давления — центра циклона. Значит, ветры пригонят толстые, низкие дождевые облака — и начнутся осадки, как говорят метеорологи, а по-нашему — дождь, град, а зимой снег. Циклоны, кружась, как в вальсе, движутся всё дальше и дальше. Обычно со скоростью неспешно идущего поезда: километров 20–40 в час. Появляются они у нас — то есть опять-таки в Европейской части Союза — чаще всего из гнилого угла: с юго-запада. Чтобы точно рассчитать, когда циклон будет над тем местом Лёгкого океана, где находимся мы, необходимо знать, где именно сейчас его серёдка, и ещё ряд дополнительных данных, получаемых в Бюро Предсказания Погоды от метеорологических станций со всей страны. Но бывает, что циклон вдруг да и задержится где-нибудь, погостит там, а потом неожиданно ринется дальше.
Хороших погод от циклона ждать не приходится: он не раз дождём вспрыснет или — зимой — посыплет снегом. Пасмурно в циклоне.
Другое дело — антициклон. О приближении его центра — области высокого давления — говорит движущаяся в направлении часовой стрелки стрелка барометра-анероида. В сердце антициклона всегда высокое, ясное небо, ярко светит солнышко, тишь да гладь. Оболочины, — как называет народ у нас в Земле Неведомой, в Новгородской области, сплошную тучу во всё небо, — нет. Обложных дождей почти не бывает, когда над нами в Лёгком океане царствует антициклон.
Обязательно надо научиться различать и понимать облака. Знать, какие облака что с собой приносят. Учитывая общую картину неба, направление и силу ветра, иногда можно верно и точно угадать погоду.
Облака, как мы уже говорили, — это кучи водяных капелек, образующиеся от земной испарины — лёгких водяных паров, поднявшихся в небо и там остывших. Облака образуются в циклонах при низком атмосферном давлении и устремляются вверх, как в дырку, там, где оно ещё ниже. В антициклонах облака если и образуются из поднимающихся с земли в жару испарений, то, поднявшись в небо, они рассеиваются.
В циклоне тёплые и холодные течения схватываются в обнимку. Холодный воздух всегда тяжелее тёплого и, казалось бы, всегда должен побеждать его: вытеснять вверх. Но бывает так, что под сильным напором высокого давления лёгкий воздух бросается в лобовую атаку на холодный и, напирая на него, постепенно побеждает его.
Границу схватившихся в обнимку тёплого и холодного легкоокеанских течений метеорологи называют фронтом. Если тёплое и влажное течение, наступая, побеждает холодное, теснит его, то фронт называется тёплым. При этом тёплый воздух понемногу спокойно поднимается над холодным, берёт над ним верх. Задирай почаще голову и наблюдай, как на твоих глазах происходит эта борьба. Конечно, целиком огромные легкоокеанские течения необозримы с одного места, — ты увидишь только часть схватки небесных гигантов.
Ты увидишь, как вдали засметанилось небо: появились высокие перистые облака, сменяющиеся перисто-слоистыми; как перисто-слоистые облака постепенно сменяются высоко-слоистыми, плывущими на такой высоте, — что осадки из них, не достигая земли, испаряются, не долетев до дна. А высоко-слоистые сменяются слоисто-кучевыми и дождевыми.
Но если над тобой холодный фронт, то есть холодное течение, побеждает тёплое, — ты увидишь на небе совсем другую картину.
Тяжёлое холодное течение, нападая, круто и быстро, как на копьё, поднимает своего лёгкого врага, налетают сильнее порывы ветра, мощные шквалы ливня.
При наступлении холодного фронта ты увидишь вдали высоко-слоистые облака, — потом на голову тебе обрушат потоки дождя куче-дождевые тучи, а когда они пройдут, покажутся сначала стада высоко-кучевых и, наконец, перисто-кучевых. Холодный воздух понемножку нагрелся снизу — от земли — и валом вздымается в высокое небо.
Так, в непрестанном, вечном движении пребывает наш Лёгкий океан, и ничто в нём не движется прямолинейно, всё сейчас же образует хоть маленькую завитушку, а малейшая завитушка сейчас же завихряется, и, превратившись в огромный вихрь — циклон или антициклон, — несётся над нами в быстром вальсе, кружась справа налево или слева направо.
У нас с тобой не спрашиваясь,
Без устали, без роздыха
Кружатся волны воздуха
Над головами нашими.
Дождём нас огорчающие
На Лёгком океане том, —
Не к ночи будь помянутом! —
Циклоны приключаются.
И всеми здесь рассказанными
Хорошими приметами,
Воспетыми поэтами,
Пути им не заказаны.
Надо самим научиться быть здорово приметливыми, надо, став носом по ветру, узнавать, где от нас высокое, где низкое атмосферное давление, с умом пользоваться барометром, понимать облака и, сопоставляя целый ряд своих примет, предсказывая погоду на завтра, стараться не попасть пальцем в небо.
Заключение
Для конца книжки Лав написал стихотворение о юнестах в лесу, и хотел им закончить книжку. Но Колк сказал:
— Ты поэт, а я прозаик. Ты ужасный романтик; из твоих стихов всегда проглядывает какой-то волшебно-сказочный, таинственный мир, закутанный в цветной туман. А я трезвый реалист, я вижу мир, когда взойдёт солнце, туман растает — и всё в лесу будет видно невооружённым глазом. Давай закончим книжку твоим стихотворением, но я сделаю к нему свои примечания в прозе. Согласен?
— Ну что ж, — сказал Лав. — Делай свои прозаические примечания. От этого наша книжка только выиграет. Вот моё стихотворение:
ЮНЕСТ
Юнест в лесу — глаза и слух
Всё для него необычайно,
От птиц до мух
Всё сказка для него и тайна.
Таяся сам, за всем следит.
Тут что-то только-только было,
Тут кто-то на ветвях сидит,
Тут чьё-то рыло землю рыло.
Следы копытцев на траве.
Но кто от них глаза отводит?
Мырит в ручье, свистит в листве,
Между стволами колобродит,
Мышом шуршит, скользит, как тень,
И пропадает где-то сбоку.
Юнест пытает ум весь день,
Стремясь от дум добиться проку.
Юнест в лесу — глаза и слух.
Ничто на свете не случайно.
От глаз до ух
Юнеет окутан дивной тайной.
— А вот мои грубо-реалистические пояснения к твоему стихотворению, — сказал Колк.
«От птиц до мух
Всё сказка для него и тайна».
Ну, птицы-то — это всем понятно! — конечно, сказка. Задумаешься даже, как эти воздушные, певучие существа живут с нами на одной планете. А мухи потому тайна, что неизвестно, что там, за кустами, когда над ними увидишь радужнокрылых мух: зверь какой, его труп, или ещё что.
«Таяся сам, за всем следит».
Конечно, если не научиться таиться за кустами, не треснув сучком, незаметно подтаиваться к птице или зверю, — никого в лесу не увидишь.